Среди аграриев Казахстана часто раздаются голоса о том, что ввозимый из-за рубежа молочный племенной скот не всегда адаптируется к казахстанским условиям. Чтобы удостовериться в том, что сохранять высокие удои молока у потомков глобальных пород в Казахстане удается на деле, корреспондент «Къ» переговорил с главой молочно-товарной фермы РЗА в Казалинском районе Кызылординской области Самуратом Имандосовым. Фермер также поделился текущими проблемами в сельском хозяйстве и своими непростыми отношениями с властью.
– Г-н Имандосов, расскажите, пожалуйста, как запускалось ваше молочное хозяйство?
– Наш комплекс молочно-товарной фермы на 660 голов был введен в эксплуатацию в декабре 2010 года в рамках первого этапа программы индустриализации в Казалинском районе Кызылординской области. Его полная сметная стоимость 2 230 млн тенге. Скот был завезен из Венгрии, 660 голов нетелей голштинской породы. Они адаптировались, отелились, сейчас мы уже продаем свою репродукцию, собственных нетелей. В составе проекта молочно-товарной фермы имеется молокозавод мощностью 30 тонн в смену, он стоил примерно 0,99 млрд тенге. Все оборудование комплекса, изготовленное компанией DeBoer, было завезено из Голландии. Доильный зал, рассчитанный на 1 200 голов, был изготовлен фирмой Dairymaster из Ирландии. Строительство мы вели собственными силами. Сейчас поголовье у нас составляет около полутора тысяч голов, если не считать забиваемую и продаваемую скотину. Благодаря нашему проекту и инициативе президента по программе индустриализации, здесь 200 человек получили постоянную работу.
Доим молоко на голову около 8 тысяч литров в год на дойную корову. Ежегодно часть животных идет на убой, рождаются телята, которые подрастают на замену старому поколению, происходит воспроизводство стада. Чтобы молочная продуктивность на голову не снижалась, примерно 30–35% стада ежегодно обновляется – низкопродуктивных коров заменяют подрастающие высокопродуктивные, то есть идет оборачиваемость с выбраковкой низкопроизводительных животных. Таким образом, у нас в течение трех лет обновляется все стадо. Осеменяем всех коров полностью искусственно. Семя мы достоверно покупаем из Канады и Америки, еще подписываем контракт для закупа в Германии, стабильных казахстанских поставщиков семени еще нет, которым мы могли бы доверять.
– Какой выход телят у вас получается на 100 маток примерно?
– У нас молочное направление, оно не похоже на мясное, приплод здесь получать очень тяжело. Чем больше продуктивности у молочной коровы, тем у них сервисный период (период от отела коровы до последующего ее оплодотворения – «Къ») удлиняется, в охоту (благоприятный период для осеменения – «Къ») они тяжело приходят. У нас выходит где-то, наверное, в районе 65–70% телок на 100 маток. Мы считаем, это нормально для скота, который дает выше 5–6 тысяч литров в год. Мы сами заинтересованы получать приплод, но поскольку коровы высокопродуктивны, у них при отелах и после возникают многие болезни, поскольку приплод крупный. Если выход в 70% для нас считается высший, 60% средний.
– У других хозяйств в Казахстане голштины содержатся?
– В Акмолинской области завозили хозяйства «Родина», «Зенченко», «Тайынша Астык» в СКО, «Айс» в Актобе, «Первомайский» в Атырау, «Сарыагаш» в Костанае, многие компании завезли, по всему Казахстану не менее 30 тысяч голов. До этого технология кормления голштинов в наших научных институтах была совсем другая. Мы сейчас все документы, нормативы ведем, привязываем и доказываем НИИ, что необходимо совсем другие методики откармливания применять.
– Вот у вас первое поколение прошло, в 2012 году вы завезли, сейчас идет второе поколение?
– Нет, больше. Третье или четвертое поколение.
– Каждые 18 месяцев, если считать?
– Объясню, как идет процесс. Начиная с отела мы через 15 месяцев уже готовы к осеменению, 24 месяца – первый приплод, это цикл в два года, три поколения в шесть лет. У нас пошло уже четвертое поколение на 7-й год. Но у нас все еще есть коровы, которых завезли из Венгрии, будут телиться в 7-й раз, таких рекордсменок осталось примерно 50 голов из завезенных 660, у них 6–7-й отел идет.
