Обязательства Казахстана перед международными финансовыми институтами составляют 2,2 трлн тенге. В интервью «Къ» постоянный представитель Всемирного банка (ВБ) в Казахстане Ато Браун рассказал о проектах финансовой организации, реализуемых в стране.
– Господин Браун, какие проекты сейчас ВБ финансирует в Казахстане?
– Сейчас наш портфель составляет более $4 млрд – строительство дорог, налоговое администрирование, развитие инноваций, повышение энергоэффективности, развитие трудовых навыков, развитие молодежного корпуса и так далее. Завершается успешный проект КАЗСТАТ, который способствовал институциональному развитию статистической системы. Проект по инновациям поддерживает грантовую программу, которая помогает ученым внедрять новые идеи для рынка, а также коммерческие продукты с казахстанским инновационным содержанием. Ожидаем запуск новых проектов по медицинскому страхованию и модернизации образования.
– Что Вы можете сказать о макроэкономических показателях и прогнозах для Казахстана в прошлом и этом году?
– Казахстан за свою историю прошел через три-четыре различных переходных периода. Последним был экономический переход, обусловленный снижением сырьевых цен и их влиянием на экономику. Внешние шоки были очень сильными, когда Казахстан потерял примерно 50% своих экспортных доходов в течение шести месяцев, что требовало коррекции обменного курса. Последняя коррекция обменного курса с переходом к плавающему режиму была значительной, что привело к росту темпов инфляции, достигшей в какой-то момент 17% в середине 2016 года.
Но Казахстан не одинок в данной ситуации, это по большей части глобальные тенденции, которые сложились в Европе, Америке, хотя США продолжает расти. Так что, это не какой-то особый экономический феномен, который ударил по Казахстану, а в этом есть глобальная сторона. Наблюдается снижение темпов роста, ведь сырьевая страна теряет половину своих доходов и обращается к таким суровым контрциклическим мерам, как девальвация национальной валюты и бюджетные корректировки. Это большая проблема для любого правительства и общества, ведь основной удар пришелся на простых казахстанцев, а не только на правительство.
Преимуществом Казахстана является то, что правительство в итоге фактически оказалось на высоте. Они сделали то, что должны были сделать с точки зрения стимулирования внутреннего спроса, влили некоторый объем средств в экономику. Если экономика зависит от природных ресурсов, то складываются циклические пласты из поступлений и расходов, из которых необходимо накапливать резервы. Резервы Казахстану пригодились вовремя. Центральный банк оказал поддержку банкам с помощью вливаний. Правительство также использовало часть денег для поддержки малоимущих слоев населения через социальные программы.
Первый этап переходного периода был действительно очень сложным, он был связан с возрастным транзитом. Для любого человека в возрасте 50-60 лет и старше, кто хорошо помнит 1982–1992 годы и что случилось в стране в начале 90-х – это было трудное время: наблюдались гиперинфляция и спад производства.
Конечно, нефть оказалась полезной в 2000-е, когда мы наблюдали колоссальный систематический рост в течение почти 10 лет, что позволило стране перевести большое количество населения в ряды среднего класса, как в абсолютном, так и в среднем арифметическом выражении.
Люди прошли через очень длинные годы роста и неожиданно наступил этот многокомпонентный кризис – финансовый, экономический, который повлиял на рост экономики и благосостояние населения.
Сейчас из-за мер, реализуемых правительством в связи со снижением цен на нефть, страна находит применение Национальному фонду для облегчения ситуации в экономике, которая, возможно, достигла дна в прошлом году и теперь начинает набирать высоту. Наш прогноз таков, что если нефтяные цены продолжат постепенно восстанавливаться, но будут оставаться низкими – на уровне $55-62 за баррель, то у вас будет 2,5–3% роста в экономике. Экономика будет расти из-за больших инвестиций в расширение производства нефти, в основном в Кашаган, а также повышения цен на нефть.
