Есть ли лекарство против интоксикации банковской системы Казахстана?

Начиная с 2008 года, проблема стрессовых, токсичных для экономики активов, является одной из самых насущных для Казахстана, правительство и Национальный Банк вливает триллионы тенге в банковскую систему для оказания ей финансовой помощи.

Результативность этой работы, мягко говоря, невысока по двум причинам: во-первых, спасением банковской системы занимается исключительно государство, инструменты и финансовые возможности которого ограничены. Во-вторых, государство, как правило, вливает деньги в банки, выдавшие кредиты, но только относительно недавно оно попыталось заняться оздоровлением тех активов, под которые эти кредиты выдавались. Такой рецепт лечения банковского и промышленного «токсикоза» является борьбой с последствиями, а не с причиной – в результате государство из года в год получает новых желающих воспользоваться системой таких «вливаний», количество которых в последующем будет только нарастать.

Очевидно, что в борьбе с сомнительными активами, которые продолжают плодиться в коммерческих банках, несмотря на все ужесточения со стороны финансового регулятора, необходимо менять «рецептуру». Поскольку вливаемая в банковскую систему государством с 2008 года «микстура» наличности кардинальных перемен не приносит. К тому же такое консервативное «лечение» порождает у хозяев и акционеров финансовых организаций уверенность, что государство и дальше будет выступать в роли заложника клятвы Гиппократа – и при первых признаках новых проблем будет приходить им на помощь с новой порцией бесплатного для них лечения. В итоге у банков и, что гораздо важнее – у их задолжников – развивается своеобразный вирус инфантилизма: они уверены, что по аналогии с медициной, государство всегда готово выделить им определенный объем гарантированной бесплатной финансовой помощи. А значит, стимула к самостоятельному разгребанию созданных ими же проблем нет ни у банков, ни у заемщиков.

То, что описанная выше картина является уже постоянной тенденцией на казахстанском рынке, очевидно для многих экспертов. Так, директор центра прикладных исследований «Талап» Рахим Ошакбаев считает, что история спасения казахстанской банковской системы достойна пера известного российского сатирика 19 столетия Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина.

«Есть великий русский прогнозист – Салтыков-Щедрин, который говорил про Россию: «Разбудите меня через сто лет и спросите – что делается с Россией, я отвечу: пьют и воруют». Как минимум в отношении «воруют» он оказался прав: здесь то же можно сказать в отношении нашей банковской системы, что будет с ней через пять–десять лет. Скорее всего, ее будут спасать снова, — заявил г-н Ошакбаев год назад, на круглом столе, посвященном проблемам банковского сектора. – В чем проблема? Как говаривал Альберт Эйнштейн, «Это безумие: все время делать одно и то же – и ожидать, что получится другой результат», — добавил он.

Конец истории спасения мидян темный, но уже понятный

Между тем, вопреки мнению гениального физика, наши власти, в том числе и монетарные, в вопросе очистки банковского сектора от токсичных активов с упорством, достойным лучшего применения, все время делают одно и то же – выделяют необходимую для поддержания жизнедеятельности проблемных банков и создания кратковременной картины благополучия системы суммы. Давайте вспомним, как все это происходило в хронологическом порядке.

Создание в 2008 году АО «Фонд стрессовых активов» (ФСА) для сохранения стабильности в банковской системе Казахстана было мерой необходимой, учитывая возможные последствия банкротства системообразующих банков. Но само развитие системы работы с «плохими» кредитами пошло в дальнейшем в Казахстане, что называется, не в ту степь: изначально предполагалось, что государство направит в эту структуру $1 млрд неосвоенных бюджетных средств, а еще $5 млрд добавят частные компании. Сформированная таким образом государственно-частная финансовая «подушка» позволила бы не только покрыть потребности банковской системы, но и обеспечить эффективный контроль за использованием этих средств, поскольку частники требовали бы от конечных получателей средств четкого исполнения взятых на себя обязательств. Однако ФСА не сумел стать примером государственно-частного партнерства в силу отсутствия у частного капитала внутри страны интереса к проблемным активам, в результате выкуп сомнительных активов у банков по факту так и не состоялся. Вместо этого свободные средства Фонда в размере 120 млрд тенге были размещены на депозитах ряда коммерческих банков, что стало по сути дополнительным фондированием этих структур. Которые, таким образом, на время могли благополучно забыть о висящих на их балансе проблемных кредитах.

