АКРА: Реальные доходы казахстанцев могут вырасти на 2-3%

Еще несколько месяцев назад аналитики Всемирного Банка в странах ЦА говорили об ускорении экономического роста до 2,7% в 2018 году, чему должно способствовать продолжение восстановления экономики стран – экспортеров сырья, а также уменьшение геополитических рисков и внутриполитической неопределенности в крупных странах региона. О том, какие тренды сохранились и чего следует ожидать в перспективе с интервью «Къ» рассказал заместитель директора Группы исследований и прогнозирования АКРА Жаннур Ашигали.

— Отдельные госорганизации РФ прогнозируют, что уже в 2018 году в стране наступит период стабильности. А как полагаете Вы? Ведь существует и другая точка зрения, согласно которой неопределенные тренды на внутреннем рынке при сохранившихся внешних рисках вполне могут привести в 2018 году к новой кризисной волне, которая отразится не только на экономике нашего северного соседа, но и на странах ЦА.

— Действительно, согласно расчетам АКРА, треть сырьевых стран, стоимость экспорта которых сократилась более чем на 55% после падения цен на нефть, оказалась в рецессии. Экономика РФ единственная, оказавшаяся в рецессии, чья стоимость экспорта сократилась менее чем на 55%, так как на момент ценового шока экономическая активность находилась в около-стагнационном положении. В этой ситуации российский макрорегулятор провел своевременный переход на свободное плавание, отказавшись от фиксации курса, тем самым, укрепив адаптационные механизмы российской экономики.

В целом, экономика РФ достаточно адаптировалась к новым реалиям, а именно к сдержанной инфляции и низким темпам роста. АКРА прогнозирует экономический рост экономики РФ в реальном выражении на 1,3% по итогам текущего года, 1,4% в 2018-2019 годах и 1,5% в 2020-2021 годах.

— В этой связи как будут развиваться экономики других стран: Казахстана, Таджикистана, Киргизии?

— Экономики Таджикистана и Кыргызстана традиционно сильно зависят от тенденций в российской экономике через воздействие на платежные балансы этих двух стран. Замедление российской экономики, слабая покупательная способность и инвестиционная деятельность ослабевают частное потребление в этих республиках Центральной Азии, создает давление на национальные валюты этих стран и воздействует тем самым торговые балансы КР и РТ.

У Казахстана ключевыми каналами влияния выступают другие макромеханизмы – реальный обменный курс тенге к рублю, продуктовая зависимость, слабая взаимная и внутренняя инвестиционная активность.

Согласно нашим ожиданиям, пониженная инфляция в РФ станет дефляционным фактором в отношении продовольственной и непродовольственной частей потребительской инфляции (но не инфляции услуг) в РК, но потенциальное укрепление рубля против тенге в реальном выражении в некоторой степени нивелирует этот эффект. При этом по данным за сентябрь реальный обменный курс тенге против рубля и без потенциального падения стоимости тенге составляет 84,1.

Сдержанные темпы роста в РФ, безусловно, станут сдерживающим фактором для взаимной торговли и трансграничных инвестиций, однако наблюдаемый экономический рост в РК незначительно завязан на тенденциях в РФ, так как ключевыми драйверами роста выступают добыча полезных ископаемых и относительно благоприятная ценовая конъюнктура, то есть факторы, почти независящие от динамики в РФ.

— Оценки предполагаемых темпов роста ВВП в РФ на период с 2017 по 2019 год были пересмотрены экспертами в сторону уменьшения. В Казахстане наоборот наблюдается увеличение инфляционных процессов. Что с Вашей точки зрения может ожидать нас в конце года, в следующем году?

— Мы прогнозируем окончание текущего года с потребительской инфляцией на уровне 7,5% и итоговым реальным ростом ВВП в 4,3%. В дальнейшем мы ожидаем медленное остывание инфляционных процессов в РК до 6-7% в 2018-2020 годы и реальный рост экономики в пределах 3-4% в тот же период. Ключевыми факторами роста экономики выступают: рост промышленного производства после периода низкой базы и относительно благоприятная внешняя конъюнктура для ключевых экспортных товаров РК.

