На казахстанские экраны вышла новая картина Федора Бондарчука «Притяжение». Приехавший на алматинскую премьеру режиссер рассказал журналистам о тонкостях съемочного процесса, подборе актеров, работе с саунд-дизайнером «Района №9» и «Властелина колец», «шлифовке сценария» и о том, почему было разрушено Чертаново.
— Федор, премьерный показ фильма прошел в Чертаново. Как его жители восприняли картину?
— В Чертаново прошла народная премьера. Был совершенно волшебный прием со стороны зрителей. И ничего подобного я в жизни еще не испытывал. До сих пор мне не доводилось делать премьеру до светской премьеры в Москве, и это надолго останется у меня в памяти.
— Скажите, а почему Вы выбрали именно Чертаново?
— Сначала первые студенческие работы, когда мы начали снимать кино. Тогда мы ездили по Москве и искали неожиданные ракурсы. Так вот в Москве есть два времени года – весна и осень, когда серое небо и пробиваются лучи солнца. Чертаново в этом смысле смотрится просто потрясающе. Кроме того, он создавался к олимпиаде, как некий город будущего с многоуровневой парковкой, удобной инфраструктурой – он с тех времен так и остался для меня как нечто необыкновенное. И когда мы приехали сюда сейчас, оказалось, что это именно то место, которое нужно. Кроме того, фраза «Мы из Чертанова»… Пробовали, проговаривали «Мы из Бутова», «Мы из Бирюлева» — все не то. А вот «Мы из Чертанова» — звучит. В интернете даже хэштег такой есть. Причем, он появился еще до фильма.
— Говорят, что сценарий переписывался порядка 60 раз. Насколько это было обосновано?
— Да, «Притяжение» — это тот редкий случай, когда сценарий дошлифовылся уже в процессе съемок. Группа сценаристов работала вместе с продюсерами. Вообще, сценарий попал ко мне на стол для сопродюсирования вместе с молодой организацией «Водород», с которой я до этого снимался в картине «Призрак». И когда началась работа над сценарием, появились новые смыслы, другие, которые меня заинтересовали как режиссера. Я начал придумывать, как эту картину можно снять. И в определенный момент коллеги просто сказали: «Вот сам и снимай!». Но на этом работа над сценарием не закончилась. Когда появился первый драфт, уже монтажный, мы показали его фокус-группам. Я никогда не обращал внимание на фокус-группы в структуре фильма, а здесь мы провели очень подробную работу с разными возрастами. В частности, используя айтрекинг в том, что касается главных героев. Кто следит за Риналем, что происходит, когда он выпадает из фокуса внимания зрителя. И на основании этих исследований какие-то сцены были дописаны или переписаны. И в конечном итоге получилось, может, и не точно 60, но около 60 вариантов сценария. И я им очень дорожу.
— Откуда такие сложности?
— Сценарий и кинодраматургия сегодня… Я не скажу об отсутствии образовательных программ, но новая школа кино – это все-таки новая территория. Мы учились классическому кинематографу, а сейчас появилось много нового. Жанры новые появились. А кто это преподавать будет? Опыта-то нет! Вот сейчас попробуй, расскажи, как сериалы делать: как распределиться на восемь серий первого сезона. Поди сделай… А как? Помимо таланта есть великое множество законов, которые обновляются каждую секунду. Этой школы нет. Поэтому дорожим сценаристами, которых у нас не много. Не знаю, как у вас, а у нас это проблема. И мы их всячески выделяем, пестуем, ищем.
— Будет ли продолжение?
— Герой Риналя Мухаметова поначалу так и лежал. Я говорю: «Ну давай, чуть поверни голову – вариант сделаем». И сделали, конечно же, мой любимый вариант: крупный план, наезд и он открывает глаза в камеру. Это, конечно, напрашивается в план, и у меня руки чесались страшно его поставить, потому что это производит совсем другое впечатление. Это хорошо было бы, но это уже снято. Но Кэмерон это уже сделал в «Аватаре». Сценария второй части пока нет, есть эпизоды. Дальше посмотрим по прокату.
— Почему Вас заинтересовала инопланетная тема?
— А меня и не интересовали инопланетяне. Меня интересовала человеческая история, сложные характеры и заложенные сценаристами метафоры. Метафоры про день сегодняшний. Про то, что мир становится агрессивнее. Про то, что мы видим на разных каналах телевидения. Агрессия нарастает. Если посмотреть Европу… возьмите новости прошлого лета из Германии, связанные с беженцами. Посмотрите, что происходило с фанатами на разных площадях Москвы или историю Бирюлева 2013 года… Мы перестали слышать. А это очень важно – слышать и быть услышанными. Выдохнуть и просто сказать: «Подожди, я попробую тебя понять. С другим цветом лица, другого вероисповедания, с серьгой или без серьги». Фильм про это.