Однако сами проблемные кредиты, метко прозванные «токсичными», никуда не делись, более того, после разовой помощи государства банки продолжали увеличивать их объем. В 2011-13 годах для разрешения этой проблемы государство в лице Национального банка пыталось развернуть систему создания банками дочерних организаций по управлению стрессовыми активами, одновременно создав Фонд проблемных кредитов (ФПК) со стопроцентным участием Нацбанка. Предполагалось, что банки будут передавать своим «дочкам» стрессовые активы, которые в свою очередь будет выкупать ФПК, но в итоге эта схема также оказалась неспособной решить проблему кардинально: Фонд выкупил за это время сомнительных кредитов на сумму 500 млн тенге, в то время как, по оценкам специалистов, на тот момент критериям выкупа соответствовал объем кредитов на сумму 552 млрд тенге. Уже из этого соотношения стало очевидно, что требуемые для решения проблемы объемы финансирования и возможности государства, в одиночку пытающегося разрешить проблемы «плохих» кредитов, несопоставимы. В связи с чем в 2015 году была изменена концепция функционирования ФПК – он стал размещать обусловленные депозиты в банках второго уровня: в частности, в том же 2015 году ФПК разместил такой депозит в размере 250 млрд тенге на 10 лет под 5,5% годовых в «Казкоммерцбанке», еще 130 млрд тенге были размещены Фондом на депозиты 9 банков под 2,99 % для рефинансирования ипотечных кредитов.

В 2013 году в привычную картину безвозмездной помощи «больным» наконец-то был внесен разумный штрих: Инвестиционный фонд Казахстана был переориентирован на работу с сомнительными активами. В итоге даже непродолжительная работа ИФК на этом поприще показала, что оздоровление должников является все-таки более эффективной мерой с точки зрения возвращения проблемных кредитов, нежели механическое восстановление коммерческим банкам сумм их задолженности. К тому же появление на поле стрессовых активов игрока, способного эффективно вести эту работу, способно привлечь на казахстанский рынок стрессовых активов международные компании, которые специализируются на работе с проблемными активами в качестве инвесторов, способных полностью заменить бюджетные вливания в банковскую систему. Почему этот опыт «лечения» вируса инфантилизма до сих пор не растиражирован на весь «плохой» портфель кредитов – вопрос интересный, но до сих пор остающийся без ответа: государство продолжает активно накачивать больного бюджетными «пилюлями».

Итог очередного «депозитного» вливания всем известен: уже в 2017 году из республиканского бюджета и национального фонда пришлось выделять 2,4 трлн на выкуп ФПК стрессового портфеля «Казкоммерцбанка». Тем самым была подтверждена справедливость пословицы «Один в поле не воин»: государство в одиночку решить проблему сомнительных кредитов не в состоянии. И при сохранении существующей парадигмы попыток решения этих проблем оно будет только наращивать размеры своих очередных вливаний в банковскую систему, пока в один далеко не прекрасный день не признает, что у него больше нет достаточных денежных ресурсов для решения этих проблем. Очевидно, что на рынок стрессовых активов нужно привлекать частных игроков, способных привнести на него не только дополнительные финансовые ресурсы, но и жесткие правила, способные заставить как банки, так и получателей кредитов отрабатывать вливаемые в них средства.

