Организаторы 80-го Венецианского кинофестиваля пригласили в свою программу трех режиссеров, которых обвиняли в насилии, тем самым продемонстрировав, что важнее всего для них профессиональные способности гостей. Таким образом, Вуди Аллен, которому 87 лет, Роман Полански, которому 90, получили возможность показать свои последние картины, которые в силу возраста могут действительно стать для них последними. А Люк Бессон, которому еще 64, понял, что его карьера все еще не закончена. «Курсив» разбирается, как отразилась «культуры отмены» на творчестве перечисленных авторов и отразилась ли вообще.
Не секрет, что для многих синефилов, особенно старой генерации, почти не имеют значения человеческие качества режиссеров и их грехи, для них главное преступление — это отсутствие своего киноязыка и неумение удержать внимание зрителя, все остальное, увы, неважно. Поэтому Вуди Аллена в Венеции встречали громкими аплодисментами и на премьере, и на пресс-скринингах, и на пресс-конференции, а освистали лишь феминистки, пришедшие на его красную дорожку. Как сказал в одном из своих фестивальных интервью Аллен, сам он считает культуру отмены полной глупостью и уверен, что его карьера никак не изменилась после обвинений в тяжких преступлениях. «Я по-прежнему пишу, снимаю и ищу деньги для своих картин», — сказал он. «Курсив» пытается понять — изменилось ли творчество именитых режиссеров после скандалов. Появились ли у них какие-то новые темы?
Ответ на вышепоставленный вопрос, наверное, «нет». Ничего не изменилось: Вуди Аллен вновь снял свое типичное «вудиалленовское» кино, Бессон опять представил тоже что-то похожее на комикс — наивное, незатейливое и по-своему обаятельное, вроде детской сказки на взрослую тему. Удивил только Полански, который решил, видимо, подурачиться напоследок, сняв странное кино, которое никто от него не ожидал, все-таки он ведь большой мастер. Интересно, что если объединить новые фильмы этой «абьюзивной тройки» в одну подборку, то можно условно выделить три типа реакций, три разные позиции, которые помогают этим режиссерам жить, писать сценарии и делать кино: философская (Аллен), хулиганская (Полански) и эксплуатационная, когда виновник пытается разжалобить тех, кто его обвиняет (Бессон). Так, Вуди Аллен в своей свежей картине предпочитает винить (точнее, благодарить) его Величество Случай, Полански наоборот будто плюет на мнение всех с высокой колокольни и представляет безбашенную, озорную, а местами откровенно пошлую комедию о богачах, которые пытаются встретить очередной Новый год. В то же время Люк Бессон делает слезливую драму о жестоком мальчике, которого вырастили собаки, мол, он на самом деле добрый и благородный, просто это у него жизнь была такая суровая. Подробнее о каждой картине ниже.
Внимание! В тексте есть небольшие спойлеры!
«Великая ирония» Вуди Аллена — 50-й фильм автора, который по великой иронии судьбы приняли только вдалеке от родины
Оригинальное название новой картины Вуди Аллена Coup de Chance, что в переводе с французского означает «Счастливый случай», но на русскоязычном рынке ее решили перевести как «Великая ирония». С одной стороны, новое название будто бы, и правда, удачнее (такое с локализациями случается довольно редко), с другой стороны, именно оригинальное название определяет отношение автора к произошедшему в фильме преступлению — судя по всему, для него это счастье, тот самый случай, когда просто всем повезло, не придется даже руки марать. Но не будем морализаторствовать, ведь в случае Аллена это бесполезно, все его герои не плохие и не хорошие, они обычные люди со своими комплексами, невротическими расстройствами, мечтами и потайными желаниями.
Поскольку сейчас Вуди попал под жернова «культуры отмены», то в США денег на фильмы ему не дают, приходится искать финансирование в Европе, которая не так строга и принципиальна к оступившимся талантливым людям. Его «Великая ирония» — это картина, снятая во Франции с французскими актерами, на языке Гюго и Мопассана. По сюжету однажды на одной из парижских улиц случайно встречаются бывшие одноклассники, которые не видели друг друга много лет — это красавица Фанни Фурнье-Моро (Лу де Лааж) и когда-то по уши в нее влюбленный Ален (Нильс Шнайдер). Они учились вместе в США, окончили школу в Нью-Йорке и больше никогда не виделись.
