Пять лучших картин Qara Film Festival
В Алматы в пространстве театра АРТиШОК проходит независимый фестиваль документального кино Qara Film Festival, который завершится 9 июля. Среди 11 авторских фильмов из Европы и Азии «Курсив» выбрал пять наиболее запомнившихся лент.
В международной программе Qara-феста проекты из Швеции, Нидерландов, Армении, Украины, Польши, Франции, Кыргызстана, Венгрии, Индии, Таджикистана, Дании, Германии и Финляндии. Казахстанских полнометражных лент в этом списке нет, зато впервые в истории фестиваля прошел конкурс короткого метра «Біз», в который вошли 8 документальных работ, снятых отечественными кинематографистами.
Выбранные фильмы посвящены самым разным темам, но во всех проектах, представленных в этом году на Qara Film Festival зритель видит отражение настоящего времени и самых острых проблем современности: это война, проблемы беженцев, борьба за свою культуру, и за право любить, жить и быть собой. Как говорят сами организаторы, программа 2023 года ничто иное как исследование темы дома — «как места, где мы ищем безопасность, чувство принадлежности, исследуем наследие и свою идентичность». Вероятно поэтому, самыми впечатляющими картинами этого года стали работы, посвященные потере дома, поэтому две работы в нашей подборке сняты в Украине, а одна рассказывает об Афганистане. Но перед тем как рассказать о них, добавим лишь, что открыла фестиваль документально-анимационная лента под названием «Побег» (англ. «Flee»), выдвинутая в 2022 году на «Оскар» от Дании. «Побег» был номинирован сразу в трех категориях как «лучший документальный», «лучший анимационный», а также «лучший международный фильм». Увы, ни в одной из них приз он не получила.
«Курсив» уже писал подробную рецензию на эту пронзительную, предельно простую, но очень трогательную историю о парне-афганце, открытом гее, бежавшем из родной страны и оказавшемся, наконец, в Европе. Там он обрел свой второй дом, возмужал, встретил любимого человека и накануне свадьбы решился рассказать ему свою историю побега из Кабула.
Внимание! В тексте есть спойлеры!
«Мы не погаснем» Алисы Коваленко — нежный фильм о уязвимости юности и хрупкости человеческой жизни
Документальное кино быстрее, глубже и тоньше остальных реагирует на мировую общественно-политическую ситуацию, поэтому в этой подборке сразу две картины из Украины, воюющей сейчас за свою независимость. Проект молодой документалистки Алисы Коваленко, снятый в Донбассе, был начат задолго до 24 февраля 2022 года — еще в 2019 году, он снимался почти 3 года и был завершен практически накануне вторжения. В итоге, фильм о том, как у подростков из депрессивного региона, разбитого военными действиями, сбываются мечты (они хотели покорить Гималаи) превратился в историю о том, как они сокрушительно разбились (сразу после в Украине началась полномасштабная война). От увиденного не могут не наворачиваться слезы — вчера 5 украинских подростков, выпускников верили в светлое будущее, надеялись, что самое страшное уже позади и пытались хоть как-то совладать с разрухой, а сегодня и этих остатков мирной жизни уже нет. Автор рассказывает, что дома стерты с лица земли, троим пришлось покинуть родные места и уехать заграницу, а с двоими участниками проекта до сих пор потеряна связь и самое ужасное, что, кажется, она вряд ли восстановится…
Начало картины похоже на очередную подростковую драму и историю взросления, где молодые люди пытаются найти свое место в мире. Донбасские старшеклассники: Андрий, Лиза, Лера, Руслан и Илья веселятся, танцуют, выпивают и поднимают первые в своей жизни тосты: «За нас, за вас и за Донбасс!». Они и как все их сверстники пытаются жить моментом, но уже думают о будущем. Один из парней занимается ремонтом мотоциклов и восхищается техногением Илоном Маском, второй сочиняет грустный рэп про «гетто, в котором нет просвета», и про места «где только война, только тоска», третья мечтает стать хорошим фотографом, четвертая — путешественницей, а пятый — актером. Их общая мечта — победить серость и побывать всем вместе в сказочном месте — волшебных Гималаях.
