На стадии процедуры банкротства в области сегодня находятся 172 субъекта крупного и среднего бизнеса, но фактически компаний, оказавшихся в трудной ситуации, куда больше. Какие методы применяют налоговые органы, чтобы определить, как бизнес обходит закон, и что толкает предпринимателей на крайние меры, выяснял «Курсив».
В финансовой коме
За последние два года в ЗКО 42 руководителя частных предприятий были привлечены к субсидарной (административной) ответственности за неисполнение закона о банкротстве. Попытки намеренно «убить» свое предприятие, заранее выведя из него активы, чтобы не платить по счетам кредиторов, или, напротив, не заявлять о банкротстве, обойдутся им в 1,9 млрд тенге по счетам кредиторов и штрафам. Сотрудники фискальных органов говорят: статья за лжебанкротство очень сложная и довести дело до суда бывает крайне трудно.
«Чтобы привлечь к уголовной ответственности, нужен ущерб в размере 10 тыс. МРП государству и другим кредиторам. Чаще факт лжебанкротства доказан, но ущерб меньше, и дела разваливаются», – сказал в комментариях «Курсиву» руководитель отдела реабилитации и банкротства ДГД ЗКО Алимжан Темирханов.
В 2018 году налоговики передали в службу экономических расследований департамента госдоходов (СЭР ДГД) 12 дел. Одно из них направлено в СЭР ДГД Алматы, одно переквалифицировано по статье «уклонение от налогов», три прекращены по нереабилитирующим основаниям – амнистия или истекший срок давности преступления. Остальные – на стадии рассмотрения. И только в 2019 году к уголовной ответственности за лжебанкротство привлечен один руководитель аксайского ТОО. Он получил полтора года ограничения свободы, хотя приговор не вступил в законную силу и оспаривается адвокатами предпринимателя.
«Этот приговор – один из первых в Казахстане по этой статье», – заметил Темирханов.
Всего в суд было передано четыре уголовных дела по факту лжебанкротства, сообщили в департаменте госдоходов ЗКО.
Причиной такого явления, как лжебанкроство, аналитики ДГД считают высокую кредитную нагрузку и низкую финансовую грамотность субъектов МСБ, а банкротство называют способом бизнеса застраховаться от проблем в будущем.
«Бизнесменам выгодно банкротство, если сумма долга превышает активы. Тогда они могут списать все долги», – говорит Алимжан Темирханов.
Например, у одного из уральских предприятий-банкротов сумма долга по налогам достигла 200 млн тенге. Оно было контрагентом лжепредприятия плюс не указывало в своих отчетах часть оборотов. В 2017 году налоговые проверки это выявили, и ему доначислили налоги. В ходе анализа деятельности предприятия выяснилось также, что незадолго до банкротства, в 2015 году, предприятие продало около 20 автомашин и производственную базу.
По словам Темирханова, по балансовой стоимости имущество стоило около 300 млн тенге, а продали за 60 млн.
«Выясняем причину и узнаем: их вызывали в правоохранительные органы, потому что на их контрагента возбуждено уголовное дело о лжепредпринимательстве. И им будут выставлять уведомления. Проверка бухгалтерских документов показала: 60 млн на их счет не поступало», – рассказывает собеседник «Курсива».
В итоге было возбуждено уголовное дело по факту преднамеренного банкротства по статье 238 УК РК, которая предусматривает штраф и лишение свободы.
Погашение долгов по налогам может длиться до 20 лет, говорят в департаменте. Поэтому налоговые органы имеют право сами подавать иски в суд, требуя банкротства того или иного предприятия, чтобы вернуть долг активами. Из 172 банкротов, которые сегодня есть в ЗКО, 97 признаны банкротами по искам ДГД, это более 50%.
«По закону предъявить претензию налоговые органы могут и супруге – по совместно нажитому имуществу: дом, машины, ценные вещи. Так что, если кто преднамеренно организовал банкротство, прыгать от счастья не стоит – могут забрать и личное имущество», – заметил спикер.
По данным ДГД, к субсидиарной ответственности за лжебанкротство в 2018 году было привлечено 34, а в 2019-м – восемь владельцев частных предприятий.
Вычислят по счетам и супругам
Признаки ложного банкротства в первую очередь видны по счетам. В основном оказавшиеся на грани краха владельцы предприятий снимают деньги, продают транспорт, производственные базы, квартиры, объяснили в департаменте.
«Есть лица, у которых по два, три, четыре предприятия. Он то одно обанкротит, то второе. Это лазейки, которые законом не запрещены и требуют внесения поправок», – говорит представитель ДГД.
Проекты-«титаники»
Банкротство крупных компаний порой демонстрирует крах самых смелых идей и надежд.
