Нурлан Смагулов рассказал, кому оставит свой бизнес после ухода
Известный предприниматель, основатель и единственный акционер Astana Group Нурлан Смагулов, во время ежегодной встречи с журналистами ответил на несколько вопросов, касающихся источников фондирования и перспектив развития бизнеса.
— Нурлан Эркебуланович, много было разговоров о возможном IPO сети ТРЦ Mega, потом все откладывалось. Почему Вы все-таки не выходите на IPO, не привлекаете финансирование на фондовом рынке и не привлекаете других акционеров в свой бизнес?
— Есть несколько типов компаний в мире – семейные, публичные, private placement, где 2-3 стратегических партнера и т.д. У всех владельцев этих компаний своя правда, у всех есть свои плюсы и минусы.
Относительно меня – я несколько раз близко подходил к тому, чтобы продать акции Mega или Астана Моторс, провести IPO, привлечь народные деньги. Уже совсем близко к этому решению был, но каждый раз, думая о том, что мне нужно будет делегировать какие-то полномочия по принятию решений – например, открыть TeikaBoom или Happylon, я понимал, что еще не готов к тому, чтобы отдать часть решений совету директоров или собранию акционеров.
Это очень непросто. Это непросто для первых людей, которые основали компанию. Потому что бизнес – это не просто зарабатывание денег, это среда обитания, жизненный комфорт, который ты создаешь.
И каждый раз я отодвигаю этот срок, хотя думаю, что акции Mega были бы успешными, потому что мы гасим дорогостоящие кредиты, окупаем свои проекты. Нам кажется, что заемный капитал, несмотря на высокие ставки, все равно более привлекательные деньги, чем бесплатный акционерный капитал.
– Почему Вы не выпускаете облигации?
– Знаете, страшная вещь – эти облигации. Я видел своих коллег, которые выпустили облигации… Когда выпускаются облигации, ты должен их погасить. Когда подходит срок погашения облигации, и у тебя нет столько наличности, ты становишься банкротом. Никто в переговоры с тобой вступать не будет.
Если ты взял кредит в коммерческом банке, у меня были такие ситуации, я прихожу к Умут Болатхановне (Шаяхметовой – ред. Курсив), например, председателю правления Народного банка или Александру Сергеевичу Павлову, председателю совета директоров, и говорю, что не могу выплачивать долг, как мы договорились. Я прошу удлинить сроки, реструктурировать кредит и т.д. Это всегда вопрос переговоров. Я могу поговорить с банком. Но пенсионные фонды, страховые компании, все остальные инвесторы, которые купили мои облигации, не будут разговаривать.
Или акционеры. Акционерам нельзя чего-то долго объяснять. Вы видели, как в свое время акционеры Apple отстранили Стива Джобса от его же собственного бизнеса. И потом, когда все было плохо – его опять привлекли. То же самое мы видим с Илоном Маском. Он покурил марихуану по ТВ, тут же акции его компании падают. Выпустить акции или облигации – означает подвергать свою компанию большому риску. Завтра акционерам (ред. Курсив) что-то не понравится во мне, и я буду ходить мимо Mega и смотреть издалека на нее.
– Но в итоге вы занимаете деньги у государства, что вызывает негативную реакцию у общества, например, те 15 млрд тенге через ЕНПФ (вопрос Гульнары Бажкеновой, Holanews.kz)
– У государства мы заняли один раз на окончание строительства Mega Silk Way. В ТРЦ «Mega Almaty» нет государственных денег. Там все построено за счет кредитов Народного банка на коммерческих условиях под коммерческую ставку.
Нам дали деньги ЕНПФ под 18,5% годовых. И пошел шквал недовольства – почему Смагулову дали деньги пенсионного фонда? То, что ставка 18,5% годовых – никто не слышит даже. Это высокая ставка. Сегодня в любом банке второго уровня самая большая ставка – 13-14%, может быть 15% годовых для начинающего заемщика. Для таких компаний как мы – не больше 12-13% годовых.
И вот такой негатив поднялся. Во-первых, деньги ЕНПФ дают на многие проекты, не только на наши. Во-вторых, я считаю, что это хорошо, что пенсионные деньги работают в высоко рентабельном хорошем проекте – коммерческой недвижимости. Дали 15 млрд тенге. На сегодняшний день мы вернули из этих денег 10 млрд тенге, но уже идет другая критика – почему им позволили вернуть эти деньги раньше срока?
Оставшуюся сумму мы планируем вернуть в ближайшие 2-3 года, потому что мы считаем, что 18,5% годовых – это несправедливая ставка для нас. Мы вытягиваем ее за счет разных активов, нам пришлось даже продать Mega Актобе, Mega Шымкент, Mega Астана, чтобы заполнить эту дыру. Мы пострадали из-за девальвации и там была очень сложная ситуация.