Несмотря на легкость повествования и кажущуюся по началу радость, зритель сразу же отмечает для себя все тревожные маркеры — слышно, что где-то вдали все время грохочут взрывы, а у ребят кругом одни руины и разбомбленные здания. Везде опасно и не поймешь, что страшнее — заминированные поля или старые угольные шахты, где даже в звуке работающего отбойного молотка слышится «автоматная очередь». Днем Донбасс и вовсе превращается в территорию с жуткими постапокалиптическими пейзажами и будто бы сюрреалистическими сюжетами, ведь как такое возможно в XXI веке? Например, по пути в школу утром можно запросто встретить двигающийся по улице танк, а после учебы можно лазать по окрестностям и фотографироваться на фоне неразорвавшихся снарядов. В таком состоянии здесь все еще с 2014 года. «Мне кажется, я помню этого год, лучше, чем какой бы то ни было другой», — говорит одна девушка в фильме. Знала бы она, что 2022 год врежется в ее память так, что она не забудет о нем никогда…
Рассказать о войне так сильно, при этом ни разу не показав ни одно военное действие в кадре, сможет не каждый режиссер. Но у участницы Берлинского кинофестиваля этого года Алисы Коваленко это получилось и не менее пронзительно, чем, предположим, у одного из победителей Канн — Джонатана Глейзера, снявшего свою «Зону интересов», на фоне Второй мировой. «Мы не погаснем» Коваленко — это очень теплая, эмоциональная и при этом очень нежная история, берущая за самое живое. Она о уязвимости юности и хрупкости человеческой жизни, а еще она о свободе, мечтах и попытках победить тьму. Титры драматичны — в них рассказывается судьба ребят. Но у зрителя все равно остается надежда, ведь эти дети не сдадутся и не погаснут. Однажды у них все будет хорошо.
«Текст в огне» — потрясающая индийская картина о том как самые бесправные женщины в Индии совершают социальную революцию
Документальный фильм Ринту Томаса и Сашмита Гоша, участвовавший в 2021 году в кинофестивале «Сандэнс» и номинированный на «Оскар» в 2022-м, сделан по мотивам настоящей истории и рассказывает о первой и пока единственной индийской газете, инициированной женщинами. Причем, не просто женщинами, а представительницами из самой низшей и дискриминируемой до сих пор касты далитов. Хотя разделение на касты и выстраивание взаимоотношений согласно кастовой иерархии запрещено конституцией Индии еще с 50-х годов, люди, родившиеся далитами считаются неприкасаемыми и поныне частенько подвергаются гонениям — их не берут на хорошую работу, не разрешают заходить в храмы и заведения общепита вместе с остальными и праздновать торжества как всем остальным индусам. Неудивительно, что далиты чаще всего подвергаются атакам — их убивают, насилуют, унижают и, разумеется, основная часть пострадавших это беззащитные женщины.
Далитская газета была основана почти 20 лет назад одной неправительственной организацией, занимающейся проблемами образования и гендерного дисбаланса и называется это независимое СМИ «Хабар Лахария». Видимо, слово «хабар» у них означается то же самое, что в казахском языке, но только их индийский «Хабар» по тональности разительно отличается от нашего — у них это сплошь остросоциальные проблемы от групповых изнасилований и криминальных разборок в местных шахтах до разбитых дорог и отсутствия туалетов. Насилие в отношении женщин, игнорирование их жалоб, прием заявлений в полицию только после освещения этого в СМИ и социальных сетях…Вырисовывается знакомая казахстанцам картина.
Документалисты на протяжении нескольких лет ездили на все съемки вместе с журналистками издания, большинство из них когда-то были сельскими, необразованными женщинами, которые до проекта не умели читать, писать и пользоваться телефонами. «Чтобы нас услышали, нам нужно идти в диджитал», — говорит шефиня «Хабар Лахария» и оказывается права — власти не могут игнорировать газету, у которой есть свой собственный YouTube-канал, где сейчас у них 580 тысяч подписчиков и больше 150 млн (а может уже и больше) просмотров. После их настойчивых запросов властям дороги и туалеты строятся, виновных в насилии сажают или хотя бы заключают под стражу, а самые тяжелые дела опять отправляются в разработку.
