С Нурланом Санжаром – заслуженным деятелем Казахстана, кандидатом философских наук, членом Союза кинематографистов Казахстана, кинодраматургом и просто мэтром казахстанского кино мы встретились, чтобы поговорить об одном из его последних проектов. А именно о «Финансисте», в котором он принял участие в качестве редактора картины. Однако наш разговор от одного проекта перешел к казахстанскому кинематографу в целом
– Нурлан, ваш путь в кино начался очень давно…
– Я в кино с 12 лет. С кинофильма «Меня зовут Кожа». Сейчас я редактор творческо-производственного объединения «Игровые фильмы». Мы занимается государственным плановым кинопроизводством. Работаем над сценариями, планами. И мы с Сатыбалды Нарымбетовым очень заинтересованы в том, чтобы казахстанское коммерческое кино развивалось нормально. Да, это тяжело. Да, у нас тут неповоротливая машина. Да, идеологический пресс давит. Нашим фильмам по пять-восемь лет дороги не дают. Тот же «Оралман», который по моему сценарию снял Сабит Курманбеков, взял четыре гран-при. Но сначала… Вроде все сложилось. И финансирование было. Но два года его не запускали.
Сначала режиссера из этой картины отправили работать режиссером-постановщиком на «Путь лидера», потом на «Казахское ханство». А пока «Оралман» стоял, 70% выделенных на него денег было потрачено на другие проекты. И когда режиссер, наконец, вернулся к этому проекту, денег на него практически не осталось. Но он героически начал снимать. В декабре. Камера замерзала, а он снимал. Бесплатно. Вообще у нас в Казахстане хорошее кино почему-то появляется не благодаря чему-то, а вопреки всему.
– Вы говорите, что заинтересованы в развитии именно коммерческого кино. Почему?
– Советское казахское кино состоялось. Те же «Меня зовут Кожа» и «Кыз Жибек». Как и авторское кино времен перестройки – это и «Игла» Нугманова, и «Конечная остановка» Апрымова. Современное авторское кино тоже состоялось. А вот современное коммерческое кино состояться никак не может. В последнее время открылось много студий. Но вместо того, чтобы делать нормальные сценарии, они занимаются поисками административного ресурса. И вся эта необразованность оказывается на экране. В результате мы видим не нормальное кино, а некий кинематографический стеб, в отрасли формируется масс-медиа. А искусство – это никак не масс-медиа. Это абсолютно разные вещи.
Хотя, недавно хорошее коммерческое кино подвернулось само. У бизнесмена Ерболата Байганина была идея. С ней он походил по разным студиям, где ему написали сценарий. И этот сценарий попал ко мне – меня попросили его проанализировать. Телесериал. Мы поговорили с Ерболатом, и я ему объяснил, что можно делать честное кино, а можно – деньги. Те, кто писали его сценарий, хотели делать деньги. На нем. В результате над сценарием мы работали в течение года. И мне очень нравится, что он в первую очередь хотел именно сделать качественное кино. Это важно. В фильм надо вкладывать не только деньги, но и человеческие ценности.
С нашей легкой руки в проект пришла Лена Лисасина. Она хороший производственник, состоявшийся режиссер, который учился сначала в КазНАИ им. Жургенова, потом во ВГИКе. Несмотря на то, что это был ее первый полнометражный фильм, мы были в ней уверены. И Лена справилась.
А Ерболат показал себя хорошим продюсером и порядочным, культурным и мудрым человеком, который стоически терпел капризы всех творческих людей, но при этом заставлял их работать.
В результате у нас получился, во-первых, хороший качественный продукт, а во-вторых, отличный пример сотрудничества государственной и частной студии.
У «Финансиста», может быть, не будет сумасшедшей кассы. Но он себя окупит в любом случае. Самое главное, с моей точки зрения, «Финансист» прокладывает путь к здравому коммерческому киноискусству. Не к высокому, а именно к массовому, которое будет интересно широкому кругу зрителей.
– Как вы думаете, почему современное казахстанское коммерческое кино пока никак не может встать на ноги?