Опыт ИФК – долги не выбиваются, а отрабатываются

В Казахстане желающих участвовать в спасении кровеносной системы экономики из числа частных игроков до сих пор не сыскалось. И, в принципе, сыскаться не могло: в республике на момент возникновения проблемы со стрессовыми активами просто отсутствовали компании и структуры, которые имели бы опыт работы с таким «багажом», к тому же в стране существуют проблемы с несовершенством законодательства в этой части. И если разрешить законодательные проблемы можно в достаточно короткие сроки, то опыт работы со стрессовыми активами, тем более – удачный, директивно вниз не спустишь. Хотя примеры удачного опыта управления стрессовым портфелем внутри государственных структур в Казахстане уже имеется – ставший с 2012 года управляющей компанией в области реструктуризации и управления стрессовыми активами Инвестиционный фонд Казахстана с момента получения новых функций на январь 2018 года обеспечил общий возврат по проектам на 61,2 млрд — как в виде денежных средств, так и активов, принятых на баланс фонда.

Почему опыт работы ИФК с проблемными активами можно считать наиболее удачным для Казахстана? Дело в том, что данная структура не сосредоточилась исключительно на возврате задолженности по проектам путем проведения претензионно-исковой работы, иными словами – выбиванием долгов из бравших кредиты предприятий. В инструментарии Инвестфонда большую долю занимают процедуры реабилитации и работы с проблемными проектами путем реструктуризации задолженности, реализации активов и сдачи их в аренду отечественным и зарубежным инвесторам. Иными словами, ИФК не пытается сразу выжать из должника имеющуюся у него на балансе ликвидность и сдать государству земельные участки, недвижимость и иное имущество должника, которое государство потом заново начнет передавать в частную среду посредством приватизации. Инвестфонд пытается заставить должника пытаться запустить свою профильную деятельность, под которую брался кредит – и гасить свои обязательства за счет этой реанимированной деятельности, а не подержанными автомобилями и офисной мебелью.

Если реанимировать должника усилиями его хозяев не удается, инвестфонд находит для проекта стратегических инвесторов, продает его активы им, но не одномоментно, а, как правило, по договорам рассрочки, на 10-15 лет. То есть оставляет за собой контроль над работой предприятия и отслеживает процесс выздоровления «больного», не вмешиваясь при этом к удовольствию инвесторов в операционную деятельность такого объекта. Каковы общие результаты такого «лечения»? В настоящее время портфель активов под управлением ИФК состоит из 49 проектов, из них 42 переданы фонду в рамках подписанных с Банком Развития Казахстана договоров цессии, мероприятия по возврату задолженностей по ним планируется завершить к концу 2023 года.

Согласно финансовой отчетности и общей информации на сайте ИФК, несмотря на недостигнутые показатели по чистой прибыли, в 2017 году фондом осуществлено погашение задолженности по 25 проектам на общую сумму 7,1 млрд тенге, в том числе: 1,9 млрд тенге – имуществом и 5,3 млрд тенге – денежными средствами. По итогам 2017 года по функционирующим при участии ИФК предприятиям насчитывается 1 912 рабочих мест (в том числе восстановленные), ими выплачено налогов на сумму 1,7 млрд тенге.

Из 110 судебных дел, в которых фонд являлся стороной, решения в пользу фонда приняты по 98 судебным спорам. По итогам электронных аукционов в 2017-2018 годах на веб-портале реестра государственного имущества были реализовано 5 активов: АО «Pams Pipe» (100,0 %); ТОО «А-КБК» (100,0 %); АО «МырзАбеК-АЛТЫН ТАС групп» (39,0 %); АО «ИХМЗ» (44,6%); АО «Раннила Казахстан» (44%) – по сообщениям пресс-службы ИФК по всем проданным активам подписаны договоры купли-продажи и все они будут запущены в ближайшее время.

Кстати, относительно достижения показателей чистой прибыли, ситуация для ИФК вышла печально-комичной. Парадокс в том, что фонд, будучи компанией по работе со стрессовыми активами сам пострадал от финансового краха RBK Bank, вызванного как раз-таки резко возросшим объемом проблемного портфеля и «плохих» долгов.