При этом особенно важным моментом является политика НБ РК в отношении курсообразования тенге, так как во второй половине текущего года регулятор возобновил валютные интервенции, нарастив их объем до $0,62 млрд на конец октября, что может трактоваться как некий отход от заявленной политики невмешательства в курсообразование тенге. В то же время, НацБанк к этому моменту не обозначил намерений такого отхода, что рынок может понять, как сигнал к политике более фиксированного курса нацвлаюты, а это уже подразумевает совершенно иной инвестиционный подход.

— При самом оптимистичном прогнозе реальный доход россиян вырастет на 2,2%. Насколько вероятны такие же положительные прогнозы для других стран СНГ и, в частности, для Казахстана?

— В Казахстане реальные доходы населения находились в около-стагнационном состоянии с начала 2016 года, а в 2017 году год-к-году в стадии спада. Это сопряжено, в первую очередь, с девальвационным шоком конца 2015 года, после которого реальные доходы не поспевали за высокой инфляцией 2016 года, а в 2017 году экономической восстановление пока не отразилось в рост доходов. Однако по мере продолжения роста в промышленности в 2018-2019 годах при условии, что инфляция продолжит медленное остывание, реальные доходы могут вырасти до 2-3%.

— Что касается ВВП, то аналитики из Минэкономразвития считают, что ранее принятый показатель в 1,7% в 2018 году Россия вряд ли продемонстрирует. Текущий прогноз – рост ВВП в 0,9%. Корректировке подверглись и прогнозы на 2019 год – если ранее предполагалось, что российская экономика сможет продемонстрировать рост в 2,1%, то сегодня говорят о значении в 1,2%. Как может сложится ситуация в других странах, зависимых от сырья, в частности в Казахстане?

— В уходящем году, согласно прогнозам АКРА, реальный рост экономики РФ составит 1,3% с последующим ростом в 1,4% и % в 2018 и 2019 годах, соответственно.

В отношении динамики роста в экономике Казахстана наблюдается несколько иная картина. Во-первых, на протяжении последних лет можно было наблюдать существенный рост прямых инвестиций — только в 2016 году было принято 17,6 млрд долларов чистых обязательств против 13,6 млрд в 2014-2015 годах суммарно, и инвестиций в основной капитал (3-7% рост в 2011-2016 годы в реальном выражении). Во-вторых, и отчасти как итог, наблюдается крепкий рост добычи нефти (11,4% за январь-октябрь 2017), металлических руд (8,8%), газа (9,6%). Ряд обрабатывающих отраслей промышленности также в зоне крепкого прироста: металлургическая промышленность (6,4%), нефтепереработка (5,6%), и в целом обрабатывающая промышленность показала рост в реальном выражении за январь-октябрь на 5,2%.

Делая выводы на основании прогнозов АКРА по ключевым торгуемым товарам, период до 2019 года ситуация будет подразумевать крепкий рост – отражение текущих инвестиций и благоприятного реального курса тенге против всех ключевых валют торговых партнеров, с медленным сокращением темпов и переливами активности в сферу услуг – отражение восстановления реальных доходов и высокой базой сопоставления.

— Каков, на Ваш взгляд, возможен сценарий развития для нефтекотировок: $45 или быть может $55 за баррель? Почему?

— 30 ноября на заседании ОПЕК+ представители стран — нефтяных экспортеров приняли решение об ограничении нефтедобычи до конца 2018 года, что поспособствует некоторому приросту нефтяных цен на период в несколько месяцев. Это решение отражает более ранние предположения АКРА. Соответственно, в прогнозируемые значения по нефтедобыче и ценам на нефть данные предположения были заложены, и АКРА не меняет свой текущий прогноз по средним ценам на нефть.

В более долгосрочной перспективе видение АКРА предполагает дальнейший незначительный рост на основе нескольких наиболее значительных факторов данного сегмента рынка. Во-первых, речь идет о недостатке инвестирования за последние 3 года в нефтедобычу, рост себестоимости добычи в США, что обусловлено как макроэкономическими аспектами (выравнивание динамики реальных доходов американцев и соответствующий рост издержек по труду для нефтедобытчиков), так и сменой парадигмы функционирования нефтяных компаний-добытчиков сланцевой нефти, когда в связи с ростом ставок денежный поток становится более важным и срочным аспектом деятельности.