Введенный в стране с февраля 2019 года запрет на вывоз необработанных шкур КРС привел к падению спроса на это сырье и банкротству кызылординских сельчан, занимавшихся их скупкой и вывозом за рубеж.
До
Потерями и банкротством обернулось для сельских предпринимателей Кызылординской области введение запрета на экспорт шкур. В регионе фактически разрушена действовавшая ранее система реализации шкур домашнего скота, позволявшая зарабатывать как животноводам, так и скупщикам сырья.
По словам начальника отдела АПК РПП по Кызылординской области Жасулана Серикова, она была достаточно налаженной и работала хорошо, причем без какой-либо господдержки.
«Забив корову, сельчане сдавали шкуру в пункт приема, где получали в среднем 5 тыс. тенге. Сдавали необработанную кожу и убойные цеха, где скот режут по несколько голов в день. Пункты приема принадлежали частным предпринимателям. В каждом районе как минимум работали по два таких пункта. Затем шкуры вывозили за рубеж – в Турцию, Китай, Узбекистан», – пояснил «Курсиву» Жасулан Сериков.
После
Введение МИИР запрета на вывоз необработанных шкур КРС сроком на 6 месяцев – с 19 февраля по 10 сентября 2019 года – было продиктовано интересами отечественных производителей. Напомним, в прошлом году кожевенные предприятия республики (Семипалатинский кожевенно-меховой комбинат, Алматинский кожевенный завод, ТОО «ТаразКожОбувь») обратились в Минсельхоз, МИИР, Нацпалату с жалобами на то, что население вывозит шкуры на продажу за рубеж, лишая их доступного сырья.
Кроме того, решение мотивировалось тем, что экспортная стоимость выделанной кожи превосходит в 14 раз цену полуфабриката. Таким образом, запрет должен был поддержать существующие казахстанские кожевенные предприятия и простимулировать экспортеров необработанных шкур заняться как минимум их первичной обработкой.
Однако, добившись желаемого, казахстанские кожевенные предприятия оказались не готовы к приему и переработке отечественного сырья. Как уточнил начальник отдела АПК РПП, они не предложили соотечественникам адекватные цены на сырье, не открыли пункты приема шкур даже в своих регионах. И отказываются принимать кожу с дефектами, чего не наблюдается с китайскими заводами.
В результате в регионе прекратилась закупка шкур всех видов домашнего скота, что привело в первую очередь к падению цены на кожу. Так, если ранее шкуру коровы оценивали в среднем в 5–8 тыс. тенге, то сейчас максимум могут предложить 200, редко 400 тенге. Цены упали в 10–15 раз.
По словам г-на Серикова, в районах сейчас никто не закупает шкуры – не хотят рисковать. Некоторые предприниматели уже стали банкротами. Они закупили кожу на десятки миллионов тенге, а после ввода запрета не смогли реализовать ее, даже чтобы отбить вложенные средства.
Кроме того, из-за дешевизны сельчане попросту выбрасывают прежде доходный товар. Сейчас десятки тысяч шкур валяются на мусорке, что приводит к загрязнению окружающей среды и создает дополнительную экологическую проблему.
Лишились миллионов
Выяснить, сколько пунктов приема шкур работало в области до запрета, нам не удалось. Таких данных нет ни у одного из госорганов, в которые мы обращались. Ответ у всех короткий: приемщики шкур – частные лица, их никто не подсчитывал.
Зато есть сведения, по которым можно косвенно судить о потерях животноводов. Так, по данным сельхозуправления, в 2018 году было произведено 67 тыс. шкур всех видов домашнего скота. Если умножить это число на среднюю стоимость одной шкуры – 5 тыс. тенге, получается как минимум 335 млн тенге. Аналогичную сумму сельчане могли бы заработать в этом году, не будь запрета. К слову, проблема касается практически половины населения региона: 56% кызылординцев проживают в сельских районах, большинство из них являются самозанятыми сельскими жителями и индивидуальными предпринимателями, занимающимися животноводством. Шкурный бизнес был для многих стабильным источником дохода.
Скупщик кожи одного из районов Приаралья поделился с «Курсивом», что месяц назад полностью забросил это дело. Запрет сильно ударил по его кошельку. «Для вывоза за рубеж собрал больше 3 тыс. шкур КРС, в итоге все пришлось выбросить на мусорку. Еще собирал шкуры лошадей, платил за них 8, 10 или 15 тыс. тенге. Вложил немало денег в дело и все потерял. Теперь я банкрот. Этим делом занимался мой отец последние восемь лет. Я не хочу даже говорить об этом», – разочарованно закончил разговор собеседник.
Это только цветочки…
Начальник отдела животноводства управления сельского хозяйства Кызылординской области Арыстан Омаров подтвердил, что сейчас в регионе никто не принимает шкуры домашнего скота.
«Сбыта нет, действует запрет на вывоз необработанной кожи из страны. Частники не принимают шкуры, редко кто берет даже за крайне низкую цену. Раньше за шкуру лошади платили 10–15 тыс. тенге, сейчас она никому не нужна. За шкуру коровы платили 5–6 тыс. тенге. Овчину принимали за 3 тыс. тенге. Сейчас все шкуры выбрасывают на мусорки», – констатировал чиновник.
Как он сообщил, управление обратилось в Минсельхоз с просьбой открыть хотя бы два завода по переработке шкур в регионах, где больше всего домашнего скота. На данный момент ведутся поиски инвестора.
Арыстан Омаров напомнил, что в начале 1990-х годов в одном из пригородных совхозов Кызылорды наладили пошив дубленок и шуб из овчины, но развал Союза разрушил все планы нового предприятия. Переработкой шкур занимались также в Жамбылской и Туркестанской (ранее ЮКО. – «Курсив») областях.
Председатель Ассоциации легкой промышленности по Кызылординской области Дильмухамед Абизов в свою очередь отметил, что проблема с переработкой шкур системная. «Первое – у нас мало перерабатывающих фабрик. Второе – это низкое качество кожи, что выявляется при изготовлении продукции», – уточнил он.
Вместе с тем спикер сообщил, что Узбекистан – один из покупателей казахстанского сырья – недавно отменил пошлины на ввоз необработанных шкур домашнего скота. Это привело к снижению цен на конечную продукцию – обувь и одежду из кожи. И, по утверждению властей Узбекистана, обеспечило своей обувью 80–90% населения республики.
«То, что происходит сейчас, – это только цветочки. У меня свое предприятие, занимаюсь пошивом изделий из текстиля. Если в Казахстане за ввоз одного вагона ткани стоимостью $300 тыс. мы платим $75 тыс., то в Узбекистане всего $3 тыс. С кожей аналогичная ситуация», – уверен глава ассоциации.
Как прогнозирует эксперт, до конца 2019 года узбекистанские бизнесмены обойдут казахстанских коллег по многим позициям на рынке. Поэтому он призвал создать аналогичные условия в Казахстане – как для поставщиков сырья, так и для перерабатывающих предприятий. В том же Узбекистане, по его сведениям, создано 17 СЭЗ, где предприятия освобождены от налогов на срок от 3 до 15 лет.
Тем временем РПП направила письмо с изложением нынешних проблем кызылординских сельчан в центральный аппарат НПП «Атамекен» и в Министерство сельского хозяйства.
Предприниматели опасаются, что запрет продлят еще на пять лет – такая мера указана в запланированных мероприятиях «Дорожной карты по развитию легкой промышленности на 2019–2021 годы», одобренной на заседании правительства страны в марте этого года.