Самые популярные видеорепортажи «Хабар Лахария» набирают в среднем около 10 млн просмотров. Неудивительно — далитки разбирают самые запущенные случаи, куда остальные попросту боятся соваться. Многие репортерки — уроженки этих опасных районов, пока их жизнь не изменила журналистика, они много лет здесь жили, трудились в каменоломнях и выживали в чудовищных лачугах без элементарных удобств. Они не понаслышке знают что такое мафия, рэкет, побои за общение с журналистами и полицией и смертельные угрозы. «Для нас — журналистика, это попытка стать вне кастовой системы и таким образом добиться демократии», — говорит руководительница «Хабар Лахария». И у них это получается.
Поскольку документалисты снимали этот проект не один год, они не только рассказывают о смелом издании, но и подробно о тех, кто его делает — к примеру, одна из женщин вышла замуж как и все здесь в 14 лет, но семья супруга оказалась лояльной к женскому образованию и не только разрешила учиться, но и даже помогла выйти на работу. Другая героиня, которая на наших глазах осваивала телефон и азбуку, наоборот не выдержала патриархального давления и все же вышла замуж, как об этом мечтали ее родители и редакция потеряла ценного сотрудника. Третья напротив кое-как избавилась от мужа-абьюзера и совершенно счастлива, занимаясь любимой работой, теперь ее в брачные узы никак не заманишь. На момент выхода фильма (это было два года назад) в «Хабар Лахария» работали около 40 человек, и уже не только женщины.
«Текст в огне» — это страшное и одновременно вдохновляющее кино о том, что даже в самой безвыходной ситуации надо бороться за свои права, иначе социальные плиты никогда не сдвинуть.
«Дом из щепок» Симона Леренга Вильмонта — трогательный фильм об украинских детях от датского документалиста
Этот датско-шведско-финско-украинский проект о детях, находящихся во временном приюте в Донбассе был презентован за месяц до войны — 26 января 2022 года на популярном американском кинофестивале «Сандэнс». Там он получил награду за лучшую режиссуру в категории «Документальные фильмы», а годом позже был номинирован на «Оскар» от Украины. Понятно возмущение украинских кинематографистов, когда награду в этой категории получила не эта душераздирающая детская лента, снятая в разрушенном войной Донбассе, а политическая картина от канадского режиссера «Навальный», где главным героем является российский оппозиционер.
«Дом из щепок» рассказывает историю одного приюта, где находятся дети, чьи родители находятся в затруднительном жизненном положении — одни сдали своих детей сюда от нищеты, другие от невозможности найти себя в новом мире, где регулярно взрываются снаряды и ездят танки, а третьи (и их большинство) попали сюда из-за своих горе-мам и пап — алкоголиков, наркоманов и абсолютно безответственных людей, находящихся на стадии лишения родительских прав. «Твоя мама тебя забыла и себя забыла» — говорит ребенок и от этих точных, но страшных слов сердце сожмется у самого черствого зрителя.
Лисичанский центр социально-психологической реабилитации в Донбассе или как его здесь называют «Дом из щепок» действительно будто сделан из самого непрочного материала — щепок, строительного мусора, мыльных пузырей (их в кадре много) и людской безответственности. Приют долгие годы находился на опасной территории и как никто другой нуждался в поддержке. Но никому до них не было дела — кругом военная обстановка, одни воюют, другие беспробудно пьют и не поднимают трубки даже, когда им звонят родные дети.
