Один несогласный

На сегодняшний день казахстанскими компаниями допущено 29 дефолтов на $4,8 млрд, что составляет 21,1% от суммарной капитализации рынка корпоративных облигаций на KASE. С октября прошлого года сумма, на которую были допущены дефолты, выросла вдвое. При этом $3,2 млрд приходится на банки, долги которых уже практически реструктуризованы, а $1,6 млрд – на компании не-сырьевого сектора, которые очень редко используют такой инструмент как реструктуризация.

По словам зампреда правления инвестиционно-финансовой компании АО «Unicorn IFC» Катерины Карцевой, для такой ситуации есть веские причины. Международный опыт реструктуризации находит (и это закреплено в законодательстве ряда стран) согласие 50-75% кредиторов достаточным для того, чтобы реструктуризировать долг. В Казахстане же Закон «О банкротстве» не адаптирован под нынешние реалии, и если реабилитационные процедуры прописаны в данном законе с 2007 года, а недавно в Законе «О банках» появился механизм реструктуризации долгов банками, то механизм реструктуризации долгов реального сектора до сих пор не создан. Поэтому для системной реструктуризации долгов компании требуется согласие 100% кредиторов и держателей облигаций.

Как комментирует партнер юридической фирмы Aequitas Семен Иссык, общего гражданско-правового определения реструктуризации в РК нет. С одной стороны – это огромный плюс, так как делает эту процедуру гораздо более гибкой, чем реабилитация, которую вследствие недоработок в Законе «О банкротстве» зачастую называют «медленной смертью» для компаний, и которая чаще всего заканчивается банкротством. В случае же реструктуризации итоги прямых переговоров между кредиторами и должником могут быть любыми и ничем не ограничены.

Однако, как показывает практика, добиться спасительного компромисса со 100% кредиторов практически невозможно. «Всегда найдется «злой дядька», который не будет согласен», – говорит С. Иссык. Как правило, в этой роли, зачастую невольно, выступают пенсионные фонды, в работе которых есть понятие «ухудшение условий для вкладчиков», и для которых, например, пролонгация срока погашения по облигациям подпадает под это определение.

«Необходимо законодательно установить пороговое значение согласия кредиторов и держателей облигаций», – делает вывод С. Иссык.

Другое препятствие, которое нужно устранить, – сейчас для банков существуют ограничения в участии в других юридических лицах, что делает невозможным конвертацию долга перед банком на долю в уставном капитале должника. По мнению С. Иссыка, нужно также исключить или ограничить применимость «банковской тайны» при портфельной продаже проблемных долгов, а также определить четкие правила покупки и оценки проблемных активов, в частности для того, чтобы банки не приобретали собственные долги с дисконтом.

По словам партнера юридической фирмы Grata Шаймердена Чиканаева, сейчас нет заинтересованности в реструктуризации как со стороны банков, так и со стороны самих компаний. В случае с банками, как показывает его опыт, это связано буквально с нежеланием ключевых в принятии решений лиц брать на себя ответственность за решение об одобрении плана реструктуризации. Со стороны компаний это связано с плохой осведомленностью о данном инструменте. Резюмируя, Ш. Чиканаев говорит, что может привести всего пять примеров успешной реструктуризации долгов компаниями в Казахстане, в их числе – «Казахстан Кагазы» и Vita Soy.

Ряд юридических и инвестиционных компаний в настоящее время готовят предложения в АФН с целью внести необходимые поправки в законодательство для того, чтобы сделать процедуру реструктуризации долгов более легкой и понятной.