Казахстан еще не оставил все трудности позади, так как ценовой шок был масштабным. Если вы хотите поддерживать системный и устойчивый рост в будущем, а также сохранить многочисленный средний класс в Казахстане – фактически 50% населения, который зародился за 15 лет, а это очень высокая планка – необходимо сосредоточить усилия на реализации структурных реформ.
– Как насчет инфляции и движения капитала?
– По инфляции Нацбанк отработал очень хорошо. Сейчас это однозначный показатель, и думаю, он будет ослабляться до 6% с этого момента, если смотреть на кратко-, среднесрочную перспективу. Если говорить о монетарной инфляции, Нацбанк здесь умело справляется и будет продолжать это делать. Когда таргетирование будет достигнуто в обоснованных параметрах, то нужно двигаться дальше к таким мерам как реструктуризация банков, я так понимаю, это состоится в этом году, также, насколько мне известно, планируется вливание в них капитала. Также необходимо решить вопросы по плохим долгам, которые остались на балансе БТА, чтобы предоставить банкам возможность для наращивания способности увеличить кредитование, особенно широкому спектру несырьевых секторов с тем, чтобы экономика могла создавать больше новых рабочих мест в точках роста.
– Что Всемирный банк делает для борьбы с бедностью с точки зрения сельского хозяйства или привлечения инвестиций?
– Министерство по инвестициям обратилось к нам с просьбой помочь в разработке инвестиционной стратегии, в ответ у нас сформировалась команда, которая в данный момент работает с правительством по этому вопросу. Мы будем смотреть на диверсификацию согласно целям, которые установило правительство, чтобы трансформировать стратегические направления, которые позволят Казахстану направить иностранные инвестиции глубже в ненефтяные сектора, переработку, сельское хозяйство. Мы работаем над этим. Но с точки зрения нашей работы нужно помнить, что у Всемирного банка есть две цели – ликвидация крайней бедности к 2020 году и в то же время повышение всеобщего благосостояния. Единственным способом повысить всеобщее благосостояние – это расти и развиваться.
Мы помогаем правительству фундаментально смотреть на инвестиции в ненефтяной сектор, географическое распределение роста, чтобы не навредить сельским территориям, которые уже находятся в категории слоев с низким уровнем дохода, а также помочь правительству в управлении новыми сферами, где есть потенциал с точки зрения развития сектора услуг, муниципалитетов. Урбанистический рост поможет в экономическом улучшении.
Так что мы работаем с правительством на нескольких фронтах, в особенности по вопросам инвестиционной стратегии, но также мы смотрим на то, каким образом должна сохраняться структура социального обеспечения для категорий населения, которые могут не преуспевать в этом новом направлении и правительство уже начало масштабную предпринимательскую программу, которой мы будем оказывать поддержку. У нас есть три операционных проекта, которые помогают правительству развивать трудовые навыки и создавать рабочие места, вырабатывать стратегию по занятости в целом, по архитектуре создания рабочих мест в стране.
– Считаете ли Вы, что необходимо вводить продовольственные карточки или предоставлять целевые субсидии для социально уязвимых слоев?
– Я думаю, что у правительства уже есть что-то получше продовольственных карточек. В рамках программы «Орлеу» правительство отбирает категории населения с низким уровнем дохода и направляет часть субсидий для их поддержки. Большинство субсидий целевые, и они предоставляются на определенный период времени беднейшим слоям населения. Это уже работает, мы помогали правительству в пилотном запуске этого проекта в четырех областях и сейчас государство масштабирует этот опыт по всей стране. Я не думаю, что субсидии — это плохо, когда они целевые и позволяют людям за определенный период вырасти из них. Но главным элементом тут должны быть рабочие места, которые будут обеспечивать устойчивый доход и рост.
– Вы из Ганы, и эта страна тоже с сырьевой экономикой. Можно ее сравнить с Казахстаном?