Тема сиротства, брошенных детей и несчастливого детства настолько заезженна, что сказать что-то новое здесь довольно сложно, но у датского режиссера Симона Леренга Вильмонта вышла совершенно особенная картина. Удивительно как иностранцу, не говорящему на русском, удалось очень точно ухватить суть детских разговоров и запечатлеть великолепные диалоги, где раскрывается всю драма происходящего. К примеру, в одной из сцен дети вспоминают случаи домашнего насилия и рассказывают о своих отцах-абьюзерах. «Мой сначала чуть не убил маму, а потом в качестве извинения встал на колени и даже притащил шампанское, которое сам потом и выпил», — делится один мальчик. В другой две малышки рассказывают пробовали ли они пиво (обеим лет по 8-9). Сначала они говорят: «нет», а потом признаются, что было дело и уже не раз.
Хотя на экране показывают страшное, все происходящее не выглядит хоррором, вероятно, по тому, что тут выбрана другая тональность, что правильно. Как признавался режиссер в своих интервью, его поразила именно эта способность детей адаптироваться и выживать где угодно, пусть даже это приют на охваченной войной территорией. «Находить магию в повседневной жизни, невзирая на трагические обстоятельства, в которых они оказались — это их суперсила», — рассказывал он.
Один из самых запоминающихся героев картины — 12-летний мальчик Коля, которого нашли рядом со свалкой, он сбежал из дома, чтобы хоть как-то привлечь внимание глубоко пьющей матери. В итоге его вместе с братишкой и сестренкой поместили в приют, и ему здесь не только приходится изображать взрослого (рисовать себе татуировки на руках, сквернословить и курить), но действительно быть взрослым. Ведь кроме него о младших никто больше не позаботится….
«Дом из щепок» — невероятно грустное кино, которое в очередной раз доказывает, что если хотя бы половина взрослых людей была бы по-настоящему взрослой, то войн, брошенных детей и разбитых судеб было бы в разы меньше.
«Нелли и Надин» — удивительная ретроспективная история о любви двух женщин-узниц фашистского концлагеря
Шведский режиссер Магнус Герттен, чей фильм «Нелли и Надин» был показан в этом году на Берлинском кинофестивале, делает это уже третий проект, посвященный жертвам Холокоста. Дело в том, что несколько лет назад Герттен нашел уникальную архивную пленку, датированную 28-м апреля 1945 года. Там шведский оператор Густаф Буге запечатлил грандиозное событие — прибытие освобожденных узниц концлагеря в порт Мальме. На черно-белой пленке мы видим около 2000 счастливых и очень красивых женщин, чью красоту и внутреннее сияние не смогла погубить даже суровая лагерная жизнь. Они улыбаются, обнимаются и беззаботно машут оператору, при этом, судьба каждой женщины, сумевшей выжить и попасть на этот гуманитарный корабль Красного Креста, достойна отдельной истории.
На этот раз Герттен акцентирует свое внимание на эффектной азиатской женщине, которая задумчиво смотрит в кадр, думая о чем-то своем, в ее глазах тихое счастье, а еще больше боли, испытаний и тяжелых расставаний. Как позже выяснится, это дочь бывшего китайского посла в Испании Надин Кван, которую осудили, поместили в концлагерь, а она там не погибла, напротив ожила и нашла любовь всей своей жизни. Надин была безумно влюблена в сокамерницу, оперную певицу Нелли Муссе-Вос, с которой они познакомились в рождественскую ночь 1944 года в концентрационном лагере Равенсбрюк. Не самое подходящее место для романтических встреч, но у любви, как известно, нет границ и «удобного» времени. В первую их встречу Нелли исполнила арию из «Мадам Баттерфляй» и навсегда пленила китаянку, а та навеки украла ее сердце у других. Их разлучили, но они нашли друга после войны и всю жизнь прожили вместе, до самой смерти.
