Что смотреть на Хэллоуин: пять новых авторских хорроров
В прошлом году перед Днем всех святых «Курсив» писал о лучших инди-хоррорах современности, в этом году мы решили продолжить традицию и подобрали фильмы ужасов, которые язык не поворачивается назвать «ужастиками» и «страшилками», это не сильно пугающие, но зато умные, а в некоторых случаях и стильные картины, которые нагоняют страх совсем не кровью, трупами и призраками, а вещами пострашнее — например, неуемными амбициями. Даже незамысловатая французско-японская комедия о том, как снимают хорроры — это пример неглупого кино, где адреналин вырабатывается не от встречи с живыми мертвецами, а от съемочного процесса, в котором, как правило, спрятаны такие сюжеты, что дух захватывает.
«Х» Тая Уэста — кровавый ретро-слэшер о порно, маньяках и жажде славы
К 42-летнему американскому режиссеру Таю Уэсту, специализирующемся на хоррорах, любители фильмов ужасов присмотрелись давно — он снял уже десятки картин. Однако лишь после того, как он подписал контракт со знаменитой компанией А24, поддерживающей самых ярких авторов независимого и умного кино, к нему пригляделись и синефилы. Теперь уже точно можно сказать, что Тай Уэст — еще одна молодая звезда инди-хорроров, работающий в той же нише, что и Роберт Эггерс («Маяк», «Ведьма», «Варяг») и Ари Астер («Реинкарнация», «Солнцестояние»). Премьера его новой ленты «Х» состоялась на знаменитом фестивале South by Southwest в Техасе в марте этого года и была тепло принята публикой.
«Х» рассказывает о порноактрисе Максин (магнетически притягательная Миа Гот), которая вместе с продюсером фильмов для взрослых, а по совместительству бойфрендом Уэйном (Мартин Хендерсон) едут снимать очередной «шедевр» в американскую глубинку. Вместе с ними целая команда: темнокожий порноактер Джексон (Кид Кади), его белокурая партнерша Бобби Лин (очаровательная Бриттани Сноу), молодой режиссер ЭрДжей (Оуэн Кэмпбелл), мечтающий сделать из низкопробного порно нетленку, и его девушка, а по совместительству звукорежиссерка Лоррейн (Дженну Ортега уже назвали новой королевой крика).
Чтобы не привлекать к своим незаконным съемкам много внимания и при этом платить за аренду помещения минимум, ушлый продюсер решил снять домик у пожилого фермера по имени Говард (его играет Стивен Юр, орк из «Властелина колец» и «Хоббита»). Но когда старик выставил всех вон, угрожая пальнуть из ружья в упор, все поняли, что с дедушкой и его супругой (ее сыграла та же Миа Гот, но уже замаскированная под старуху) что-то не то. И что-то не то — это слишком мягко сказано, вскоре после приезда группы там начнется такая мясорубка, что к концу фильма в живых останутся только те, в ком есть тот самый природный «Х»-фактор.
Как только «Х» показали на South by Southwest, его тут же с ног до головы искупали в комплиментах и положительных рецензиях, сейчас на Rotten Tomatoes у него очень хороший рейтинг — кинокритики его оценили в 94% из 100. И неудивительно — картина Уэста получилась очень синефильской: завязка там будто бы отсылает к «Техасской резне бензопилой», сама тема вызывает невольные ассоциации с «Ночами в стиле буги» Пола Томаса Андерсона, а манера съемки и использованные приемы обращает к «Психо» Альфреда Хичкока. В «Х» герои даже удары своим жертвам наносят так же, как это делают в фильмах великого Хича.
Поскольку Тай Уэст отлично знает историю кино, и в частности, историю развития хорроров, он без всякого труда воспроизводит олдскульный и ностальгический слэшер, сделанный в лучших традициях 80-х или 90-х, но с гораздо лучшим качеством. Слэшерами называют тот поджанр фильма ужасов, где главный злодей методично убивает («вырубает») одну жертву за другой (ведь с англ. slash «удар с плеча; рубить») и «Х» Уэста — это лучший образец такого кино.