– Тут другая корреляция. У нас добывается всего лишь 100 тысяч баррелей в день, что несравнимо с 1,5 млн баррелей нефти в вашей стране. Наше население составляет 25 млн человек, и Гану можно сравнить с одним регионом Казахстана по территории. Так что они очень разные географически, и у нас больше людей. В Гане сейчас кризис, и страна будет делать то же самое – ей необходимо диверсифицироваться от нефтяного сектора. Нефть у нас появилась менее чем 10 лет назад, мы справлялись и без нефти. Нефть должна приходить в качестве бонуса, а не замещать широкую базу экономики, которая у нас сложилась до этого. У нас также есть какао, много полезных ископаемых, волатильных в цене, что влияет на экономику так же, как цены на нефть в Казахстане. Но я думаю, что самым большим вызовом в Гане является вопрос о том, как управлять доходной частью финансов, чтобы обеспечить достаточность запасов для инвестирования, так как сейчас мало остается средств для развития, заимствование становится частью формулы и лучше не находиться в таком цикле.
Казахстан признал проблему быстрее, страна сейчас смотрит на объемы заимствований, потому что достигнут определенный операционный лимит по объемам доходов, которые могут идти на обслуживание займов, на это должна обращать внимание каждая страна. Но к этому нужно идти очень структурировано, больше внимания обращать на новые источники доходов, качество расходов и ведение баланса.
– Всемирный банк также вовлечен в реализацию Инициативы прозрачности добывающих отраслей (ИПДО) в Казахстане. Я читал в интернете, что в Гане все контракты недропользования публикуются. Как Вы думаете, это тоже должно быть реализовано в Казахстане?
– Верно, Всемирный банк поддерживает Казахстан в данном направлении с 2005 года. И Казахстан также публикует отчеты – их было более десяти за последние годы. Страна является одним из лидеров по реализации задач ИПДО. Это действительно хороший инструмент для реализации стандартов прозрачности доходов от добывающих отраслей промышленности, так как отчеты раскрывают данные социальных расходов со стороны компаний и республиканского бюджета. Это хорошо для информирования населения о том, что происходит с национальными ресурсами, для осознания того, каким образом развитие отражается на качестве жизни.
– Когда закончится строительство автобана Западная Европа – Западный Китай? Российская и белорусская часть автобана еще не построена. В чем смысл тогда этого внутриконтинентального дорожного коридора?
– На самом деле коридор всегда существовал. Смысл в том, что правительство Казахстана и другие партнеры хотели усилить его и улучшить наземное передвижение с точки зрения возможностей для его более стратегического использования, чтобы двигать спрос с запада и юга в Китай. Что касается нашего вклада – двух проектов, которые мы реализуем, то 90% строительных работ уже выполнено. Остались некоторые участки, которые были добавлены в ходе реструктуризации проекта в 2013 году с целью использования образовавшейся экономии средств. Так что хочу отметить, что правительство проделало значительную работу над расширением некоторых участков коридора.
– Почему правительство воздержалось от заимствования у ВБ на дорогу Астана-Бурылбайтал? Был выбран другой донор?
– Вовсе нет. Как вы знаете, дорожная программа «Нурлы Жол» очень большая. Были планы построить альтернативную дорогу из Астаны в Актобе до каспийских портов. Этот проект называется Центр – Запад. Также была идея усилить коридор Центр – Юг (Астана – Алматы) – расширить эту дорогу. Первый проект правительство отложило, исходя из понимания, что в этот момент экономические препятствия остаются и важно управлять долгом. Когда экономическое состояние и среда улучшится, к этому проекту мы, возможно, вернемся. Однако стоит отметить, что после реструктуризации наших действующих проектов, за счет сэкономленных средств планируется поддержка строительства некоторых отрезков вдоль направления Центр – Юг. Думаю, что около 400 километров этого коридора мы сможем профинансировать.