Помимо двух влюбленных женщин, героиней фильма становится внучка Нелли — Сильвия, обнаружившая архив бабушки, ее любовные письма и дневники, фотографии и даже небольшие видеофильмы, которые пара снимала, живя в Венесуэле. Бабуля никогда не афишировала свои отношения и ее роман стал достоянием общественности только после смерти не только самой Нелли, но и ее дочери. Зато все было подробно описано в дневниках и благодаря богатейшему материалу, документалистам удалось оставить полную картину этого бурного романа. Все это перемежается с воспоминаниями о лагерном прошлом. Там женщинам приходилось работать в каменоломнях, а затем их транспортировали как скот без воды и туалета в товарных вагонах по несколько суток. «Все вокруг было пропитано дизентерией, страданиями и безысходностью — 17 женщин за эти пару дней умерли, а один ребенок родился прямо там, в вагоне» — вспоминала Нелли. При всем этом, им с Надин было легче остальных, ведь они любили друга и знали ради чего им обязательно стоит выжить. А причин погибнуть от рук палачей до того как территорию Германии освободили, у Нелли было много, ведь она оказалась не просто певицей, а настоящей шпионкой французского Сопротивления.
За что взяли Надин никто не знает — детей у этой женщины не было, живых родственников тоже, было известно лишь, что она была дочерью высокопоставленного иностранного чиновника и близкой подругой одной открытой лесбиянки, владелицы популярного литературного салона в Париже. После освобождения она осталась в столице Франции, работала во французском посольстве, а затем в банке. Но когда женщина нашла любимую, они эмигрировали в Латинскую Америку, подальше от любопытных глаз. Чужим они представлялись кузинами. И только в третьем поколении, во времена, когда гей-ориентация перестала быть преступлением, об этой истории узнали все.
«Нелли и Надин» — это горькая и одновременно счастливая история любви на фоне всеобщей катастрофы.
«Ритмы утраченного времени» Анисы Сабири — яркий и экзотичный таджикский фильм о забытых традициях
«Ритмы утраченного времени» — это невероятно красивое 45-минутное путешествие по высокогорным джамоатам Таджикистана в поисках древних традиций. Проект интересен не только с культурологической точки зрения, но и в плане высокого туристического потенциала. При должном внимании показанные в картине ритуальные танцы и песнопения могли бы стать визитной карточкой Таджикистана, точно такой же какими являются кружения суфийских дервишей в турецкой Конье и эффектный танец новозеландских аборигенов хака, который всегда демонстрируют перед своими играми регбисты из Новой Зеландии. Но вернемся к нашим широтам.
Пока мужчины в кадре зажигательно танцуют и поют, красивый женский голос за кадром рассказывает о прекрасной и древней персоязычной стране в Центральной Азии, ее музыкальных традициях и истории. Режиссерка акцентирует свое внимание на музыке Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана, это одно из редких мест, где по-прежнему соблюдают старинные традиции, поют и бьют в барабаны не только на свадьбах, но и на похоронах и наблюдать за этими этнографическими зарисовками крайне любопытно.
Музыка всегда пронизывала таджикскую культуру и сопровождала жизнь таджика от рождения до смерти: во времена религиозного радикализма она была доказательством любви к Богу, а в период советского атеизма частью быта. По словам авторов, большая часть этого культурного наследия потеряна именно во времена СССР, ведь тогда все эти музыкальные ритуальные обряды считались пережитком отсталого феодального прошлого и запрещались. Не поддерживается это и ныне. Оказывается, в современном Таджикистане с 2007 года действует закон, регулирующий нормы традиций, торжеств и обрядов, и организация пышных праздников и прощаний с облачением всех традициях теперь там не приняты — нарушение закона. Что по крайней мере любопытно, разве людям самим не лучше знать как им веселиться и горевать? К тому же в этих песнях и плясках ведь хранится тот самый уникальный культурный код, передававшийся от поколения к поколению, за которым те же иностранцы приезжают за три девять земель.
«Я ждал встречи с вашей музыкой 10 лет», — признается одному из исполнителей таджикской музыки британский музыкант Лео Абрахамс и на его лице зритель действительно видит благоговение и восторг от происходящего. Экскурсия в Бадахшан с его ритуальной музыкой маддо и древними обрядами вышла, и правда, очень яркой. Под впечатлением остался не только Абрахамс.
«Ритмы утраченного времени» — это редкий шанс открыть для себя культуру Таджикистана и их аутентичную музыку.