Однако некоторые западные рецензенты посчитали эту ленту скорее образцом психобидди. Это сексистский и уже позабытый поджанр хорроров, где главная злодейка — это безумная старуха (biddy c английского — склочница). Эти авторы раскритиковали картину за такую подачу героини на большем экране: «XXI век на дворе, уже давно нет патриархального общества, считающего, что во всех бедах виновата женщина, а они за опять за свое» — писали критики. Что интересно, Миа Гот, одновременно сыгравшая и молодую порноактрису, и сумасшедшую бабулю, угодила и ценителям фильма, и ее хулителям — она действительно прекрасна, не зря Уэст снял ее еще в одной главной роли — в приквеле «Х» под названием «Пэрл», который вышел тоже в 2022-м.
«Пэрл» Тая Уэста — стильное ретро-кино, от которого в восторге даже Мартин Скорсезе
Мировая премьера «Пэрл» состоялась в этом году на Венецианском кинофестивале. Хотя ленту показали вне конкурса, ее презентация стала одним из ключевых событий венецианского смотра, после которой она получила массу лестных отзывов. Позже в любви к картине и ее автору, в частности, объяснился сам Мартин Скорсезе, он сказал, что «работы Тая Уэста пропитаны энергией, которая так редко встречается в наши дни — ее подпитывает чистая любовь к кино». Мэтр признался, что «Пэрл» подарила и ему, и наверняка всем зрителям «дикие, завораживающие, глубоко — и это я подчеркну — глубоко пугающие 102 минуты». Также знаменитый режиссер отметил музу Уэста и его соавторшу в этом фильме — Миа Гот и сказал, что «та умеет играть с аудиторией… перед тем, как воткнуть тесак в грудь и начать его проворачивать». Одним словом, Скорсезе оказался более чем впечатлен: «Я был очарован, потом напуган, потом почувствовал себя настолько выбитым из колеи, что с трудом заснул». Ну не лучшая ли это рецензия? Но мы пробуем-таки написать свою.
Итак, как мы уже отмечали ранее, «Пэрл» — это приквел «Х», он рассказывает историю о том, как милая деревенская девушка (Миа Гот) превращается в серийную убийцу, ту самую маньячную старуху из «Х». Начинается все довольно невинно — хорошенькая молодая фермерша из Техаса по имени Пэрл, напоминающая Дороти из «Удивительного волшебника из страны Оз», мечтает стать знаменитой танцовщицей. Но времена неподходящие — идет Первая мировая война, а тут еще и косит эпидемия «испанки».
Как мы помним из истории, это одна из самых страшных пандемий, охвативших весь земной шар, унесшая жизни миллионов людей (ее жертвами стали, как минимум, 17,5 млн человек) и завершенная только изобретением антибиотиков. Помимо мировых катаклизмов, случившихся в жизни Пэрл и ее современников, она еще и страдает от семейных неурядиц: ее супруг ушел воевать, а девушке приходится жить с родителями — парализованным отцом (Мэттью Сандерленд) и деспотичной матерью (Тэнди Райт). У Пэрл много забот и хлопот — она и папина сиделка, и мамина домработница, и человек, ухаживающий за домашней скотиной, и курьер, и много кто еще. Но главное, она самая настоящая девочка для битья — родительница все время срывает на ней свою злость. Мамаша — самая настоящая абьюзерша, которая не дает отдохнуть бедняжке и минуты, а за малейшую провинность лишает ее еды.