– То есть три теленка от завезенного скота – это не максимум?
– Наша репродукция, которая здесь адаптировалась и акклиматизировалась, телится, и ее потомство мы продаем, спрос на покупку большой, так как скот выращен в экстремальных условиях, ведь Казалинский район Кызылординской области является эпицентром экологического бедствия, здесь рядом Арал.
– Районирования скота здесь не требуется? Первое поколение обычно не адаптируется, но второе поколение прижилось?
– Да, скот приспособился, он уже считается местным. Но самое главное – они не пасутся, таких пастбищ у нас нет, круглосуточное стойловое содержание круглый год.
– Это же дорого!
– Дорого. Из-за этого себестоимость молока получается больше, по сравнению с Восточным Казахстаном, Костанайской областью, Северным Казахстаном. У них кормовых баз, пастбищ больше, технология воспроизводства молока дешевле, чем у нас. Мы все покупаем, кроме люцерны и кукурузного силоса. Хотя силос тоже по сравнению с другими регионами получается производить в 3–4 раза дороже из-за поливной воды. Можно сравнить, к примеру, по себестоимости с хозяйством имени Карла Маркса, которое держит черно-пеструю породу в Костанае. Например, у них себестоимость силоса обходится в пол тенге за килограмм. Мы же готовим силос не менее 10 тенге за килограмм, почти в 20 раз дороже. Ячмень в костанайском хозяйстве собственный, себестоимость его получения около 17–18 тенге, а я по 43 тенге покупаю. Элементарные примеры, поэтому у них себестоимость молока получается меньше, чем у нас. Но свой потенциал и породистость наш скот не теряет, потому что идет постоянное обновление. Седьмой отел пошел, но молока от них меньше не стало. По техническим нормативам по 35% в год должно идти обновление стада. Но самое главное – семя мы покупаем за рубежом.
– Говорят, что вы запрашиваете сейчас много субсидий за 95% стоимости воды. Это так?
– Почему мы просим субсидии? Изначально в рамках программы намечалось создание высокопродуктивных молочно-товарных ферм, для этого из Национального фонда было выделено Минсельхозу 10 млрд тенге. В 2008 году объявили и собрали заявки среди тех, кто хотел строить, потом объезжали-смотрели, в конце концов начали считать, что по их проекту это не окупается. После этого я вышел из обсуждения, так как не было смысла заниматься этим, если проект не будет окупаться. Но мне в комиссии сказали, чтобы я обосновал свой отказ для последующего обсуждения. Тогда я написал свое обоснование. По лизингу срок давался на 8 лет, каникул не было, субсидирование молока было где-то в районе 10–15 тенге.
– Вы получали эти субсидии?
– Получал. Я написал обоснование, аргументировав тем, что это нужно прежде всего государству. Чтобы обеспечить молоком весь регион по стратегической программе, без государственной поддержки не обойтись. Для того, чтобы этот вопрос решить, я изложил, что срок лизинга должен быть не менее 12 лет, не менее двух лет должно быть налоговых каникул, а субсидирование молока – не меньше 50 тенге за литр.
– Это нормальные требования по Казахстану? Вы сравнивали с другими регионами?
– Другие молочные фермы, например, «Родина», получают субсидии по 25 тенге на литр, я тоже столько получаю. Я привел эти аргументы, исходя из опыта России и других стран. Если государство хочет решить вопрос обеспеченности молоком региона, то без господдержки здесь не обойтись. Поэтому государство должно субсидировать до 50% затрат на строительство новых молочно-товарных ферм, а также выделять дотации на покрытие до 50% от затрат на их содержание.
В 2008 году по этой программе никто не построил молочно-товарную ферму – только одна компания зацепилась – «Есиль-Агро» в Акмолинской области. В 2009 году нам снова предложили участие в этой программе, позвонили, сказали, что наши предложения учтены, рассмотрены в минсельхозе, на уровне правительства, сейчас готовится постановление, которое полностью отображает изложенные нами аргументы. Мне показали проект постановления и сказали, что «вы многое прошли, давайте будем продолжать работать». Мне показали, что строительно-монтажные работы и оборудование в лизинг субсидируются на 50%. Самое главное – содержание комплекса до 50% будет оплачиваться за счет местных бюджетов, субсидирование будет 25 тенге за литр.
