«Курсив Guide» обсудил с Бикеш Курмангалиевой, как Единый оператор строит отношения с бизнесом и интегрируется с системами госорганов, чем маркировка могла бы помочь в пандемию и как вовлечь потребителей в борьбу с теневой экономикой.
– Давайте начнем с того, что принципиально нового привносит маркировка товаров?
– Прежде всего, на мой взгляд, маркировка – это фундамент для цифровизации товарооборота. Маркируя товар, мы создаем его цифровую копию, как бы дублируем его «физическую» жизнь в системе. И этот процесс дает колоссальный эффект для экономики: товар становится буквально «прозрачным». Мы видим маркированный товар на полке магазина и уже знаем, когда и кем он был произведен или ввезен, правильно ли его оформили и правильно ли заплатили налоги, есть ли сертификат качества. Можем даже узнать, в каких условиях он должен храниться, а в некоторых случаях – по какой цене продаваться. Еще мы точно узнаем, когда товар поступил на полку магазина, и будем знать, когда его купят. Поэтому получается, что маркировка – это цифровизация товарооборота, которая решает важную задачу и для бизнеса, и для государства, и для потребителя – вывод экономики из «тени».
– Оцифровать товарооборот и сделать его прозрачным – большая задача. Расскажите, как был выбран ее исполнитель.
– Верно, это большая и общая задача. Понятно, что выполнить ее мы сможем только в партнерстве с бизнесом, потребителями и государством. Критерии для выбора Единого оператора маркировки выставлялись правительством. Было важно привлечь к проекту негосударственную структуру, потому что нужны целевые инвестиции со стороны бизнеса, да и компетенции, нужные в проекте, должны «прийти» с рынка. Конечно, проект предполагает, что оператор должен обладать надежной телекоммуникационной инфраструктурой, инфраструктурой хранения и обработки данных, иметь возможность и уметь работать в регионах и обслуживать большое количество клиентов. Ведь оператор должен быть способен оказывать поддержку и бизнесу, и государству, и потребителю. В результате конкурса мы прошли по всем требованиям и получили статус Единого оператора маркировки.
– Насколько технически вы готовы к такому масштабному проекту? Ведь «база зависла» – это сценарий, которого с маркировкой просто нельзя допустить.
– Разумеется, прежде всего мы сами оценили свои возможности. Я уверенно говорю, что в техническом плане мы готовы «делать» маркировку, как никто другой. Например, очень важно надежно хранить и быстро обрабатывать информацию, чтобы, как вы отметили, «база не зависала». Поэтому маркировка «располагается» в нашем Павлодарском ЦОДе (центр обработки данных). Это самый крупный в СНГ ЦОД, не считая российских. Там идет полное резервирование в соответствии с международным стандартом TIER: резервируется электроэнергия, связь, кабельная система, ресурсы климат-контроля; резервируются и сами данные. Мало того, мы резервируем данные еще и с учетом «георезерва» – это когда резервная система находится в 100 км от пункта хранения информации. На случай стихийного бедствия, например. У нас есть резервный центр бункерного типа в Акколе.
– А какие задачи стоят сейчас перед Единым оператором?
– С точки зрения реализации проекта мы только в начале пути. И мы используем такой подход: каждая товарная группа – это отдельный проект. Под него собрана отдельная проектная команда. В каждом проекте свои участники со стороны бизнеса, свои сроки, свои цели и свои тонкости. Зачем такой индивидуальный подход? Потому что первая наша задача – чтобы маркировка ни в коем случае не нарушила и не замедлила ни один процесс. Мы должны промаркировать товар в том режиме, в котором он производится или ввозится, не остановив грузопотоки, не мешая логистике, не ухудшая ее параметры как минимум. Вторая задача – постараться минимизировать затраты бизнеса от маркировки, чтобы бизнес не переложил их в стоимость продукта и их не ощутил потребитель. И третья – это помочь государству отследить, чтобы все налоги и пошлины были внесены в бюджет. К примеру, мы интегрируемся с таможнями и передаем туда коды и перечень товаров, которые будут ввезены конкретными импортерами.