Но Пэрл не отчаивается, она верит, что однажды будет выступать на большой сцене и станет настоящей звездой. Поэтому в своем сарае девушка целыми днями разучивает танцы и дает концерты буренкам, а заодно и таскает у матери платья, чтобы всегда выглядеть безупречно и ни один продюсер ее не проглядел. Однажды к Пэрл приходит ее золовка (Эмма Дженкинс-Пурро), которая предлагает сходить на кастинг в одну танцевальную труппу. Но сделать это ей не разрешают и тут у девушки возникает коварный план…
Интересно, как Уэст препарирует американскую мечту и наблюдает за тем, как она менялась от года к году, от поколения к поколению — если милая канзасская девочка Дороти из «Удивительного волшебника страны Оз» мечтала вернуться домой, то Пэрл, «жившая» на 20 лет позже (книга про страну Оз вышла в 1900 году, а в «Пэрл» речь о годах в период Первой мировой ), наоборот мечтает из него сбежать. Если для одной была важна дружба, то для другой только слава. Самого Уэста, похоже, если и интересуют мечты среднестатистических американцев, то только в той части, где всего в жизни можно добиться своим талантом. Он замечает, что тиражируемая Голливудом и американским шоу-бизнесом идея о славе порождает у людей настоящую одержимость. Согласитесь, звучит это очень современно?
То как Уэст вносит сегодняшний контекст в свою работу достойно восхищения — он, например, не только рифмует мечты нашего поколения с грезами тех, кто жил в начале ХХ века, но и делает все, чтобы показанная на экране испанка ассоциировалась с пандемией ковида. Демонстрируя нам запертую на ферме героиню, он будто бы показывает к чему может привести длительная изоляция и отсутствие человеческого общения — к появлению маньяков, для которых убийство будет своего рода языком коммуникации с миром.
Помимо того, что эта работа Уэста будит мыслительный аппарат, кинематографическую память и все наши культурологические познания (все время вспоминается знаменитая картина Гранта Вуда «Американская готика»), она еще и будоражит наши эстетические рецепторы: «Пэрл» — это очень красивое и даже элегантное кино, которое нам подарило потрясающе стильную героиню, пусть и безумную.
К слову, и «Х», и «Пэрл» вошли в еще незаконченную трилогию, финал которой (она называется MaXXXine) только снимается.
«Иччи» Костаса Марсаана — атмосферный якутский хоррор, отсылающий к древним мифам Республики Саха
Слава о якутском кинематографе бежит впереди него — похоже, сейчас именно якуты делают самые яркие, самобытные, если не сказать лучшие в России авторские фильмы. При этом, сегодня кино из Якутии развивается по тому же принципу, что и казахстанский кинематограф — много разных режиссеров на любой вкус. А потому и у них, и у нас есть вполне себе ощутимые достижения: неплохие арт-хаусные ленты, признанные большими фестивалями и отличный мэйнстрим, собирающий хорошую кассу дома. Одним из фильмов, который оказался где-то посредине этих миров стал мистический фолк-хоррор Костаса Марсаана «Иччи». Он достаточно смотрибельный для большой зрительской аудитории и при этом это не какая-то однодневная страшилка, а самобытное, притчевое кино, которое, по сути, является лишь приглашением к большому разговору о корнях и собственной идентичности.
Про сюжету в густой якутской тайге, затерявшейся где-то на окраине Вселенной, живет семья якутов: пожилые мужчина с женщиной (Матрена Корнилова и Дмитрий Михайлов) и их взрослый и во всем положительный сын Айсен (Борислав Степанов). Однажды к ним в гости из города приезжает их старший сын — Тимир (Илья Яковлев) вместе со своей русской супругой Лизой (Марина Васильева) и их общим ребенком — чудесным Мичилом. Оказывается, у пары проблемы — Тимир задолжал опасным людям денег и теперь приехал уговаривать отца продать ради него их дом и землю. Родитель пока сопротивляется — в очередной раз спасать этого раздолбая ему не хочется, да и места тут особые — трогать их нельзя, ведь здесь когда-то жили древние духи, которых называют иччи. Потом иччи покинули эти земли, оставив леса без своего присмотра, и даже шаманы обходили эту территорию стороной…
Пока отец семейства раздумывает как поступить, братья успевают между собой поругаться и ненароком пробудить те темные древние силы, на которых уже нет никаких энергетических защитников — иччи. Об этом будет говорить все — сначала ночью в дом ворвется ворона, потом у деда случится странный инсульт, а потом и вовсе всех жителей этого дома раскидает по тайге. Таежное зло расквитается со всеми, а потом аккуратно заметет все свои следы, не оставив для местных следователей никаких внятных версий того, что же там произошло на самом деле.