– Кроме 15 млрд тенге изначально государство выделило вам на строительство Mega Silk Way 36 млрд тенге под 3% годовых из Нацфонда. Можете назвать сколько всего вы выплатили уже, какая доля от проекта есть у государства и сколько еще осталось выплатить? (вопрос журналиста Информбюро)
– Да, мы получили кредит в 36 млрд тенге под 3% годовых. Это было в рамках реализации строительства ЭКСПО. Государство поставило перед нами задачу построить такой центр, чтобы для всех посетителей выставки, гостей столицы были такие ворота – вход на ЭКСПО. Так делается везде – и в Лондоне, и в Милане, по всему миру. Но когда началось строительство, произошла девальвация, мы пришли к правительству и попросили конвертировать этот займ, нам отказали.
Таким образом 36 млрд тенге растаяли из-за девальвации. А у нас контракт со строителями был в долларах, стройматериалы закупались в долларах, оборудование в долларах. Понятно, что этих денег не хватило, поэтому мы вынуждены были взять еще 15 млрд тенге (уже из ЕНПФ).
36 млрд тенге должны были погаситься в течение 16 лет. Сегодня мы решили погасить этот кредит в ближайшие 7 лет. Добились того, что нам досрочно можно гасить его. Без штрафных санкций. Почему мы это делаем? Мы сейчас все деньги направляем на погашение этого кредита. Во-первых, кредит дешевый. Пусть он вернется государству, который разместит его куда-то выгоднее. Во-вторых, весь торговый центр находится сейчас в залоге у НУХ «Байтерек».
Они не совладельцы, они залогодержатели. Мы не можем получать дивиденды. Мы сами вложили $60 млн своих денег. Но мы не можем ничего там брать, это не наше, пока мы не оплатим последний тенге кредита.
У нас проверяющие – все правоохранительные органы, которые есть в стране. Если ты взял деньги из Нацфонда – это тройной, четверной контроль. Поэтому мы взяли обязательство вернуть эти деньги досрочно. И мы вернем через 7 лет (с сегодняшнего дня).
– Неужели ни один коммерческий банк не мог дать вам кредит? (вопрос Виктора Бурдина, Forbes)
– Могли дать. Но все находилось в залоге у государства. Ни один банк не будет с государством делить залоги.
– Вы говорите, что Вы — единственный акционер компании и не только акционер, но и топ-менеджер, занимаетесь операционным управлением компанией. Каким Вы видите будущее Вашей компании в перспективе 10-20 лет? Вы планируете передать его своим детям или продать инвесторам?
– Спасибо за вопрос. Это вопрос, который каждый день встает передо мной. Да, я топ-менеджер компании и весь оперативный бизнес я веду вместе со своими коллегами, полностью внедрен во все цифры, факты и мне это нравится. Я просто кайфую от того, что целый день занят и мне интересно. Я даже иногда ревностно отношусь, если без меня решили тот или иной вопрос. Поэтому не могу ни продать, ни поделить бизнес. Пока я чувствую себя очень хорошо, мне 53 года, я поддерживаю свой тонус, занимаюсь спортом, мне все интересно. У меня хороший жизненный тонус.
Я не вижу, что эта компания будет семейной, не вижу, что передам ее детям. В нашей турбулентной экономике, такой жизни, как у меня, не хочу пожелать своим детям. В ней достаточно много вызовов. У меня так сложилось, что … я даже получаю удовольствие от кризисов. Какое-то садомазохистское. Когда все трясет вокруг, я просто становлюсь более организованным и эффективным. Мне нравится, когда все вокруг движется. Я уже привык к этому. В отпуске больше двух недель не могу находится, меня начинает потряхивать, я начинаю донимать всех домашних и меня мечтают отправить быстрее на работу.
Конечно, есть цель, чтобы пришли в компанию стратегические партнеры, чтобы пришли профессиональные управленцы с каким-то капиталом. Какие-то предложения поступают периодически. Мы все это отодвигаем, отодвигаем… Возможно, что-то будем продавать в каком-то будущем. Но вот сказать, что мы прямо сейчас находимся на пороге продажи каких-то наших активов, акций – нет. Может быть, что-то продадим. Но в целом, мы себя очень комфортно чувствуем, сейчас нет большой задолженности у компании.
– У Вас есть мечта, чтобы Астана Моторс или Mega – это были компании со 100-летней историей?
– Конечно. Мы вот прошли 25-летний рубеж. Такой рубеж не проходит 75% компаний в мире. Нам уже 27 лет, и мы чувствуем себя прекрасно. Первый процент компаний разваливается в течение 5 лет, потом 10, 15 лет. До 25 лет мало кто дотягивает.
Я хотел бы, чтобы бренд Астана Моторс сохранился, чтобы за всем этим стояли люди, которые также трепетно относились бы к бизнесу, как я, чтобы он не стал циничным, чтобы в нем была высока доля пассионарности, патриотизма, эмоциональности.
Вот как я увижу таких людей, мы будем продаваться, приглашать их. Какой-то пакет акций, я хотел бы, чтобы остался за семьей. Но так, чтобы: «вот, дети, занимайтесь» – нет. Это большие деньги, это большая ответственность, и это не такая счастливая жизнь, как представляется многим.
