Юрий Стоянов – актер, комик, сценарист и режиссер. Настоящим любимцем публики он стал после программы «Городок», которая выходила в эфир на протяжении 20 лет. Во время своего визита в Алматы актер встретился с журналистами, и мы, конечно же, задали ему несколько вопросов о стендапе, комедийном амплуа, драматических работах и его сольной программе
Актерская карьера Юрия началась в 1990 году, до этого даже работа в БДТ не сделала Стоянова узнаваемым. Единственной значимой ролью в театре стал персонаж Моцарта в постановке «Амадеус», после чего актера пригласили сняться в небольшом юмористическом фильме «Анекдоты», где Юрий познакомился с актером Ильей Олейниковым. Именно этот необычный дуэт принес Стоянову настоящую популярность – в 1993 году Юрий и Илья решили создать свой юмористический проект, который до сих пор вызывает улыбку.
На сегодняшний день на счету актера роли в таких фильмах и сериалах, как «Три мушкетера», «Ландыш серебристый», «12», «Человек у окна», «Бальзаковский возраст, или Все мужики сво…», «Королевство кривых зеркал», «Ералаш», «Гитлер капут!», «Бармен» и «Можете звать меня папой». В южную столицу он приехал по приглашению «Лекторий.kz» с сольным концертом «Для своих».
– Юрий Николаевич, вы в одном из интервью сказали, что давно мерзавцев не играли. Как вам роли мерзавцев? Удаются?
– Да мне все роли удаются. Если они хорошо написаны. Вообще людей неоднозначных играть интереснее и легче. Потому что они ярче выписаны и совершают поступки, которые мы не совершаем в жизни. У меня очень счастливая профессия, в которой я могу делать все то, за что в жизни получил бы четыре пожизненных срока. Да и в целом благодаря моей профессии я могу прожить очень много жизней. И они будут очень разными. А у персонажей, которые могут быть и смешными, и плохими одновременно – спектр ярче. Поэтому их играть бывает выгоднее для артиста. Хотя, в конечном итоге, зритель полюбит среднего артиста, но красивого, который сыграл положительную роль.
– Вы когда-то снимались в одном из казахстанских фильмов. Вам понравился этот опыт?
– Я вообще сниматься люблю. А если еще повезет и будет режиссер профессиональный, группа хорошая и оператор грамотный, то вообще все сходится. Но это бывает редко. Я сейчас не про тот фильм.
– Расскажите немного о вашем шоу, какое оно?
– Смотрите, программа называется «Для своих». Потому что на нее приходят именно свои. Вне зависимости от величины зала. Он может быть на 400 мест, а может – на 3 тыс. Мне абсолютно все равно. Просто от этого увеличивается или уменьшается количество своих. Почему я так назвал эту программу? Кто приходит на артиста? Те, кто считает его своим. А если все свои, то и речь идет про себя, про свое, про своих и для своих. И я делаю в ней то, что я делал бы в маленькой компании для своих людей. Это иногда очень смешная, даже на грани, а иногда очень грустная, но всегда очень личная история. Она обрамлена юмором и моими гитарами. И тем, чего зритель, возможно, от меня не очень ждет.
Как строится разговор для своих? Своим ты рассказываешь истории. В данном случае это история моя. Не придуманная. Если мне задают вопрос, когда я приеду с новой программой, я отвечаю: «Дайте мне еще одну жизнь. Я ее проживу, и будет еще одна программа».
Все это было придумано мной еще тогда, когда не было такого популярного нынче понятия, как стендап. Хотя моя программа это, в сущности, музыкально-лиричный очень смешной стендап. Ведь что такое стендап? Стендап – это очень личная история. Поэтому хорошие стендаперы так разительно отличаются между собой. Их жизнь отличается. Но вы не ждите молодежного стендапа. Не хочу заранее раскрывать всю интригу, но скажу – чуда не произойдет, провала не будет.
– Чем отличается стендап от моноспектакля?
– Если вас интересует теория жанров, это не ко мне. Все, что должно интересовать вас, зрителей, – это встреча с артистом. Ходить надо на встречу только с любимыми артистами. Встречу живых людей с живым человеком. Как эта встреча будет называться, по-моему, не важно.
Стендап – это любой монолог о себе. Моя программа – это музыка и очень много смешных историй, которые со мной произошли. Это стендап? Стендап. Хотя, американцы скажут, что нет. У них для любого вида искусства есть технологии. И для стендапа тоже. Моя технология – это прожил жизнь.
Если человек один на сцене, обращен в зал и зал смеется, и плачет, и думает, назовите жанр. При том, что человек этот не читает Пушкина или подборку монологов Шекспира. Можно это назвать стендапом? И да, и нет. А моноспектаклем? И да, и нет. Концертом? Тоже и да, и нет.
– «Все свои» – единственная сольная программа, с которой вы гастролируете. Планируете сделать что-то еще?
– Зачем? Она постоянно меняется. К примеру, у программы пятилетней давности нет ничего общего с тем, что я делаю сейчас. Нет как таковой программы. Я придумал, с чем я выхожу к зрителю, и это постоянно меняется вместе со мной. Форма остается, а содержание меняется.
– Вы как-то сказали, что вам очень дорог фильм «Человек у окна» Месхиева. Почему?