А инопланетяне – это было лихо. Особенно в первом варианте сценария, который я прочитал… Это было как хорошая литература: забываешься и раз – ты уже на середине сценария. Потом задумываешься: постойте, что там прилетело, куда, какие самолеты из Липецка? Это ж надо все снимать. Я помню у Ильи Тилькина, сценариста «Сталинграда», была ремарка: горела Волга. Точка. «Горела Волга» – $2 млн бюджет и полгода съемочного периода.
— Почему Ваши инопланетяне похожи на людей?
— Потому что иначе не сложилась бы история. И в фильме есть слова: «Я и есть человек. Мы ветки одного дерева». Просто в этом направлении можно было снять еще один фильм. Кстати, в сценарии были огромные пласты текста на эту тему. Как две родственные цивилизации развивались разными путями.
— Как родился дизайн космического корабля?
— Сначала мы договорились о том, на чем основана цивилизация, и как выглядит их мир, а потом, исходя из этих предпосылок, создавали внешний вид корабля. Посмотрели молекулу воды и решили отталкиваться от нее. Эскизов было много. Иногда нам казалось, что получилось то, что надо, но спустя какое-то время коллеги сообщали, что это уже где-то было. В конечном итоге, мы создали наш корабль – я его называю «глаз». Похожего в кино я не видел.
— Звук к фильму делал Дэйв Уайтхед — саунд-дизайнер «Района №9» и «Властелина колец». Как сложилась работа с ним?
— Дэйв Уайтхед – великий выдумщик. Я, как и все кинематографисты, первый раз заметил и отметил его работу после «Района №9». Речь инопланетян там – это что-то немыслимое. Существует легенда, что он записал огромное количество звуков насекомых, положил их на клавиши с буквами, которые соответствовали алфавиту, и так создавалась речь. Наше с ним общение началось с того, что он попросил отправную точку. И этой отправной точкой стало то, что у нас водная цивилизация. Все на воде. Это, кстати, было мое субъективное мнение: наша планета состоит в основном из воды, и мне кажется, что альтернативный источник энергии – вода. В фильме у нас вода лечит, корабль с ее помощью занимается саморегенерацией, вода управляема – это будет и во второй части (смеется).
А дальше Дэйв, который признался, что с водой еще не работал, ходил с микрофонами в целлофане в душ – что он там делал, это его секреты. Кроме того, когда он приехал, в Москве был снег. Я не думаю, что в Новой Зеландии он видел лужи со снегом, и он тут же достал микрофон и начал записывать звуки, «чавкая» в луже ногой. Вообще он записывает постоянно. Любой звук, который его заинтересовал. Такой совершенно одержимый потрясающий художник.
— А по какому принципу подбирался актерский состав?
— Был кастинг. Ирина попала на него в самом начале. Ее я утвердил сразу. И считаю, что российская индустрия открыла для себя новую звезду. Я под большим впечатлением от работы с ней и думаю, ее ждет большое будущее. Очень сложную роль сыграл Петров. Трансформацию своего героя. Такое может случиться с каждым из нас. Помимо социальной нагрузки, он переживает ревность. А это слепое чувство, которое толкает на непредсказуемые поступки. С Риналем произошла совсем смешная история. О том, что это его роль ему сообщило несколько его коллег и однокурсников, которые отказались от проб. И он, наконец, пришел к нам. И это действительно оказалась его роль. Риналь очень необычный. У него интересная мелодика речи и странная психофизика. Снять же Олега Меньшикова – это была мечта. И он сразу же согласился на съемки. Это было самое хорошее время для меня.
— Что сложнее всего было снимать?
— Самое сложное было снимать Петрова, когда в сцене, где они крадут костюм, он разорвал себе сухожилие на ноге. И перед нами встал вопрос: перенести съемки или что-то придумывать. Так как откладывать съемки было невозможно, вспомнили о старом добром черно-белом кинематографе, чуть ли не Чаплина, когда все строилось на обманках, когда не было компьютерной графики. Когда ходит один дублер – второй дублер его поддерживает. Но этого не заметит никто, там было много работы дублеров, даже была сделана маска Петрова из латекса. Во второй половине Петров не выполняет никакого экшена. Но вы этого не увидите.
— Чем именно для Вас стало «Притяжение»?
— Это мой первый фильм про день сегодняшний. «Девятая рота» — события 1989 года, «Сталинград» — 1942, а «Обитаемый оcтров» — это вообще другая планета Саракш. С днем сегодняшним я еще не сталкивался. Знаете, когда действие происходит в прошлом, время охраняет: всегда можно уйти в другую визуализацию, выразить свой взгляд на те события и так далее. А в дне сегодняшнем закрываться нечем. Вы прекрасно знаете как выглядят люди, потому что они ходят с вами рядом. Здесь и сейчас вы слышите как они разговаривают. И если будет фальш, картина не попадет в аудиторию. И поэтому снимать в сегодняшнем дне для меня оказалось в тысячу раз ответственнее. Не разукрашивая, не приукрашая. В том же Чертаново мы ничего не дорисовывали, не долакировывали, цветокоррекцию балансировали, способ съемки изменили. Съемка ближе к YouTube. Это было жутко интересно. Практически новая территория.