– Будут ли большие транспортные проекты Западная Европа – Западный Китай, БАКАД, Центр – Юг экономически окупаемы, если будет ГЧП с оплатой проезда?
– Нужно оценивать каждую дорогу по ее собственной базе и направлению с точки зрения экономической целесообразности. Для дорог, которые были отобраны, только БАКАД намечался в формате ГЧП. Остальные планировались в качестве госпроектов. Долгосрочный анализ затрат и выгод показал, что все они экономически выгодны в зависимости от потоков. Это не только строительство дорог, но и возможность для них играть роль в торговле, в построении придорожной инфраструктуры – Хоргос, порты, промышленные коридоры вдоль дороги – для ее эффективного использования. Есть много аспектов, способствующих торговле, которые нужно сложить вместе, чтобы строительство дороги было рентабельным.
Другой вопрос, который мы рассматриваем – это как содержать новые дороги, поддерживать в хорошем состоянии. В Казахстане есть компания «Казавтожол» – специализированная дорожная организация, которая разработала всестороннюю программу внедрения платы за проезд по всей стране. Они начали с 250 км и планируют расширить охват до 7 тысяч км. Это очень амбициозная программа для обеспечения устойчивого содержания и эксплуатации дорог, безопасности и развития придорожного сервиса.
– Вы участвуете в БАКАД?
– Правительство повторно рассматривает БАКАД с точки зрения экономической оценки того, где они сейчас находятся в этом проекте, а также инвестиций, которые правительство может взять на баланс. Окончательного ответа, будет ли это дорога в формате ГЧП, у нас пока нет.
– Был ли проект ВБ по восстановлению экологии в Усть-Каменогорске реализован до конца?
– Это проект по решению проблемы наследия промышленных отходов советского периода. Всемирный банк работал с правительством, чтобы решить эти проблемы более 8 лет. Большой объем рекультивационных работ был проведен на пяти крупных промышленных объектах, на других двух объектах правительство планирует завершить реабилитационные работы самостоятельно. На завершающем этапе стало ясно, что выстроено достаточно организационных возможностей, было проведено достаточно демонстраций того, что необходимо сделать. Сейчас правительство может выделять средства для завершения проекта за счет республиканского бюджета. Мы уверены, что власти продолжат реализацию этого важного проекта и закончат его в разумные сроки. Важно отметить, что данный проект помог остановить дальнейшее проникновение опасных загрязняющих веществ в грунтовые воды, а также укрепить институциональные механизмы для мониторинга качества грунтовых вод.
– ВБ собирался участвовать в строительстве завода по утилизации стойких органических загрязнителей, против которого протестовала общественность в Павлодаре. Сейчас говорят, что он будет строиться на Семипалатинском полигоне. Когда он заработает?
– Есть такой принцип «не в моем дворе». Каждый раз, когда хотят построить промышленный объект, в котором нуждается общество, никто не хочет, чтобы он был построен на его территории. Прошло некоторое время, и правительство нашло другую площадку, проект почти готов. Насколько я понимаю, правительство планирует финансировать строительство из республиканского бюджета. Мы еще находимся на стадии обсуждений с правительством, но, в целом, мы готовы его профинансировать. Проект привлекает также грант Глобального экологического фонда в размере $10,35 млн. Данный проект имеет большое значение, с его инфраструктурой Казахстан сможет самостоятельно утилизировать опасные отходы промышленности.
– ВБ проводил исследование по фонду обязательного медицинского страхования и выделил $80 миллионов на его внедрение. Как они будут использоваться?
– Как вы знаете, в 1990-х годах была попытка запустить Фонд, но она не сработала. Поэтому правительство изучило лучший мировой опыт совместно со Всемирным банком, который был учтен при разработке новой системы обязательного медицинского страхования. Проект поддержит несколько компонентов для выстраивания системы и реализации программы социального медицинского страхования. Проект обсуждается, и мы ожидаем его ратификации в скором времени.