Так, ТОО «СПП «Металлоизделия» – завод, основанный в Уральске в 1929 году, специализировался на металлообработке и машиностроении. Это одно из первых в Казахстане предприятий, которое наладило производство сэндвич-панелей для каркасных домов. Предприятие активно участвовало в строительстве крупных социальных объектов области, одно из которых – Назарбаев Интеллектуальная школа. ТОО около четырех лет находится в процедуре банкротства. Долг перед банком-кредитором – 1,8 млрд тенге. Реализации имущества завода все еще продолжается.
ТОО «Жаиктранс» и ТОО «Жаиктранс-терминал» находятся в процедуре банкротства с 2014 года. Общая задолженность перед банком-кредитором и компаниями-партнерами – 12,8 млрд тенге. ТОО «Жаиктранс» было зарегистрировано в 1998 году, создано для реализации проекта по транспортировке нефти на экспорт с месторождений Западного Казахстана – нефтепровода Уральск – Самара. Основным видом деятельности ТОО являлось хранение, транспортировка и реализация углеводородного сырья и продуктов его переработки.
В 2006 году строительство трубопровода закончилось, однако запуск так и не был произведен из-за отсутствия сырья. Проект закрыли. В надежде на перемены ТОО поддерживало техническое состояние объекта за счет собственных и заемных средств, говорится в решении специализированного межрайонного экономического суда ЗКО. Обязательства предприятия стали расти из-за начисления кредиторами штрафных санкций и пеней. В 2012 году образовалась налоговая задолженность. Сейчас оно полностью бездействует. Кстати, решением арбитражного суда Самарской области дочернее предприятие ООО «Жаиктранс», за которым также числится дебиторская задолженность в сумме 2,1 млрд тенге, тоже было признано банкротом.
«Нефтепровод построен, но не действует. ТОО несколько раз проверяли на лжебанкротство, но подозрения не подтвердились», – прокомментировал эту историю Алимжан Темирханов.
В списках более мелких банкротов такое предприятие, как ТОО «СВИТ». Компания занималась импортом и производством кондитерских изделий. Сейчас его долг перед банком-кредитором составляет 676,6 млн тенге.
Банкротство коснулось практически всех сфер экономики ЗКО – торговли, строительства, пищевой промышленности и электроэнергетики. С начала 2019 года в области завершена ликвидация 27 предприятий-банкротов. Еще по пяти компаниям дела переданы в суд – для вынесения решения о признании их банкротами. Часть из 172 предприятий-должников, которые сегодня проходят процедуру банкротства, находятся в производстве еще с 2014 года. В структуре их общего долга (42,1 млрд) 140 млн тенге – это невыплаченная зарплата, пенсионные отчисления, соцналог и индивидуальный подоходный налог. Долги по залоговым кредитам – 14,7 млрд. Долги по налоговым обязательствам составляют 9,7 млрд. Задолженность предпринимателей перед другим юрлицами и по беззалоговым кредитам составила 6 млрд, по штрафам и пеням – 11,4 млрд тенге.
Точка зрения
Алмас Чукин, экономист:
«Причина 90% банкротств – долги перед банками, а уже потом остальные кредиторы. До 2018 года банки прятали плохие кредиты: ситуация шаткая была, и все старались делать вид, что все хорошо – рефинансировали, пролонгировали кредиты, шли навстречу заемщикам, пытаясь не доводить до дефолта. В прошлом году банкам помогли убрать этот балласт, и они стали более смело чистить свои портфели. Плохие кредитные истории терпеть стало незачем, поэтому началась более жесткая политика. В результате кто был банкротом давно, но по разным причинам не был виден, сейчас повылазили.
Банкротство – это иммунитет экономики, если она здоровая. Не все могут быть успешными: кто-то должен с рынка уходить, кто-то – приходить. Например, неэффективный капиталист держит людей, а они должны работать, возможно, в другом месте. Он разорился, и на первый взгляд это выглядит плохо – люди потеряли работу. С другой стороны, это бывает благословением: люди устали от нерезультативной работы и ушли в другое место, где стали эффективны.
Бывают структурные банкроты. Например, компания Amazon. Все говорят об успехах онлайн-торговли Amazon. Но есть обратная сторона. Посмотрите, что у них происходит с традиционным ритейлом (розничная торговля. – «Курсив»). 20–30% товаров в магазинах они «похоронили»: покупки переходят в онлайн, и в торговых центрах компании теряют покупателей. Но и тут неожиданно обнаружилось: из торговых центров получаются отличные офисные комплексы, спортзалы. Поэтому плакать по поводу банкротства бизнеса не стоит.
Мы не совсем правильно выстраиваем экономическую политику. Наша экономика, хотим мы этого или нет, – часть глобальной экономики, а это жесткая конкурентная среда. Но я сторонник свободного рынка – он сам регулирует все процессы».