– По нескольким причинам. Во-первых, советское кино еще не переросло в коммерческое кино. Во-вторых, произошла смена поколений. При смене поколений в советское время нас партиями отправляли учиться во ВГИК. Я на сценариста выучился в 1982 году и был двадцатым по счету сценаристом. А сейчас на весь Казахстан действующих сценаристов осталось всего несколько человек. Из профессионалов я имею в виду. И из тех, кто не ушел в режиссеры. Их уже не вполне можно назвать сценаристами, потому что у них уже несколько другой взгляд на кино.
Сценаристы – это огромная проблема. В последнее время их стало очень мало. Вообще это такая профессия сложная, куда должны приходить молодые писатели. А это около 40 лет считается. Но самое главное, они обязательно должны учиться. Именно драматургии. Это отдельный вид литературы. А в Казахстане сейчас, к сожалению, не обучают сценаристов. В КазНАИ им. Жургенова нет такого факультета. Такого отделения даже нет. Мастерство драматурга проходят режиссеры. Но это небольшой предмет, преподаваемый один-два раза в неделю. Хотя сценарная профессия имеет очень много отдельных дисциплин. Поэтому когда режиссеры сами пишут сценарий, сразу видно, что у человека нет специального образования. А ведь драматургия – это отдельный вид литературы.
Не все писатели – хорошие, именитые, талантливые – берутся писать сценарии. Потому что они понимают, что это другой вид литературы. Ведь прозаик не лезет в поэзию. Драматург – это писатель, который знает эту специфику.
Да и наши писатели в основном заканчивают журфак. Единицы из них – институт имени Горького (Литературный институт имени Горького – kursiv.kz). В результате казахская литература страдает от очерковости, эпистолярного жанра. Она очень монографична. На нее огромное влияние оказал монороман XIX века. Все хотят быть как Толстой и Достоевский, но для этого им не хватает мастерства. Знания ремесла. Поэтому казахская литература сейчас тоже не востребована.
Кроме того, сценарии часто пишут люди, вообще не имеющие никакого образования. Есть такой комплекс – проекция. Когда человек с возрастом начинает умничать. И, к сожалению, писать. Вообще сценарная проблема – это гигантская тема, о которой можно говорить очень много.
– Вы сказали, что когда режиссеры пишут сценарии, это не очень хорошо. Но в кинематографе есть примеры, когда режиссеры снимают фильмы – и хорошие – по собственным сценариям.
– Хороший сценарий – это 50% успеха фильма. Не меньше. Бывают настолько хорошие сценарии, что их просто невозможно испортить. И даже если они попадают в руки к слабому режиссеру, кино может состояться. И наоборот бывает. Но реже. Сделать хорошее кино из плохого сценария могут только великие мастера. Но не забывайте, что, например, замечательный режиссер Павел Лунгин сначала окончил сценарный факультет. Как и Феллини. Много лет назад Сергей Бодров к нам сюда тоже приехал как сценарист.
И вот после великих режиссеров, к сожалению, пошла мода самим писать сценарии. А у нас кто из режиссеров может написать сценарий? Нарымбетов может. Но он, прежде всего, писатель и сценарист. На режиссера он учился уже после. Еще могу назвать Серика Апрымова. Он замечательно пишет жесткие сценарии, которые читаешь и видишь, что это экранное литературное произведение. Кино в книжке.
Вот только сценаристов, к сожалению, не издают. Хотя казахская драматургия существует уже практически полвека. За это время она превратилась в хорошую драматургическую школу. Я написал два учебных пособия, курс лекций, монографию на тему о драматургии, литературе и кинопроизводстве, но ни КазГУ, ни «Жургеневку», ни астанинский университет искусств это не заинтересовало. Зато меня нашло самое крупное издательство Европы и одно из крупнейших издательств в мире Lambert и предложило издать две мои книги: «Творческая мастерская, или Диалоги об авторских замыслах» и «Творческая мастерская, или Диалоги о сценариях». Сейчас мои книги продает Amazon. Дорого – 52 и 56 евро. На Западе меня читают, а здесь… А ведь я писал книги именно для наших студентов. Чтобы они их читали бесплатно. Но не получилось.