Так мы делаем процесс декларирования ввозимых товаров прозрачным, а вероятность ошибок и фальсификаций сводится к нулю. Мы параллельно работаем над достижением этих трех задач и над тем, чтобы услышать и сбалансировать интересы наших трех целевых аудиторий – бизнеса, государства и потребителя.
– Интересно понять, как именно вы пытаетесь помочь бизнесу сократить издержки, чтобы за всю эту прозрачность не пришлось платить потребителям.
– До того как маркировка становится обязательной для конкретной товарной группы, мы с бизнесом проходим две предпроектные фазы – эксперимент и «пилот». Во время эксперимента мы глубоко изучаем бизнес-процесс нашего клиента. Нам важно знать, как технологически устроено производство, чтобы понять, в какой момент мы можем «вклинить» маркировку максимально безболезненно.
Так, погружаясь в молочную отрасль, мы поняли, что есть большой потенциал в работе с упаковкой: если мы сможем нанести маркировку на упаковку при ее производстве, это будет минимально затратный способ. Поэтому совместно с Ассоциацией упаковщиков мы начали масштабный проект по изучению таких возможностей. Предположим, это мягкая упаковка для молока и на нее накатывается рисунок. Если мы одновременно с нанесением рисунка туда же нанесем наш код, получается, что на молочный завод упаковка придет уже с кодом. Это значит, что производителю не надо покупать промышленные принтеры, тратить на это деньги. Остается установить сканер, чтобы считывать коды с расфасованного товара. Вот так мы можем минимизировать затраты молочных производств. Тот же подход можно применить для бакалеи, ищем варианты для алкоголя.
С другой стороны, мы смотрим, чем можем быть полезны бизнесу со своей аналитикой. К примеру, наши данные позволяют бизнесу отследить «слабые» звенья в производственной цепочке. Возьмем табачную отрасль: товар произвели на фабрике, его забрал дистрибьютор, продал оптовикам, оптовики – рознице, розница – потребителю. Мы видим весь этот путь и можем сказать вплоть до конкретной пачки сигарет, где она сейчас. Производитель, зная это, может понять, что где-то логистическая цепочка построена неоптимально, возможно, есть избыточные звенья или стоит иначе работать с дистрибьютором. Компании тратят большие деньги на проведение маркетинговых исследований через опросы потребителей. Мы же можем предоставить данные, на основе которых строится более полная и корректная картина.
– Расскажите, как происходит интеграция ваших систем с системами госорганов: тут и таможня, и налоговая, и министерства. Как вы будете «состыковывать» свои и чужие базы данных?
– Мы действительно должны будем интегрироваться с целым рядом госорганов. С Минфином – в контексте маркировки подакцизной продукции, с Минздравом – по фарме, с Минсельхозом – по пищевым товарам, с Министерством индустрии – по промышленным товарам, с таможней – по всему импорту. Сейчас мы интегрируемся с системой заполнения таможенных деклараций «Астана-1». Уже давно мы интегрируемся с системами Налогового комитета, чтобы не было дублирования данных и операций, с их системами по выпуску электронных счетов-фактур и системой сопроводительных накладных…
– Раз Вы начали говорить об этом, давайте сразу поясним, как маркировка будет соотноситься с партионным учетом товаров, уже работающим в Казахстане.
– Да, у нас уже есть прослеживание на основе документов – партионный учет: когда партию товара ввезли, и КГД (Комитет государственных доходов) отслеживает эту партию на основе документов. Маркировка же – это физическая прослеживаемость, когда у нас прозрачен жизненный цикл каждой единицы товара до ее потребления. Конечно, физическая прослеживаемость всегда дороже и чаще всего уместна для тех товаров, где высока доля контрафакта или ущерб от которых значим для экономики и для здоровья населения. Маркировка по сравнению с документальной прослеживаемостью покрывает сравнительно небольшой перечень товаров, но мы также должны эти данные передавать в системы КГД по ведению виртуального склада и СНТ. На основе в том числе передаваемых нами данных проводится анализ нарушений налогового режима компаниями. Это позволяет понять в системе управления рисками, какая компания – потенциальный кандидат в «нарушители», чтобы государство проверяло точечно и эффективно.
– Понятно. Давайте вернемся к интеграции с министерствами.
