В рамках Оксфордского саммита лидеров Булат Аюханов – самая яркая звезда казахстанского балета – был удостоен международной Сократовской премии в области культуры и искусства. На церемонии, которая проходила уже в 47-й раз, Аюханов был единственным представителем стран СНГ.
Номинационный комитет Европейской бизнес-ассамблеи в Оксфорде представил кандидатуру Булата Аюханова на соискание звания лауреата не только за его профессиональную деятельность в качестве руководителя ведущего балетного коллектива Казахстана, но и за личный вклад мэтра в мировое искусство. При однозначно высоком исполнительском уровне его Театра танца и талантливых постановках, сам Булат Аюханов у некоторых чиновников по культуре как кость в горле: требователен к себе и к коллективу и того же ждет от других, указывает на ошибки в работе, в выражениях не стесняется. В общем, борец по натуре, или, как сам он говорит, «один в поле воин», и «я по натуре – воспитатель». К тому же, несмотря на уважаемый возраст – 73 года – ведущий балетмейстер Казахстана не почивает на лаврах, а продолжает творить.
– Булат Газизович, Международную Сократовскую премию часто сравнивают с Нобелевской (только в отличие от премии Альфреда Нобеля она не денежная). Понятно, что Вы известная персона, и труппа Театра танца гастролирует по всему миру, но все-таки, как Вы встретили известие о награде?
– Да, это было очень неожиданно. Тем более, что никаких анкет я не заполнял, ни перед кем не кланялся. Любая премия – это оценка работы. Мне очень приятно и за то, что столь большую награду вручают человеку из Казахстана. Здесь как-то прохладно отнеслись к этому известию. Прибыть на церемонию вручения нужно было за свой счет. Я человек не бедный, но съездил в Лондон на свои деньги и остался без штанов.
– Для получения этой премии личные качества ведь тоже имеют большое значение. Как Вы, проработав больше полувека в такой сложной конкурентной среде как балет, смогли «сохранить лицо»?
– Это не какая-то случайность, я был воспитан так. Ведь самое страшное – быть неблагодарным, равнодушным.
– Сами англичане, кстати, знакомы с вашими постановками?
– Мне было очень приятно, что меня там знают, и о моем творчестве известно гораздо больше, чем я думал. Лондонский балет чтит традицию исполнительского актерского мастерства. Считается, что самая благополучная балетная школа на Кубе, в Англии и в Мариинском театре, потому что там не «теряют руки». По рукам можно определить, насколько балерина интеллектуальна. Так танцевали Плисецкая, Моисеева. Я никогда не смотрел на их ноги, потому что они разговаривали руками. А сейчас руками не танцуют, они растут откуда-то из карманов.
– А какие «руки» в казахстанском балете?
– Казахстанский балет скатился на уровень 1958 года. Вот поставил Григорович у нас шикарный балет «Легенду о любви», два раза подали, потом долго нет спектакля. За это время ведь все наработки теряются. Постановки в лучшем случае идут раз в месяц. Балета, как жанра, у нас нет, есть танцы под музыку. Каждый первый и ничего не хочет.
– В чем заключается главный недостаток казахстанского балета сейчас?
– У нас говорят: «Пятку так держи, руки сюда». А что должны обозначать руки? Важно не столько знать все эти «батман фондю», сколько понимать, почему Джульетта вышла на балкон, почему она свесилась над этой бездной голубых глаз Ромео. Нужна не техника, нужны все эти эмоции.
И потом, наша школа не дает никакого интеллектуального образования. Аюханов бы не состоялся, если бы вокруг меня не было всех этих талантливых, умных людей: художников, журналистов, музыкантов. Я вот, когда общаюсь с бездарными людьми, становлюсь беспомощным, честное слово.
– Вы говорите об отсутствии интеллектуально питательной среды в нашем обществе?
– Я говорю об отсутствии интеллектуального воспитания в школе. Вот приходит девушка, хорошенькая, но не может и двух слов связать. Почему? Образования нет. Родителям нет до ее учебы никакого дела. Я когда рос, среда была страшная, но меня воспитывала мама, прививала мне положительные качества.
– Без малого два года прошло с момента нашей прошлой беседы. Тогда вы говорили о проблемах своего театра и казахстанского балета в общем. Но, похоже, мало что изменилось за это время: пенсионный возраст для артистов балета остался тот же, зарплаты не повысили, у вашего коллектива собственного зала для выступлений не появилось…
– Да, наши чиновники все не могут понять, что в сорок лет балерина танцевать уже не может. А ей на пенсию выходить как всем – в 58 лет. У меня в коллективе за 44 года работы 17 человек не дожили до пенсионного возраста. Удивляюсь, как я сам еще ноги переставляю. Но я даже иногда танцую, когда хочу напугать публику.
Лично мне от государства ничего не надо, мне нужна хорошая атмосфера, понимание того, что балет – это духовная сфера жизни, это высокое искусство. Если я уйду, коллектив Театра танца похерят. Не враги, нет, те все умерли, просто неприятели. Я – не патриот, я просто инициативный человек.
Все эти маки, жайляу – не это родина, родина в тебе. И она в тебе нуждается. Мне говорят: «Занимайтесь своим балетом». Но балет нельзя оторвать от действительности.
– Над чем Вы сейчас работаете?
– 24 ноября будем показывать «Белое облако Чингисхана» на музыку Аиды Исаковой. Я ставлю ее в один ряд с такими композиторами, как Шнитке, Дога. Готовим премьеру в декабре – «Скифы» на музыку Прокофьева. Я сейчас весь в процессе, в репетициях. У нас есть свой зритель, который хочет что-то новенькое, а мне ошибаться нельзя. Без ложной скромности скажу, что за годы своей работы ни разу не выпускал на сцену постановку сомнительного творческого качества.
Пробую себя как драматический артист. В кино 8 раз я уже играл. Теперь 12 декабря играю в Русском ТЮЗе Чингисхана. Беспокоился, что текста надо будет заучивать по полстраницы, а потом решил косить под Жана Габена (делает суровое лицо). Там же, в ТЮЗе, будут ставить мою пьесу «Карменита».
– Это правда, что в своем театре Вы не даете артистам «зазвездиться», что у вас иная иерархия, чем в традиционных труппах?
– Каждый артист в моем театре – звезда, а я для них черное небо, на котором они еще сильнее блестят. У нас в театре пять составов «Кармен», три состава «лебедей», шесть «принцев». Я даю возможность проявить себя всем. Другое дело, когда потенциал хороший, а мозгов нет. Тогда я говорю своим артистам: «Вы несете аристократизм духа, балет – это профессия аристократа, там чурка, полено не пройдет».
