Как Казахстану не лишиться золотовалютных резервов

Почему государства по-разному реагируют на одинаковые экономические вызовы во время пандемии коронавируса? Почему есть те, кто выделяют сотни миллиардов евро и триллионы долларов на поддержку национальной экономики, вводят налоговые каникулы и беспрецедентные льготы; а есть те, кто принимает решение резко увеличить стоимость денег поднятием ключевой ставки или вводит новые виды налогов, затрагивающие один из самых пострадавших слоев общества – пресловутый средний класс.

Мировые центробанки действуют асимметрично по объективным причинам – кризис принес каждой экономике не только общие, но и уникальные проблемы. Как говорится, счастливы все одинаково, а несчастлив каждый по-своему.

Что касается Запада, то нужно понимать суть монетарных и фискальных стимулов, которые предпринимают развитые страны. Они хорошо знают, что экономика показывает высокую эффективность только в условиях, когда в обществе поддерживается высокий уровень доверия между всеми субъектами.

Например, предприниматели должны быть уверены, что у их потенциальных покупателей завтра будут деньги, чтобы покупать товары и услуги; что кредит можно будет взять в случае необходимости, и взять по такой ставке, которая позволит потом получить какой-то доход. Люди должны доверять своим партнерам и верить в то, что они будут оставаться платежеспособными. Что в итоге вся экономика не остановится из-за общего форс-мажора; что мы поддержим друг друга и не допустим ухода с рынка игроков, которые выжили бы в нормальных экономических условиях. У общества есть резервы, чтобы пережить разрыв в производстве в несколько месяцев.

Именно доверие пытается вернуть ФРС, когда она начинает скупать государственный долг. Это происходит в периоды, когда глобальные игроки начинают резко избавляться от надежных бумаг из-за паники или временного дефицита денег. Люди должны быть уверены, что государственный долг – это надежно.

Вспомните ситуацию, когда в США частные кредиторы испугались ипотечного кризиса и почти полностью остановили выдачу новой ипотеки. Тогда вышел их центральный банк и начал кредитовать ипотеку сам, скупая облигации, обеспеченные ипотекой, принимая риск на себя. Потому что в США возможность купить собственный дом для любого работающего среднего американца – это базовая ценность в обществе, которую разделяют все.

Снижать ставку до 0% можно смело в условиях, если ты знаешь, что дешевые деньги будут направлены на потребление и инвестиции в твоей собственной экономике, а не побегут искать лучшее место под солнцем за границей. Когда люди считают, что самый надежный способ сохранить свои сбережения – это держать их в национальной валюте в своих домашних банках.

Доверие – сложный элемент общественного договора, который характерен для богатых обществ, большинство из которых построено вокруг подчинения правилам, а не подчинения лидерам. Необходимость поддерживать доверие делает тебя менее свободным: ты уже не можешь позволить себе поссориться с партнерами; ты вынужден постоянно искать компромисс со своим населением и своими бизнесменами. Доверие дисциплинирует, но оно не комфортно: одно дело – вести бизнес на свои деньги, другое дело — постоянно думать, как отреагируют на то или иное решение твои кредиторы, инвесторы, ключевые персоны.

А еще богатые люди знают, что верный способ стать беднее – это в ответ на угрозу резко сокращать расходы. Это моментально убивает мотивацию и доверие, в первую очередь, внутри команды. Отказаться от всего реально лишнего – разумная мера, особенно если очевидно, что эта оптимизация — на какое-то время, пока не пройдет кризис. А вот готовиться к апокалипсису заранее — на мой взгляд, прямая дорога к этому апокалипсису у себя дома, прямо здесь и сейчас.

Экономия разрушает доверие, а за этим идет уже цепная реакция. Сокращение расходов приводит к потере ключевых людей, компетенций, площадок, а, это в свою очередь, ведет к потере доли рынка, ключевых клиентов и к дальнейшему падению выручки.

Когда денег не хватает всем, те, кто наращивает расходы, а не режет по живому, при выходе из цикла получат колоссальные преимущества для будущего развития. А нарастить расходы в условиях падающих доходов могут позволить себе только те, кому доверяют его собственные граждане (или персонал компании) и ключевые торговые партнеры (поставщики и клиенты).

Думаю, самое страшное в нынешней ситуации – это недооценивать проблему. Власти США приняли решение потратить $2 трлн через две недели после начала пандемии, так как прекрасно знают: опоздай на месяц — и $5 трлн не помогут. По цепочке начинают падать сначала самые слабые, они сбивают с ног средних, те – совсем больших. Если предпринять исчерпывающие меры на начальном этапе, то ситуацию можно развернуть, поддержав слабых. А когда падают уже гиганты, цена спасения растет экспоненциально.

У государства много развилок: золотовалютный резерв и деньги Нацфонда представляют собой серьезный объем сбережений, способный позволить Казахстану обеспечить объем расходов, сопоставимый с крупными западными экономиками. Однако если все нынешнее доверие к государству построено вокруг наличия этих резервов, то лишиться их представляется крайне невыгодной альтернативной уже для всего общества.

Чтобы этих резервов не лишиться, нужно быть уверенным, что доверие находится на высоком уровне. Если никто не верит в эффективность экономической политики, то все деньги, которые государство вбрасывает в экономику, идут, по сути, на вывод капитала.

Если общество верит, что мы прорвемся, то оно начинает работать и инвестировать внутри. Если общество считает, что государство сдастся и не доведет до конца свою политику и будет хуже, никто не тратит деньги внутри страны. Все деньги «на поддержку» превращаются в давление на национальную валюту и в отток капитала. Это происходит из-за того, что все считают, мол, «тут в любом случае дела будут идти только хуже, и любые инвестиции потерпят фиаско. А вот зарубежные инвестиции могут принести доход».

Сейчас важно понять, каков уровень доверия в обществе. Если доверие объективно низкое, то проведение таких экспериментов в кризис может выйти боком для всего общества. В сумме проиграют все, а экономика упадет, поглотив все резервы.

На самом деле, парадигмы экономической логики для обществ с высоким уровнем доверия и уровнем доверия низким отличаются радикально. И это одна из причин, которая сейчас многих наших аналитиков и просто лиц, принимающих решения, вполне возможно, может привести к совершенно неверным выводам. Если вы считаете, что вам никто не поможет, и видели это много раз, это еще не значит, что весь мир устроен так же.

В целом, большинство стран легко допускает и поощряет уход с рынка слабых, неэффективных и больных игроков. Но при этом у современного общества, безусловно, хватит мудрости и иных механизмов, чтобы не совершить тотальное экономическое самоубийство. Можно наказать группу стран, отрасль или отдельный конгломерат. Но форс-мажор на тотальном уровне не приведет к коллапсу отраслей экономики и целых государств. Никто не заинтересован в этом. Общество готово поддержать тех, кто потерял деньги из-за форс-мажора, а не собственной глупости. Оно не хочет их крови. И потому рассвет будет достаточно скоро и будет достаточно ярким. Не ставьте против человечества, это всегда провальная ставка.