Что же касается работы по оздоровлению предприятия, в 2016 же году фонд, найдя надежного инвестора, вышел из состава участников ТОО «Siliconmining»: инвестором для завода по производству металлического кремния выступила отечественная горнорудная компания — АО «НГК «Тау-Кен Самрук». Завод сейчас успешно работает.

А в настоящее время, согласно сообщениям в СМИ, на заводе по производству биоэтанола «Биохим» в Северо-Казахстанской области, инвестфонд провел процедуру по взысканию задолженности в рамках исполнительного производства, и в декабре 2016 года, после завершения работы, был подписан трехсторонний договор купли-продажи предприятия. В результате отечественными инвесторами проведены восстановительные работы на заводе — и «Биохим» в 2017 году начал работу. На предприятии запущен первый этап производства муки и идут восстановительные работы 2-го этапа (производство клейковины, крахмала и барды). Проданный недавно ИФК мясокомбинат в Акмолинской области избежал простоя и стал частью успешной компании «KazBeef Ltd», производящей конкурентоспособную продукцию.

На этих примерах видно, в результате такого «лечения» в выигрыше оказываются все.

И должник, которому предоставляется возможность запустить свой проект и сохранить его в собственности после погашения задолженности, и финансовые структуры, выдавшие ему кредит – и получающие гарантию возврата своих средств, и государство, с которого снимается хоть какая-то часть головной боли по объемам «плохих» активов и которое получает дополнительные бонусы от заработавшего производства в виде сохраненных рабочих мест и налоговых поступлений. Очевидно, что этот опыт работы с сомнительными активами можно было бы растиражировать в том или ином виде на большую часть «токсичного» кредитного портфеля республики, но здесь существует целый ряд вопросов.

Когда нет финансового источника в своем Отечестве – зовут варяга

Отдельные успехи на фронте возврата средств по проблемным кредитам не отменяют двух главных вопросов – где взять достаточное количество средств для того, чтобы покрыть если не весь портфель стрессовых активов, то хотя бы большую его часть и как обеспечить достаточное количественное управление этим портфелем? Когда возможности государства по обоим этим вопросам ограничены, а внутренний частный капитал к такой работе не готов, вполне логично искать таких игроков вовне, благо на зарубежных рынках существует достаточно большое количество компаний, специализирующихся на работе с проблемными кредитами.

Предложение на международном рынке в этом сегменте достаточно обширно: согласно отчетам, международные инвесторы в 2017 году располагали до $100 млрд, доступных для инвестиций в стрессовые активы. Таким образом, найти иностранных инвесторов для вложений в казахстанский портфель стрессовых активов несложно: только в Азии действует как минимум пять крупнейших фондов по выкупу таких активов с объемами фондирования от $400 до $650 млн. При этом очевидно, что в Казахстан они пойдут охотнее, если будут иметь партнера со знанием местного рынка, имеющего удачный опыт работы со стрессовыми активами и пользующегося поддержкой местных властей.

Таким образом, ИФК уже начал движение в сторону изменения «рецептуры» лечения казахстанского рынка стрессовых активов, на котором, по факту, помимо него присутствует еще только один игрок – Фонд проблемных кредитов. При этом следует учесть, что Инвестфонд является более бизнес-ориентированной структурой, не скованной прямым подчинением государственному сектору (ФПК подчинен Министерству финансов РК). Все это – относительная свобода действий Инвестфонда Казахстана, и показанные им результаты позволяют уже сейчас задуматься о привлечении зарубежного профессионального стратегического партнера, который внедрил бы в стране международные стандарты приобретения, управления и выхода при работе с портфелем стрессовых активов.

Решать вопрос о вхождении такого инвестора на казахстанский рынок правительству рано или поздно придется, поскольку, как уже говорилось выше, государство в одиночку долго тянуть бремя проблемных кредитов не сможет. Так что чем раньше будет решен этот вопрос, тем лучше будет для всех игроков на этом рынке. Будет ли этой площадкой ИФК, ФПК или какая-то новая структура, которая вновь потребует системных вливаний – решать правительству Казахстана.