– Расскажу на примере Минздрава. Там мы взаимодействуем с Комитетом медицинского и фармацевтического контроля. От них мы получаем данные и фиксируем их в нашем каталоге маркируемых товаров, им в ответ передаем данные о логистике товаров. Минздраву очень важно владеть такой информацией. Например, в пандемию появился специальный запрос: как оперативно прослеживать обеспеченность лекарствами медицинских учреждений? Когда случаются такие вещи и на кону человеческие жизни, маркировка – именно тот инструмент, который может максимально быстро показать ситуацию с обеспечением лекарствами. Поэтому мы будем выстраивать интеграцию с системами Минздрава и «СК-Фармация» так, чтобы они от маркировки получили этот эффект. И так с каждым министерством. Мы всегда учитываем потребности того ведомства, с которым сотрудничаем, и ищем технические решения для всех запросов.
– Расскажите, как именно вы взаимодействуете с бизнесом, внедряя маркировку.
– Вернусь к тому, что мы в деталях смотрим на производственные процессы. Возьмем табачное производство, поскольку опыт взаимодействия тут самый большой. Эта отрасль сама по себе наиболее автоматизированная: фактически роботизированное производство со своими системами управления технологическим процессом. Мы вместе с партнерами из бизнеса пришли к тому, что интегрироваться надо именно с системами управления производством. Поэтому сейчас мы поставляем маркировочные коды напрямую в их производственную систему. Это наиболее технологичная интеграция.
Но есть и малые производства. Например, небольшой обувной цех. Сейчас мы проводим эксперименты с несколькими отечественными производителями – это малосерийное, буквально ручное производство. Там производитель заказывает коды, мы их доставляем, производитель печатает на принтере для этикеток и наклеивает на коробки. И это наименее автоматизированный способ получения кода. Но то, как получать код, всегда зависит от того, как устроено производство. Как бизнес предпочитает получать коды, так мы их и предоставляем.
– И третья составляющая – ваше взаимодействие с потребителями. Как оно складывается и в чем ваш посыл?
– Идея того, что наши партнеры – это бизнес и государство, очевидна. Но не менее важный наш партнер – это потребитель. Ведь что такое борьба с теневой экономикой? Можно нагнать кучу проверяющих, которые будут всюду искать контрабанду, но эффекта не будет, если сам потребитель кошельком будет «голосовать» за нелегальный товар. Потребитель должен быть взыскательным и проверять, что, по какой цене и какого качества он приобретает.
Поэтому мы решили вовлечь покупателей в процесс прослеживаемости товаров. Делать это они могут через мобильное приложение Naqty Ónim. В идеале мы хотим, чтобы каждый покупатель установил наше приложение – оно бесплатно и вскоре появится в Play Market и AppStore – и использовал его, приходя в магазин или аптеку. Отсканировать код смартфоном легко, как и узнать, например, происхождение лекарства, есть ли разрешение на продажу на территории Казахстана, какова его предельная цена. Если покупатель увидел нарушение, – например, в аптеке лекарство стоит дороже, чем должно, – можно дать сигнал об этом органам, мониторящим маркировку. Мы знаем, что государство регулирует цены на медикаменты, на социально значимые товары наценка должна быть не более 15% – узнать все это и увидеть, соблюдаются ли эти нормы, покупатель сможет в приложении.
– К слову, какая структура будет разбираться с выявленными фактами нарушений?
– У нас постоянно спрашивают, кто будет разбираться с нарушениями. Конечно, не мы, это и не наша задача. Сейчас идет работа над тем, как регламентировать все эти процессы, какие штрафы будут, например, за продажу немаркированной продукции. Эти нормы попадут в КоАП РК. На последнем совещании у премьер-министра было решено, что в целом с нарушениями налогового режима и вообще финансовыми нарушениями по маркировке разбираться будет Минфин. Контроль за качеством товаров будет распределяться по другим министерствам в зависимости от вида продукции. Но выявлять нарушения будут помогать сами потребители. Поэтому так важна активность покупателя, и наша цель – сформировать ответственную культуру потребления. Мы хотим дать покупателю понять, что он вполне может влиять на качество товара и помогать бороться с теневой экономикой.
