Глобализация принадлежала нам; финансовые кризисы происходили у них. Мир перевернулся с ног на голову. Потребители богатейших стран борются с последствиями кредитного кризиса и с растущей стоимостью энергоресурсов и продуктов питания. Годовые темпы роста розничных продаж в Китае равны 15%. Лучшего описания становления нового мирового порядка, по-моему, не придумать. Проблема заключается в том, что политика глобализации вечно плетется позади экономики. Несмотря на молчаливое признание того факта, что сила постепенно перетекает на Восток, Запад по-прежнему хочет видеть вещи такими, какими он привык их видеть. В этом мире «их» и «нас» «они» обвиняются демократами в президентской гонке США в воровстве «наших» рабочих мест. А теперь уже и европейцы говорят, что «они» стимулируют рост международных цен на сырье, сжигая «наше» топливо и употребляя «наши» продукты.
Однажды я услышал от высокопоставленного чиновника одного ЦБ прозрачное объяснение подрыва доверия, охватившего международные кредитные рынки прошлым летом. Я говорю прозрачное, потому что он говорил просто, без мудреных ссылок на разные там алгоритмы, правила бухучета на основе рыночной переоценки и т.п. Кризис, сказал этот банкир на конференции, прошедшей в Институте стратегического диалога Вайденфельда, произошел в результате одновременного наплыва сбережений во всем мире и резкого роста финансовых инноваций, которые стали возможны благодаря более продвинутым информационным технологиям. Это породило среди всех этих высокооплачиваемых инвестиционных банкиров и трейдеров попустительское безразличие к риску. Это всегда грозило закончиться плачевно.
Сбережения в основном накапливали быстро растущие азиатские экономики и процветающие производители нефти и газа, однако можно было заметить, что некоторые не хотят инвестировать в развитые страны после того, как взорвался пузырь доткомов. Когда премии за риск упали, а спрэды сузились, банкиры центробанков и регулятивные органы предупредили об опасностях. Чего они не предвидели, так это то, что взрыв субстандартного ипотечного кредитования в США мог стать источником такого неожиданного обвала. Ничто из вышеуказанного, по моему мнению, не является большим открытием для тех из банковской индустрии, кто сейчас подсчитывает потери от нерационального расточительства. Что меня поражает, однако, так это то, как кризис служит отличной метафорой для нового геополитического пейзажа.
Вспомните финансовые потрясения 1980-х и 1990-х. Для нас, жителей Запада, это были печальные события, происходящие за тридевять земель: в Латинской Америке, России, снова Латинской Америке. Риск заражения существовал, но цена, которую платили обеспеченные страны, в основном заключалась в затратах на спасение их собственных беспомощных банков. Гораздо менее удачливым заемщикам пришлось принимать неприятное лекарство, предписанное Международным валютным фондом. Параметры глобализации были заданы Западом. Либерализация торговли и потоки капитала — проект, принадлежащий в основном США. Такое предприятие нельзя назвать в полной мере империалистическим, но хотя и предполагалось, что в плюсе от экономической интеграции окажутся все, существовало негласное признание, что больший куш достанется самым богатым. Правила были представлены в так называемом «Вашингтонском консенсусе».
Учитывая такую предысторию, нынешний дискомфорт Запада весь переполнен иронией. Приличная доля чрезмерных сбережений, наполнивших кредитный пузырь, была продуктом Вашингтонского консенсуса. Больше никогда, — сказали себе жертвы восточноазиатского кризиса 1997 года после того, как были вынуждены принять лекарство МВФ. Это был последний раз, когда они оказались в заложниках у западных спасателей. Вместо этого они накопили свои собственные огромные валютные резервы. Итак, расстановка сил изменилась в обратную сторону. МВФ прогнозирует, что продвинутые экономики едва ли смогут удерживаться на плаву. Если повезет, то темпы роста в этом и следующем году слегка превысят 1%. Если им удастся избежать рецессии (что касается Америки, то большинство моих американских друзей сомневаются в этом), то им за это придется поблагодарить темпы роста в Азии и Латинской Америке. Прогноз по росту в Китае составляет 9% на оба года, в Индии 8%, а для всех развивающихся рынков вместе взятых — более 6%.
Старые державы не смогли осознать эту новую реальность. Некоторые, конечно, приветствуют необходимость реструктуризации международных институтов. Развивающимся странам, говорят западные политики, надо давать больше голоса. Больше мест во Всемирном Банке, ООН и, конечно же, в совете МВФ. Но существует предположение, что растущие державы просто адаптируются в условиях существующей системы — небольшая поправка здесь, ловкая увертка там, и все будет отлично. Отсутствует желание понять, что наступил момент трансформации, который требует абсолютно свежего взгляда на мир. Одной из причин такой сдержанности стало появление других «их» и «нас», на этот раз внутри западных сообществ. В этом случае к «нам» относятся высокообразованные и хорошо позиционированные люди, которые смогли извлечь внушительную выгоду из процесса мировой экономической интеграции. К «ним» относятся менее образованные и менее удачливые люди, которые потеряли свои рабочие места или свои доходы под давлением серьезных изменений в потоках сравнительных преимуществ от технологических инноваций и открытых экономик.
Ответную реакцию правительства пока что можно было охарактеризовать как нечто среднее между отчаянием и отрицанием: перед силами мирового рынка не устоять; или плюсы глобализации в итоге просочатся вниз. Необходимость активных образовательных политик и политик повышения благосостояния для ослабления коррекции была очевидна. Как вы скажете вашим избирателям, что все старые постулаты о капитализме «всеобщего благосостояния» должны быть перекроены? Сложный вопрос. Но эти два давления — между странами и внутри них — нельзя бесконечно игнорировать.
Этот путь ведет к неизбежному склонению к протекционизму на основе политики «разорения соседа», в результате чего недавний финансовый шторм покажется летним порывистым ветром. Несмотря на то, что ситуация под контролем, процесс адаптации к новому мировому порядку будет непростым. В конце концов США и Европа большую часть последних двух столетий, не прилагая особых усилий, наслаждались политической и экономической гегемонией. Нет причины, почему они не могут по-прежнему процветать в мире, где власть будет более равномерно распределена. Глобализация — это не обязательно игра с нулевым итогом. Но если Запад собирается адаптироваться, он должен признать, что он больше не может один устанавливать правила.