Хорошо, мы начали работу. 30 декабря 2009 года вышло постановление правительства, где изложены все условия государственного обеспечения проекта. В 2010 году мы ввели молочную ферму в строй и начали работать. В 2011 году уже начали субсидироваться. Первые два года у нас были каникулы, ничего от нас не требовали.
Позднее мы специально заказали научно-исследовательскому институту проект, в 2013 году обосновали во сколько обходится содержание, сколько надо субсидировать, так как тогда дотаций стало не хватать. В январе 2014 года это постановление убрали, втянули нас, короче говоря, МСХ. Потом я начал писать в правительство, аппарат президента. Акимат тоже поддержал меня, ведь мы не можем содержать такой проект без субсидий. Потом в конце 2014 года ввели 100%-ное субсидирование корма, а к содержанию однозначно возвращаться мы не могли. Корм ориентировочно составляет 40% от общих затрат. Но с 2017 года субсидии на корма сократили на 50%. Сейчас мы везде пишем, что не можем дышать.
Теперь по питьевой воде. В 1992 году в Казалинском, Аральском районах, где существует дефицит воды, люди начали болеть от ее плохого качества. В советское время был разработан проект по транспортировке питьевой воды для населения и скота нашего района из подземных источников в Актюбинской области. Там пробурены скважины и к нам в район был проведен водовод длиной примерно 250 километров. Тариф за водопользование был установлен на уровне 40 тенге за кубометр воды для населения и содержания скота, большую часть затрат на водовод выделяло государство. Наш проект молочной фермы был основан на том, что скот будет пить эту воду. Ее поставки субсидировались государством, но начиная с 2015 года, дотации на этот Арал-Сарбулакский водовод были уменьшены где-то на 300 млн тенге. После этого субсидирования тоже поменялись.
Начальные условия программы субсидирования питьевой воды, поставляемой из водовода, были таковы, что ее могли получать как физические, так и юридические лица, коммерческие структуры, потребители, использующие воду для собственных нужд, все платили одинаково. Если таких условий не будет, то мы не сможем ничего сделать, у нас нет других источников питьевой воды, придется скоту пить дорогую воду, которая не получает субсидирование.
Но прежние условия субсидирования питьевой воды из водовода поменялись. Теперь только физические лица могут использовать ее по субсидируемому тарифу для собственных нужд. Теперь вода может потребляться по льготным тарифам только для населения, но не юридических лиц. Мы из-за этого изменения по субсидированию тарифов судились два года, выиграли две инстанции, но вопрос остался нерешенным. Мы ходим из кабинета в кабинет, пишем, воюем.
– С кем вы судились?
– С оператором, подразделением «Казводхоза» на Арале, казенным предприятием комитета водных ресурсов МСХ. Теперь мне говорят, что я должен покупать воду для поения коров по тарифу не 40 тенге, а 570 тенге, в 14 раз повысили цену. Я им объясняю: то, что население отделили – это совсем нереально, не получается так. Корова пьет воду для удовлетворения собственных нужд, она не юридическое лицо, если воду пьёт, мяса или молока у нее не добавляется, она пьет для существования и должна субсидироваться наравне со всеми. Других водных источников больше нет, у меня даже подземная вода для опреснения непригодна, минерализация большая. Когда минеральность и засоленность 6 грамм в литре доходит, то опреснитель не работает, у нас получается больше. Я им объясняю, что альтернативных источников воды нет, что я должен делать?
– А почему не напишите в КРЕМиЗК с просьбой провести расследование или создать согласительную комиссию?
– Кому только мы ни писали, где только ни говорили эти три года. Пороги обиваем до сего времени. Сейчас оператором питьевой воды является комитет по делам строительства. Они меня все знают, я их всех знаю. Минсельхоз также – до сего времени воюем. Сейчас НПП «Атамекен» тоже знает наш крик души, но никак не может никто помочь, вопрос не решается. В настоящий момент после решения суда в течение двух лет они со мной договор не заключают. Я по старому тарифу 40 тенге на их счет по показаниям счетчика перевожу, они искусственно мне разницу выводят. На сегодняшний день указывают, что я больше 100 млн должен им, я не признаю выставляемые ими счета, их тарифы. У нас идет такой скандал, полная документация по нему есть.
