Сектор розничной торговли дает работу миллиону казахстанцев и одновременно является отраслью – лидером по доле теневой экономики.
«Следует поддерживать отечественный бизнес, национальную буржуазию», – эту цитату Касым-Жомарта Токаева растиражировали отечественные СМИ. Токаев говорил о казахстанских предпринимателях и новых рабочих местах: их создание сегодня на контроле как у правительства, так и у акимов. И для первого, и для вторых это своеобразный KPI. Новые рабочие места предлагается получить, раскрывая потенциал экономики простых вещей, то есть за счет развития мебельной, пищевой, текстильной и строительной отраслей, туризма. По мнению депутата мажилиса парламента Павла Казанцева, в стране уже есть отрасль, которая дает работу 1,3 млн казахстанцев, что есть 15% от всего занятого населения страны, но как раз она не избалована государственным вниманием и поддержкой и все больше уходит в тень. Эта отрасль – торговля.
В роли Золушки
Торговля занимает лидирующую позицию в так называемой ненаблюдаемой экономике страны, при том, что за последние три года ее доля в ВВП колеблется от 6 до 9%, а в абсолютных цифрах объем оборота в ней доходит до 5,2 трлн тенге – такие данные приводит депутат Казанцев. «Предприниматели не всегда уходят в тень, потому что хотят, – утверждает он. – Отчасти это связано с тем, что, несмотря на масштабы сектора, государство не посчитало нужным его стимулировать.
Сегодня у государства нет стратегии развития внутренней торговли, торговля не включена в направления государственной поддержки частного предпринимательства, а проводниками государственной политики в этой области на сегодня определены только местные исполнительные органы – государственная структура на центральном уровне, которая должна определять стратегию в этой отрасли, законодательно не обозначена».
В результате деятельность по поддержке предпринимателей носит разноречивый и хаотичный характер: есть регионы, где акиматы пытаются поддержать торговые организации, а есть регионы, которые не только не оказывают помощь, но и стимулируют работать нелегально, отбирая торговые места. В качестве примера Павел Казанцев использовал программу столичного акимата «1000 мест уличной торговли». Да, местные власти предоставляют земельные участки для торговли, но в ряде случаев места выделялись там, где земля не имеет коммерческого интереса: на пустыре, окраине или в промзоне. «Как можно торговать там, где нет покупателя?» – задается риторическим вопросом Казанцев. Его предложение – создать государственную стратегию финансовой и нефинансовой поддержки розничной торговли и внести отрасль в перечень приоритетных секторов экономики для потенциальных участников программы «Дорожная карта».
Правовая казуистика
Статистика Актюбинской области: в 2018 году здесь привлечено к административной ответственности свыше 75 тыс. представителей отрасли розничной торговли, причем более половины из них, 48 тыс. человек, наказаны за торговлю в неустановленном месте. «Сегодня реализуется программа модернизации универсальных торговых рынков, предлагается принять меры по поэтапному их переводу в современный формат. Но на практике это означает их закрытие, – отмечает Казанцев. – Отсутствие государственной поддержки кампании по модернизации рынков создает угрозу закрытия большего их числа в мегаполисах в 2020 году, а в 2025 году – в областных центрах». Казанцев предлагает упредить конфликт – он не исключает социальных последствий модернизации рынков и базаров, помимо того что многие продавцы с этих рынков окончательно уйдут в теневой сектор торговли.
Еще одна причина, которая толкает представителей рынка розничной торговли на «темную сторону», – уравниловка.
Плата за лицензию на торговлю спиртным одинакова что у столичного супермаркета, что у сельского магазина при несопоставимости их оборотов. Результатом становится рост продаж нелегальной алкогольной продукции: мелкая розница повышает свою маржинальность как может. По утверждению директора департамента торговли Национальной палаты предпринимателей «Атамекен» Нурлыбека Муканова, чистый ежемесячный доход магазинчика чаще всего оказывается ниже средней заработной платы в стране. «Вся розница в стране – а это 308 тыс. человек – говорит о высокой налоговой нагрузке. Магазины у дома чистую прибыль показывают ниже, чем средняя заработная плата в стране, – меньше 176 тыс. тенге в месяц. Теперь представьте, что им надо устанавливать кассовые аппараты, pos-терминалы, платить за их обслуживание. Им легче или уйти в наемные работники, или «в тень», – замечает Муканов.