Для якутского режиссера Костаса Марсаана «Иччи» — это всего лишь второй фильм. Его дебютную картину «Мой убийца», снятую 6 лет назад называли якутской версией «Воспоминаний об убийстве» Пон Чжун Хо. Теперь, говоря об «Иччи», критики ссылаются на творчество Роберта Эггерса и Ари Астера. Согласитесь, неплохая компания? Конечно, для Марсаана все три вышеперечисленных референса являются скорее комплиментом — тот же «Иччи» не до конца выдерживает испытание жанровыми условностями, например, слегка путается в сценарии. Впрочем, это не мешает этому хоррору быть редкой, довольно оригинальной и по-настоящему атмосферной работой. Во всяком случае, есть чему поучиться казахстанским хоррор-мейкерам, ведь за всю историю современного кино у нас так ни разу и не выдали ничего приличного в этом жанре.
«Преступления будущего» Дэвида Кроненберга — философский боди-хоррор о перспективах человечества
Каждый режиссер, достигнув определенного возраста, обязательно экранизирует свою рефлексию о неизбежном старении и боли — у Педро Альмодовара такой работой стала полуавтобиографическая картина «Боль и слава», у Франсуа Озона ею оказалась недавняя драма об эвтаназии «Все прошло хорошо». Гаспар Ноэ, пережив кровоизлияние в мозг, представил в этом году неожиданно тихую для него ленту о деменции под названием «Вихрь». А у одного из классиков боди-хоррора 79-летнего Дэвида Кроненберга большим киноразмышлением о функциональном значении боли и ее влиянии на развитие рода человеческого стал его новый фильм-кошмар «Преступления будущего». Предупреждаем — в нем так много потрошат людей и показывают их внутренности (в том числе, заглядывают и в ребенка), что осилить такое и посмотреть до конца могут разве что фанаты боди-хоррров и те, кто с детства мечтал стать хирургом. Местами это выглядит довольно тошнотворно и даже шокирующе, а сцены с телом мальчишки можно причислить к тем кинотабу, за которые должны присваивать самый взрослый рейтинг из всех возможных.
Хотя «Преступления будущего» и не лучший фильм мастера, но все же фирменный авторский почерк Кроненберга и его уровень почти не изменился и за всем этим копанием в кишках на самом деле стоят настоящие экзистенциальные думы о внутренней красоте и дальнейшей эволюции нашего тела — как оно меняется, если не чувствует боли? Смогут ли люди пожирать пластик, отращивать новые органы, стараясь прожить вечность, или все же будут действовать по старинке — дряхлеть, болеть и со временем превращаться в прах, как тысячи поколений до?
По сюжету, действие новой картины происходит в апокалиптическом будущем — люди утратили способность чувствовать любую физическую боль, а потому вскрытия тел производят не только в стерильных операционных, а где угодно — хоть на дому, хоть в общественных местах, например, на выставках. Талантливая художница по имени Каприс (Леа Сейду) славится своими татуировками на внутренних органах, она в прямом эфире производит уникальные операции — через лапароскоп выжигает внутри человеческого тела свои рисунки. Но партнером для ее диких перформансов выступает всегда один человек — это ее бойфренд Сол Тенсер (Вигго Мортенсен). У Сола уникальное тело — оно то ли эволюционировало до такой степени, что начало генерировать новые органы, то ли наоборот в нем произошла какая-то генетическая поломка, и теперь он не в состоянии контролировать свой организм, у него то еще одна поджелудочная вырастет, то свежие надпочечники. Новые органы ему мешают, и он периодически их вырезает, а чтобы монетизировать свою отличительную способность, он это делает под аплодисменты на публичных вскрытиях.