– Самый крупный рынок сбыта, я так понимаю, у вас Кызылорда. С другими регионами логистика трудная?
– Мы поставляем во все районы Кызылординской области. Байконур, Кызылорда, Алматы, Атырау, Актобе, Мангистау, Астана – все по железной дороге. Молоко предлагаем здесь на складе, транспортные расходы они дополнительно нам оплачивают, сами забирают.
– Вы сказали, что выход телят у вас 60–65%, выживаемость их какова в последующие месяцы, как вы их держите? За рубежом видел, что индивидуально содержатся телята, а у вас как?
– После родильной группы, где теленок содержится 7 дней, он сразу попадает в телятник, там индивидуально на каждого клетка есть. Там телята стоят 35–45 дней, потом их переводят в клетку по 10–12 голов. Далее переходит на «матрас» в большую группу. Оттуда с телятника осемененная уже телка идет только на родилку, где стоят индивидуальные домики.
– Верблюдов, овец и коней вы держите?
– Да, у нас уже племенное хозяйство двугорбых есть, поголовье около 300 верблюдов. Лошадей жабинской породы – сейчас оформляем их породность и официальный статус – примерно 800 голов будет приплодом. Скоро к нам приезжает специальная комиссия для аттестации нашей овцы. Раньше здесь была каракулеводческая порода, она замешанная, уже четвертое поколение прошло, сейчас элита едильбаевской породы, с улучшением мы вывели, сейчас тоже оформляем на племенное свидетельство.
Еще держим около 250 голов коров мясного направления, это местные беспородные. Их улучшаем своими быками, ремонт стада делаем. Если эти коровы мяса и молока мало дают, то после скрещивания с нашими быками показатели улучшаются на 25%. Если раньше простая корова давала 5 литров молока, то улучшенная 7,5 литра молока дает. Если ее убойный вес раньше был 120 килограмм максимум, сейчас 150 килограмм мяса дает.
– В сутки сколько у вас дает корова на молочном комплексе, 30–35 литров?
– Одна корова, если по стаду посчитать, где-то около 26–27 литров. Есть рекордсменки, которые дают 50 литров. Есть коровы по 40 литров дают. Были случаи, когда единичные рекордсменки давали по 60 литров.
– От чего это зависит, от кормления?
– Мы даем люцерну, силос, кукурузу, шрот, сою, ячмень, рисовую отрубь, кормовые дрожжи, патоку, премиксы есть и кормовые добавки. Из них силос и люцерна местные, сено местное, остальное все покупаем. Сою покупаем рядом с Талдыкорганом, шрот – в Усть-Каменогорске, ячмень – в Костанае, кукурузу – в Алматы, кормовые дрожжи покупаем в Сызрани (Россия), патоку – в Жамбылской области, кормовые добавки и премиксы бельгийские раньше в Германии покупали. Для телят покупаем молокозаменитель цельного молока.
– Вас зарубежные консультанты или наши ученые консультируют?
– Они просто сопровождают, наоборот – я обучаю их. Сначала из Венгрии консультантов приглашали, потом из Германии неоднократно специалисты приезжали проконсультироваться. Из России – там более прогрессивные хозяйства есть. Наша доильная установка – ирландского производства, обслуживание – одна фирма делает через Москву. Консультанты сопровождают меня по молоку – оборудование, семя – с ними консультируемся. С Украины приезжали специалисты, но они многого не дали.
– Генетику где вы покупаете?
– Мы в «Таурус Генетикс» покупали, сейчас покупаем в компании CRI-Kazakhstan Cooperative Resources International.
– Почем вы продаете своих молодых бычков?
– Нетелей продаем по $3 тысячи за голову. Желающих много, сейчас из Америки или Европы везти не менее $5–5,5 тысячи обойдется. Потом скот, адаптированный в наших условиях в Алматы, Шымкенте, Костанае – везде приживется. У нас ведь экстремальные климатические условия – зимой очень холодно, летом очень жарко.
