Перерабатывающие предприятия Туркестанской области испытывают постоянный дефицит сырья
За два с лишним месяца хлопкоробы собрали более 335 тысяч тонн хлопчатника, выращивание которого является одним из основных направлений сельского хозяйства региона. Но, несмотря на перевыполнение прогнозного плана, такой урожай лишь на треть удовлетворяет спрос имеющихся на территории области хлопкоперерабатывающих предприятий.
В текущем году хлопчатник в регионе был засеян на площади почти в 130 тыс. га. По данным управления сельского хозяйства Туркестанской области, средняя урожайность по области оставила 25,3 ц с га, как следствие – общий сбор по региону достиг 335 тыс. т. При прогнозном плане в 331 тыс. т выполнение составило 101,3%.
«Для нормального развития в регионе хлопковой отрасли этого крайне мало, – считает генеральный директор ТОО «Хлопкопром-Целлюлоза», руководитель совета региональной палаты предпринимателей «Атамекен» Кайнар Абасов. – Мощности двух с лишним десятков заводов по переработке сырца в разы превышают объемы получаемого сырья. Сегодня они загружены лишь на 20–30%. Поэтому задачей номер один для единственного хлопкосеющего региона республики должно стать увеличение объемов сырья. Государство уделяет большое внимание интенсивным технологиям, садам, теплицам. Но выращивание хлопчатника также является перспективным направлением. Изменить ситуацию в хлопковой отрасли можно – увеличив урожайность. Даже при существующих площадях мы можем увеличить объемы сырца за счет повышения урожайности в 2–2,5 раза. В этом случае мы сможем получать по 500–700 тыс. т хлопчатника ежегодно. А это более $1 млрд экспортной продукции».
2014–2015 годы предприниматель называет годами упадка казахстанской хлопковой отрасли. Если по итогам 2004 года по области было собрано 470 т сырца, то спустя 10 лет валовый сбор снизился практически вдвое. По словам Кайнара Абасова, не в последнюю очередь на ситуации отразилось принятие в 2007 году Закона «О развитии хлопковой отрасли». Документ, который, по определению, должен был улучшить положение дел в хлопководстве и помочь отечественному товаропроизводителю, ему только навредил.
Если раньше хлопкоперерабатывающие заводы могли покупать у крестьян хлопок-сырец и после переработки реализовывать хлопковое волокно, то с принятием закона они лишились возможности заниматься самостоятельной коммерческой деятельностью. Вместо живых денег в оборот были введены хлопковые расписки – квазиценные бумаги, которые должны были приниматься банками и финансовыми организациями. Предполагалось, что под них будут выдаваться кредиты крестьянам, а также производиться продажа хлопкового волокна и других продуктов переработки сырца. Слабые стороны нового механизма взаиморасчетов стали заметны практически сразу.
Хлопковая расписка оказалась нерабочим инструментом. Ее не принимали ни БВУ, ни финансовые институты, работающие под патронажем Министерства сельского хозяйства. Как следствие – хлопзаводы перестали привлекать в эту отрасль инвестиции. Прежде, закладывая собственное имущество, они ежегодно привлекали порядка $300–400 млн в хлопковую отрасль Казахстана. Эти средства большей частью шли на финансирование крестьян. Взяв деньги на проведение посевной, аграрии рассчитывались с заводом частью выращенного урожая. Но с введением в действие Закона «О развитии хлопковой отрасли» владельцы предприятий, потеряв интерес, перестали привлекать инвестиции. О таком исходе хлопкопереработчики говорили с самого начала, но их точку зрения не учли. После принятия закона неоднократно поднимался вопрос о внесении изменений и дополнений в Закон «О развитии хлопковой отрасли». В 2015 году они были внесены, и хлопкоперерабатывающие предприятия вновь обрели право на ведение предпринимательской деятельности. Но время было упущено, поэтому сейчас нужно немало усилий, чтобы выйти хотя бы на прежние рубежи.
Проработав в хлопковой отрасли более 20 лет, Кайнар Абасов считает, что поднять хлопководство, как и сельское хозяйство в целом, только за счет субсидий государства невозможно.
«Постоянные государственные субсидии порождают иждивенчество, – уверен бизнесмен. – Вместо этого было бы более эффективным кредитовать крестьян на выгодных для них условиях. Финансово можно было бы поощрять и укрупнение крестьянских хозяйств. Существующими же методами добиться объединения крестьян невозможно. Все они получили суверенитет, и обратно их в колхоз никто не заманит. Сейчас на тонну хлопка-сырца, при ее стоимости в 170 тыс. тенге, хлопкоробам дают по 12 тыс. тенге субсидий. И получают они эти деньги в конце сельскохозяйственного года, когда все расходы уже сделаны, а значит, особой роли такая поддержка уже не играет. Совсем иное дело, если бы доступ к этим деньгам у крестьян был бы вначале года и получали бы они их в виде льготного кредита под 1,5–2% годовых».
По словам эксперта, в настоящее время Минсельхоз постепенно переходит на систему инвестсубсидий, и, возможно, от этого будет какой-то эффект. «К примеру, на приобретение новой техники 25% субсидируется государством, внедрение капельного и дождевого орошения – на 50–60%. Для крестьян это очень хороший стимул. С такой поддержкой они быстрее решатся на обновление машинно-технологического парка или внедрение капельного орошения. Увеличение урожайности зависит от соблюдения комплекса агротехнических требований. И крестьянин об этот прекрасно знает. Другое дело, что выполнять все по науке он не может – денег нет», – отмечает Кайнар Абасов.
Основой развития хлопково-текстильной отрасли республики должна была стать СЭЗ «Онтустик», созданная по поручению главы государства в 2005 году. Реализовать задуманное в полной мере не удалось, в первую очередь по причине дефицита сырья.
«Не могут развиваться предприятия хлопкового кластера, как и текстильная отрасль в целом, при постоянной нехватке сырья, – уверен бизнесмен. – Для этого нужно вкладываться в производство хлопка, помочь крестьянам сделать его выращивание более финансово привлекательным. Тяжело развиваться, если нет цепочки «поле – завод». Сегодня 80% хлопкового волокна идет на экспорт, при этом все мы понимаем, что экономически целесообразнее перерабатывать хлопок у себя. Но мы не можем заставить крестьян ждать, когда завод сделает из его хлопка пряжу. А у фабрик нет возможности сразу купить большой объем сырья и на месте с ним рассчитаться. Поэтому, чтобы быстро вернуть затраченные на выращивание хлопчатника деньги, крестьяне продают сырье на экспорт. Заставить увеличить внутреннюю переработку командными методами, без вливания капитала, невозможно».
«Если бы сейчас мы имели 200 тыс. т волокна, хлопкоперерабатывающие и текстильные предприятия работали бы бесперебойно. Таким образом, увеличивая втрое урожайность и повышая во столько же валовый сбор, мы получили бы мультипликативный эффект. И кроме прочих плюсов имели бы как минимум $2 млрд экспортной продукции. И тут главенствующая роль отводится государству, которое должно пересмотреть систему финансовой поддержки хлопкопроизводителей. Прежде всего нужно стимулировать производство хлопка-сырца. Только после этого способны в полной мере заработать последующие звенья хлопкового кластера», – заключил бизнесмен.
