Антимонопольщики ЕЭК жалуются на волокиту

Департамент антимонопольного регулирования Евразийской экономической комиссии принял в этом году 11 заявлений от хозяйствующих субъектов рынка Евразийского экономического союза. Однако работа по ним растягивается во времени из-за волокиты в процедурах, предусмотренных Договором о ЕАЭС, сообщил заместитель директора антимонопольного Департамента Адель Калиев.

"У нас в течение 2016-2017 годов: в 2016 году было всего два расследования (по нарушениям, связанным с ограничением конкуренции и использованием монопольного положения на трансграничных рынках — Къ), которые переросли в два дела. И в 2017 году мы начали 11 расследований, результат которых будет к концу ноября, если будет у нас понимание по ним", — сказал г-н А. Калиев в ходе семинара "Антимонопольное регулирование в соответствии с законодательством Казахстана и ЕАЭС" 6 ноября в Астане.

Одновременно он сообщил, что сотрудники департамента ЕЭК с самого начала своей деятельности столкнулись с основной проблемой — бюрократизм при согласовании процедур по сбору материалов, который проводится перед возбуждением расследования.

"У нас нет филиалов в каждой стране, и мы, направляя запрос субъекту, просто не знаем, когда дойдет этот запрос до субъекта, чтобы он мог вовремя и в полноценной форме ответить, в связи с чем мы даем срок месяц, точнее, месяц и две недели на доставку этого письма. Получается, полтора месяца мы теряем на то, чтобы получить от субъекта информацию", — сказал представитель антимонопольной структуры ЕЭК.

При этом, по его словам, как правило, опрашиваемые предприятия сразу не отвечают в полной мере, поскольку они "как правило, не понимают, чего мы хотим от них".

"Плюс мы иногда запрашиваем конфиденциальную информацию — и они переживают за нее, поэтому переспрашивают, требуют разъяснений о законности таких запросов", — продолжил г-н Калиев. По его словам, решением проблемы мог бы стать нормативный инструмент, позволяющий ускоренно работать в этом направлении: мотивированное представление стороне.

"То есть наш департамент в составе ЕЭК выносит за подписью члена коллегии, мотивированное представление, допустим, Российской Федерации с требованием осмотреть такой-то объект, запросить такие-то документы, провести опрос таких-то лиц", — уточнил он.

Проблема состоит в том, что теоретически использование такого инструмента в ЕАЭС допускается, однако в Казахстане и в России он пока не сработал, поскольку в договоре о ЕАЭС есть оговорка, что использование такого инструмента должно быть прописано в национальных законодательствах.

"На данный момент этот пункт не совсем понятен: у нас, у департамента антимонопольного регулирования, нет четкого понимания, как этот инструмент должен работать. По сути, полномочие есть, но механизм еще на стадии разработки, мы пытаемся это запустить, наладив контакт с антимонопольным органом, чтобы мы их руками могли получать в полной мере информацию", — признал г-н Калиев.

Что касается сути обозначенных им 11 расследований, то он отказался приводить конкретные сведения по их фигурантам и сути претензий.

"Каждое расследование специфично, в некоторых случаях не имеется признаков трансграничного, хотя изначально, когда мы назначали его, там прямо указывалось, что нарушается конкуренция на трансграничных рынках. Пока мы не можем комментировать эти 11 расследований, когда и если они перерастут в дела, тогда можно будет рассказать", — мотивировал он свой отказ.

Тем не менее, в ходе семинара в качестве наглядной иллюстрации антимонопольщик ЕАЭС указал, что в числе расследований этого года вошла претензия российских предприятий, специализирующихся на услугах дизайна, интерьеров квартир, домов и коттеджей, к их казахстанским конкурентам.

"Когда мы приняли этот материал с заявлением от российских субъектов на действия субъектов Республики Казахстан, то сразу же возникло порядка 10 вопросов по поводу того, какой именно состав нарушения мы будем определять. Поскольку жаловались субъекты сразу на кражу интеллектуальной собственности, на то, что на сайте другой стороны размещена недостоверная информация, на то, что в каталогах указывается информация, которая дискредитирует субъектов рынка, на доменах представлена информация заведомо ложная и на некоторых сайтах представлена информация, которая была якобы украдена у одного субъекта другим", — перечислил он.

При этом сложность этого дела, по его словам, связана еще и с тем, что субъекты — как подавшие заявление, так и те, на которых заявление подано — не подпадают под понятие трансграничности, зато инструменты, которыми они пользуются — интернет-ресурсы — по факту не имеют границ.

"Здесь у нас сразу встал такой большой вопрос — можем ли мы принимать информацию с сайта как фактор трансграничного рынка, если домен зарегистрирован только в одной из двух стран? — заметил г-н Калиев. — Договор говорит нам, что негативные последствия должны оказываться на территории двух и более государств, что говорит о том, что если негативные последствия оказываются только на Казахстан, то, получается, оно под критерий трансграничности не подпадает. Хотя в доменной сети этой информацией может пользоваться любой гражданин любой страны, то есть охват рынка сайтом может быть шире, чем две страны вообще", — признал он.

"То есть два субъекта жалуются друг на друга, но каждый из них действует на территории только своей страны: российские субъекты говорят, что они занимаются деятельностью только на территории Российской Федерации, но указания в казахстанском сайте нашей информации вредит им на рынке Казахстана. Мы спрашиваем — "Но вы же не работаете на рынке Казахстана, какие могут быть для вас последствия негативные?" Они могут ответить: "В перспективе мы бы хотели там работать", но по факту таких сделок на тот момент, когда они нам представили материал, у них не имелось. С такими проблемами расследование сталкивается постоянно, и мы сейчас фактически только нарабатываем практику и опыт", — заключил он.