На протяжении всего фильма плоть режут и режут: одни «ради искусства», другие для ощущения боли и получения удовольствия (ведь как говорит там героиня Кристен Стюарт «хирургия — это новый секс»), а третьи, чтобы найти там смысл всему сущему. И хотя покромсал Кроненберг своих героев нещадно, но главного — нового себя мэтр все же не показал. Все его приемы и мысли ценители кино уже когда-то видели. Зато вместе с ним зрители изменили отношение к боли и, кажется, наконец приняли меняющийся на глазах мир.
«Убойный монтаж» Мишеля Хазанавичюса — французский ремейк японского суперхита
«Убойный монтаж» — это комедия с элементами зомбо-хоррора от Мишеля Хазанавичюса, которая в этом году открывала Каннский кинофестиваль. Правда, из-за оригинального названия «Z (значит Z)» картину пришлось в срочном порядке переименовывать — у многих эта буква стала ассоциироваться с российской армией и ее действиями в Украине, а это, как вы понимаете, очень чувствительная тема.
Хазанавичюс решил переснять невероятно успешную хоррор-комедию из Японии, которая в международном прокате шла под названием One Cut of The Dead («Зомби одним планом»). По сюжету группа молодых кинематографистов снимает на каком-то заброшенном заводе фильм о зомби, все идет согласно сценарию, пока приглашенных актеров не стали вытеснять «настоящие» живые мертвецы!
Эту картину снял 34-летний на тот момент дебютант — токиец Синичиро Уэда. Он потратил на съемки всего $27 тыс. (как тогда писали, что в американской киноиндустрии на эти деньги можно купить разве что одну отрезанную ногу из реквизита «Ходячих мертвецов»), но сумел собрать в прокате $30 млн (!), что почти в 1000 (!) раз превышает первоначальный бюджет. Кровавая комедия тогда стала настоящим феноменом — она шла в кинотеатрах около полугода, была показана на 60-ти международных кинофестивалях, а права на ремейк купили французы. Для оскароносного Хазанавичюса «Убойный монтаж» стал третьим фильмом о кино — судя по всему, ну очень любит он эту кухню. В красивейшем «Артисте» он наслаждался немым кино, в «Молодом Годаре» восхищался великим и ужасным Жан-Люком Годаром, о шедеврах которого вы можете прочесть в этом тексте. А в новой ленте режиссер, вслед за своими японским коллегой, одновременно любуется и тут же иронизирует над теми, кто снимает малобюджетные киношки и делает это «быстро, дешево и непозорно».
Хотя снятое почти покадрово повторяет оригинал (зачем?), стоит-таки признать, что у Хазанавичюса вышло лучше, чем это было в японской версии — во всяком случае, намного смешнее. Чувствуется, что у французского режиссера был большой опыт в постановке комедий — при съемках он использовал ситуационный юмор, а в сценарий он добавил глубины, пост-иронии и чуть больше понятных всем гэгов из кинематографической жизни, к примеру, тут в шутках упоминаются известные всем «небожители» — Ларс фон Триер и Адам Драйвер. К тому же, французские актеры очень хорошо поработали над пластикой и движениями, то как они двигаются после смертельных укусов — это смешно.
И если у японцев была какая-то подкупающая и пока еще оригинальная смесь кровищи, трэша и искренней любви к кино, то у Хазанавичюса все перевешивает умение делать продукт для международной аудитории. Пусть это не самая лучшая картина автора, но и не самая худшая точно. Посмотреть один раз можно.
