Нелегко было подавить протесты британцев, взывавших к введению протекционистских мер. Выступая под лозунгом, повторяющим предвыборное обещание Гордона Брауна создать «в Британии рабочие места для британских рабочих», митингующие требовали защитить их от иностранной рабочей силы, которой отдается предпочтение в строительной отрасли. Протекционизм проявляется в разной форме и имеет разные масштабы, начиная с недавнего спора между уходящей американской администрацией и французами по поводу 300% пошлины, установленной на сыр рокфор, и заканчивая существенными торговыми ограничениями межвоенного периода, введенными в соответствии с тарифом Смута-Хоулли 1930 г. (прим.: закон, установивший самые высокие таможенные пошлины на ряд товаров. Закон Смута-Хоулли имел своей целью сокращение импорта и стимулирование роста внутренней экономики). За возможным исключением скандала вокруг сыра рокфор — который предположительно был связан с американским представлением о французах как о «капитулировавших обезьянах, поедающих сыр» во времена второй войны в Заливе — протекционизм, как правило, ассоциируется с экономическими спадами. Безусловно, он также связан и с грубым национализмом, и, в конечном счете, с ксенофобией.
Политики могут слишком легко поддаваться внешним призывам к протекционизму. Для этого нужно провести голосование. Однако никто не хочет быть публично обвиненным в протекционизме на международном уровне. Возможно, тариф Смута-Хоулли больше не введут: он слишком тесно связан с Великой депрессией; в любом случае, сегодня существуют такие международные органы, как Всемирная торговая организация, которые призваны предотвратить распространение торговых ограничений. Сегодня протекционизм проявляется в более скрытых, но не менее возмутительных формах. Последней версией стал «протекционизм рынка капитала» или «финансовый национализм». Снятие торговых ограничений способствовало формированию первого этапа послевоенной глобализации и в последующем, с 1950 по 1980 гг., привело к значительному расширению мировой торговли. Страны могли заниматься развитием своих «конкурентных преимуществ», что, в свою очередь, позволило проложить путь в промышленно развитый мир, обеспечивавший возможность постоянного улучшения качества жизни. Однако в некоторых регионах протекционизм по-прежнему существовал (наиболее очевидный пример — сельское хозяйство), не давая многим беднейшим странам мира воспользоваться преимуществами торговой либерализации.
Второй этап, который находится под угрозой, полностью связан с рынками капитала. Великобритания сделала первый шаг, отменив в 1979 г. валютный контроль. Другие страны последовали этому примеру, некоторые с большим энтузиазмом, чем другие. Поскольку ограничения в области капиталовложений постепенно исчезли, у владельцев сбережений отпала необходимость хранить деньги дома. Постоянно увеличивалось число возможностей вложения капитала в любой стране мира. Тем временем заемщикам стало гораздо проще получить средства: их желания больше не ограничивались размерами их домашних накоплений. Конечно, снятие ограничений с международных потоков капитала — это только часть всей истории. Усовершенствованные информационные технологии объединяли страны как никогда ранее, упрощая доступ к информации об использовании инвестиций владельцев капитала за рубежом. Политические революции в Китае и бывшем Советском Союзе существенно изменили картину на рынках капитала. В совокупности эти события подготовили почву для гораздо более эффективного распределения капитала в мире.
Несомненно, эти изменения существенным образом способствовали повышению качества жизни за последние три десятилетия не только в богатых промышленно развитых странах, но, что более важно, в таких странах, как Китай и Индия, где в последнее время доходы на душу населения росли невероятно быстрыми темпами. Следовательно, пренебречь иностранными потоками капитала было бы серьезной ошибкой. К сожалению, мы, возможно, движемся как раз в этом направлении. Сейчас кредитный кризис — мировой феномен. Возможно, он зародился в США, Великобритании и других странах с избыточными займами, однако его последствия получают широкое распространение. Банки под воздействием финансирующих их правительств демонстрируют обновленную форму «внутреннего смещения» практик кредитования. У них не хватает средств, они больше не могут выдать кредиты во вчерашнем объеме, а налогоплательщики не хотят, что справедливо, финансировать рисковые операции за рубежом. В результате страны, которые сильно зависят от кредитов иностранных банков, переживают трудности не по своей вине. Многие из них — это развивающиеся страны. Создав в последнее время крупные валютные резервы, политики неожиданно узнают, что их «военный бюджет» не обеспечивает тот уровень безопасности, на который они рассчитывали.
Причина проста: валютные резервы увеличивались на фоне существенного роста объемов кредитования иностранными банками в совокупности с отказом от чрезмерного повышения обменных курсов. Сейчас в условиях сокращения банковского кредитования валютные резервы быстро исчезают, и валюты оказываются под давлением. Увеличение потоков мирового капитала должно было стать общественным благом. К несчастью, существующие международные финансовые условия оказались недостаточно надежными для борьбы с обратной стороной иностранных капиталов, которая сегодня уже стала очевидной, включая кризис субстандартного кредитования и ужесточение условий выдачи кредитов. В Китае и России образовались слишком большие накопления, сформировавшие в этих странах огромные профициты текущего счета, а США и Великобритании слишком много занимали, в итоге их домохозяйства накопили огромные долги. Слишком мало было информации о точных источниках средств, которые банки привлекали для поддержания быстрого роста кредитов. Люди слишком уж доверяли рейтинговым агентствам, которые в течение уж очень долгого времени оценивали кредитоспособность только с помощью зеркала заднего вида. А центральные банки, которые были в восторге от своих проектов по борьбе с инфляцией, не обращали внимания на быстрый рост кредитов, даже несмотря на рекордно высокие цены на жилье и потребительские долги.
К счастью, некоторые из этих проблем можно решить на заседании «Большой двадцатки», которое состоится 2 апреля. Как минимум, необходимо создать новую глобальную инфраструктуру, которая позволит обеспечить рынки капитала тем, чем ВТО обеспечила торговлю. Это может быть и усиление роли МВФ, и расширение полномочий Банка международных расчетов. Но захотят ли наши лидеры воспользоваться этой возможностью — другой вопрос. Новая американская администрация поддерживает политику «покупай американские товары», а новый министр финансов Тим Гейтнер уже начал угрожать: «Китай — валютный манипулятор». В то же время русские жаловались в Давосе на то, что американцы в действительности неправильно используют статус их резервной валюты. Если Барак Обама и Бен Бернанке включат печатные станки, то предполагаемое падение стоимости доллара заставит владельцев казначейских облигаций на развивающихся рынках заняться своими убытками, выраженными в национальной валюте. Остальные страны начинают осознавать, что в случае крайней необходимости американские политики с радостью переложат бремя коррекции с внутренних должников на плечи иностранных кредиторов. Как отреагируют кредиторы? Будут ли они рассматривать печатный станок как средство дефолта? Если да, то что будет со статусом доллара как мировой резервной валюты? В условиях этого нового нестабильного мира мы можем выйти на уровень совершенно новых экономических и политических отношений. Тем не менее, будем мы богаче или беднее, в большой степени будет зависеть от способности политиков обеспечить движение капитала за рубеж, несмотря на призывы протекционистов, которые звучат все громче.