Теория банковской халатности
Зампредседателя Комитета госдоходов Министерства финансов Жайдар Инкербаев не согласен с печальным положением представителей розничной торговли. По его наблюдениям, казахстанские предприниматели активно оптимизируют налогообложение, например, прибегая к дроблению бизнеса. Средний бизнес уходит в упрощенные режимы путем дробления с целью уменьшения налоговой нагрузки, – говорит Инкербаев. – У нас для малого бизнеса налоговая нагрузка одна из самых низких в СНГ: упрощенная декларация – 3%, патент – 2%. Это меньше, чем комиссия банка, куда еще меньше-то? Средний бизнес – 10% от чистых доходов, вроде не такая уж и большая сумма, но они дробят бизнес, чтобы и эти 10% не платить».
Налоговики вышли в правительство с инициативой о снижении налоговой нагрузки по патенту до 1% от прибыли, но только если торговая точка будет готова работать по безналичному расчету и, таким образом, сократит возможности теневого оборота. Зампредседателя Комитета финансового мониторинга и руководитель службы экономических расследований (СЭР) Жанат Элиманов считает, что пресекать «тень» следует даже не у прилавка магазина, а на входе в банки, поскольку все теневые операции в итоге будут связаны с криминальным обналичиванием.
«У нас постоянно растет уровень обналички: в 2017 году он составил 35%, в 2018 году обнал увеличился в 1,5 раза, в текущем году эта негативная тенденция продолжается с ростом еще на 31%, – объясняет Элиманов. – Недорабатывают банки второго уровня: в Караганде парень из неблагополучной семьи обналичил 11 млрд тенге за месяц. Чем руководствуются банки, когда выдают миллиарды наркозависимым, ранее судимым и неработающим, остается только догадываться. И такие примеры носят повсеместный характер». Элиманов подчеркивает, что в развитых странах проблему криминальной обналички удалось решить за счет жесткого контроля именно со стороны банков.
Глава СЭР сообщил, что уже есть предложение вменить банкам в обязанность своевременно информировать уполномоченные органы о подозрительных операциях, одновременно наделив БВУ правом прекращать деловые отношения с так называемыми неблагонадежными клиентами. Также предлагается предусмотреть солидарную ответственность банков за ущерб, нанесенный «обнальщиками» государству, в случае, если своевременные меры финорганизацией приняты не были.
«Если это заработает, то тогда не нужно будет бегать и искать преступников и разгребать последствия», – уверен Жанат Элиманов.
Контрабандная тень Поднебесной
Ужесточение ответственности за контрабанду – еще один способ уменьшить оборот теневой экономики, а следовательно, и ее доли в торговой отрасли, считает Элиманов. В Казахстане с 2015 года в десять раз снижены пороговые значения, за которыми наступает уголовная ответственность, и теперь за контрабанду на сумму меньше 25 млн тенге можно отделываться штрафом в 120 тыс. тенге. В результате стимулы, которых так не хватает легальной торговле, создаются для контрабандистов.
«Нами инициируется вопрос об ужесточении административной ответственности, предлагаем установить кратность штрафа к стоимости ввезенного товара и его конфискацию в случае неуплаты штрафа, сейчас ее нет, – добавляет представитель СЭР. – Предлагаем также заключить с Китаем соглашение об информационном обмене по экспортно-импортным операциям в режиме онлайн. Это позволит исключить фальсификацию документов в ходе таможенного оформления».
Даже пересыхания китайского ручейка контрабанды достаточно, чтобы существенно снизить объем теневой экономики, которая сейчас оценивается Комитетом статистики Министерства национальной экономики примерно в 30% от ВВП страны. Но внутренние проблемы торговли сохранятся, бизнес продолжит искать новые пути их решения, и необязательно в правовом поле.