– По многим причинам. Это фильм был придуман для меня. Однажды у канала «Россия» появилась идея показать артиста, который много лет работает на этом канале, в другом качестве. Потом был написан сценарий. Я нашел очень симпатичного молодого автора, пьесу которого о человеке, который умер в 50 лет, а потом возродился в полугодовалом ребенке, сохранив память, манеры и все прочее, я играл. Его зовут Илья Тилькин. После «Человека у окна» он стал очень востребован. Писался этот сценарий так: я говорил, он записывал. Потом очень талантливо это интерпретировал. В результате получился вымышленный персонаж, но в нем очень много меня.
Что касается режиссера, то мне очень нравится фильм «Свои». Он о войне, если вы помните. За него режиссер Месхиев получил награду на ММКФ. Коппола, когда ее вручал, сказал, что за кинематографическое будущее страны, в которой есть такие режиссеры, беспокоиться не стоит. Так вот, когда я предложил на должность режиссера Месхиева, он устроил кастинг! И я, под которого давались деньги, под которого писался сценарий, пробовался наравне с другими актерами. Но знаете, я с удовольствием нырнул в эту игру. Во время проб с меня слетела вся шелуха и я стал нормальным, волнующимся артистом. То есть попал в то нормальное состояние, в котором и провел всю жизнь. Как и каждый артист. И когда я прошел эти пробы, так сказать, по чесноку, я смог сыграть эту роль.
Сама же история мне дорога тем, что она о том, как в наше время может прожить очень хороший, интеллигентный и добрый человек. Как ему сейчас? Как бы сейчас жил Юрий Деточкин из «Берегись автомобиля» или Бузыкин из «Осеннего марафона»? Мой персонаж – это они, только сегодня.
– Говорят, сначала ты работаешь на имя, потом имя работает на тебя. Имя вы уже заработали. Вам еще приходится что-то доказывать зрителю?
– Вы знаете, доказывать в этой профессии приходится постоянно. Я выхожу на сцену, зрители мне хлопают. Чему они хлопают? Сначала моим прошлым заслугам, той передаче, которую любили. Потом тому, что я одет прилично и выгляжу неплохо. Для шестидесяти лет. А дальше чего? Дальше ты должен что-то делать. Работать. Доказывать. Другое дело, что во всем этом не стоит забывать самого главного – я выхожу на сцену не для того, чтобы что-то доказывать, а для того, чтобы получать удовольствие. И зритель всегда чувствует это. И вот какое-то время ты доказываешь. Потом включается профессия, биография, опыт и в этом случае еще и талант (смеется).
– Вы в жизни часто смеетесь?
– Да, очень. Я смешливый человек. Говорят, комедийные актеры в жизни очень мрачные люди. Не потому, что это шлейф профессии. На самом деле, они существуют в пределах нормы. Человеческой. Но зрителям кажется, что если он в жизни постоянно не шутит, то он мрачный.
– В «Городке» у вас было очень много женских ролей. После них вы стали понимать женщин лучше?
– Нет. Наоборот – чем больше узнавал, тем больше удивлялся. Понимаете, это часть моей профессии. Вспомните моего партнера (Илья Олейников – «Къ»), какую женщину он мог сыграть! Пару раз сыграл. Прикрываясь веером и повязкой на зубах. И все. Была попытка сбрить усы… Я был в шоке. Поэтому порядка трех тысяч женских персонажей сыграл я. Но единственная опасность, которая в этом есть – начинаются штампы. Ты повторяешься. Может, есть какое-то количество людей, которым доставляет удовольствие в одиночестве переодеться в женское платье и постоять у зеркала. Может, это имеет еще какое-нибудь продолжение, которого мы не знаем. Но это не ко мне. Это часть моей профессии. Я просто играю еще одну роль.
Более того, основная заслуга того, что эти образы удавались, принадлежит нашей команде. Гримерам, Илье. Не я играл женщин. Мы делали это вдвоем с моим партнером. Вы воспринимали меня, как женщину, во многом в зависимости от того, как ко мне, как к женщине, относился мой партнер. Он вам транслировал это отношение ко мне как к красивой, не красивой, сварливой, нежной, смешной. Так что это не моя заслуга.
– А сколько человек готовило вашу программу?
– «Городок» выходил 20 лет до 2012 года. Вся команда «Городка» – 12 человек, включая водителя, охранника и продюсера.
– У вас есть замечательные драматические роли. В том же «Человеке у окна» или в «12» Михалкова. Но зритель вас все же воспринимает в первую очередь как комедийного актера. Вы не чувствуете себя заложником жанра?
– Я положил полжизни на то, чтобы люди меня воспринимали как комедийного актера, а сейчас начну кокетничать и гордо задирать свою физиономию и говорить: «Как это ужасно! Почему они не понимают, что я трагический артист?». По-моему, в этом есть какое-то лицемерие. Иногда я могу включить эту программу, но потом самому становится стыдно. Зритель тебе заплатил за твои старания любовью и преданностью, а ты ему говоришь: «Хватит ржать!». Это жлобство какое-то…
Кроме того, как профессиональный актер, поработавший на сценах лучших театров мира, я могу сказать, что ничего не ценится так, как смех в зрительном зале. А слезы… Нас в жизни плакать заставляют на каждом шагу, еще и в театр за этим идти? Заставить заплакать – невелик труд. Ты заставь улыбнуться. При этом не сняв штаны и не рассказав про управдома, тещу или продавщицу. Какими-то другими способами. Любой комедийный актер – это очень хороший драматический артист. Могу ли я сыграть драматическую роль? Могу и играю. Может ли драматический актер сыграть в комедии – это большой вопрос.