Фанни — молодая, красивая, небедная парижанка, она замужем за состоятельным финансистом Жаном Фурнье (Мельвиль Пупо), который «делает богатых людей еще богаче». Живет она неплохо, работает в аукционном доме и ведет мелкобуржуазную жизнь: по выходным ездит с мужем на охоту, частенько трапезничает с его друзьями и коллегами, где все ведут свои напыщенные мещанские разговоры о жизни под бокал хорошего белого вина. Иногда она проводит время со своей пытливой и пока еще бодрой мамой, любительницей детективов Сименона (ее играет Валери Лемерсье). Фанни вроде бы всем довольна, но чего-то не хватает, может быть, главного — Любви… У Алена жизнь совсем другая, он одинок, и он писатель — приехал в Париж писать роман про джазового пианиста. Ален поселился в небольшой, чисто французской квартирке, где-то под чердаком и с высоты наслаждается городом, жизнью и круассанами по утрам. Так, фраза за фразой, одно воспоминание за другим и вот уже Фанни обедает с Аленом, вместе они совершают набеги на лучшие сэндвичные и букинистические магазины Парижа, ходят на рынок и, разумеется, спят.
О закрутившемся адюльтере начинает подозревать муж Фанни, Жан — человек ревнивый и, судя по всему, непрощающий никому ошибок — говорят, его давний партнер однажды таинственно исчез при весьма странных обстоятельствах. Пока супруг нанимает детектива и выясняет что там да как, Фанни пытается разобраться со своей жизнью и чувствами. Она живет формально прекрасно, дом — полная чаша, но почему тогда у нее Нью-Йорк школьных лет был «самым счастливым периодом в жизни»? И отчего железные дороги, которыми увлекается ее муж (в одной из комнат у них стоит огромный макет ж/д станции) навевают на нее тоску и будят в ней ее внутреннюю «Анну Каренину»? Но какими бы там не были страсти, в итоге решит все Случай. Именно Он определит, кто выиграет, а кто проиграет, кого ситуация спасет, а кого уже нет, без крови, увы, не обойдется.
Когда у картины «Великая ирония» случилась премьера, большинство критиков (особенно американских) написали восторженные рецензии и назвали ее одной из лучших работ Вуди Аллена за последние 10, а то и 20 лет, лентой, которой не стыдно прощаться со зрителями. Нашлись даже те, кто поспешил добавить новую работу в условную трилогию о «внутреннем преступнике», куда также вошли «Преступления и проступки» (1989 г) и «Матч Пойнт» (2005 г). Однако в «Великой иронии» нет ничего феноменального, пожалуй, это очень облегченный, ни в чем себя не утруждающий вариант «Матч Пойнта», перенесенный от безысходности в Париж (заметьте, не от восхищения как в его «Полночь в Париже», а от безысходности).
В своей новой работе Вуди Аллен такой же, как обычно — смешной, драматичный, где-то обаятельно невротичный, а где-то совершенно невозмутимый, как удав, в целом, симпатичный, но абсолютно ровный, каким он был последние 10 лет, когда после очень удачной «Жасмин» (она была выпущена в 2013 году) он не снял ничего сверхвыдающегося и оригинального. Впрочем, требовать от Аллена чего-то нового и феноменального — это, по сути, смешная претензия, его ведь любят как раз за другое — за его никогда неменяющуюся стилистику и умилительные диалоги; за его маленьких людей и неправильных, далеких от идеала героев; за смешные ситуации, которые им подсовывает жизнь и их собственная глупость; за ностальгический отборный джаз, который непременно прозвучит в его ленте; за прекрасные операторские работы в его картинах (оператор Витторио Стораро выдает шикарный образец). В конце концов, его стоит поблагодарить за восхитительный осенний и какой-то «домашний» Париж. А еще — за очередное напоминание одной простой вещи — все мы, увы, бессильны перед волей Случая. Он сам разберется кто прав, а кто нет.
Роман Полански перешел на дурацкие анекдоты — его черную и неполиткорректную комедию «Дворец» критики разругали на чем свет стоит
Такому большому режиссеру как Роман Полански, у которого в фильмографии есть по-настоящему великие фильмы, нельзя снимать что-то вроде его нового «Дворца», поэтому его свеженькую ленту, большинство профессионалов кино не приняли, не поняли его своеобразного, мягко говоря, юмора. Своим творением, напоминающем одновременно «Елки» Бекмамбетова и «Треугольник печали» Рубена Эстлунда, только снятых будто бы в 90-х и спьяну, он порядком разозлил киноснобов. Для того чтобы понять, что негодование эстетов небеспочвенно, нужно оценить один образ из его «Дворца»: это щенок чихуахуа, чье знакомство с респектабельным отелем начинается вечером 31 декабря, с «метки» территории (собачка, объевшись черной икры, гадит на шикарные простыни), а заканчивается под утро 1 января — перед рассветом животное сношается с живым пингвином.
«Этому режиссеру уже 90, а он до сих пор хочет быть «плохим мальчиком», он всем прилюдно показывает свой «фак» и хочет увидеть реакцию, но проблема в том, что здесь он не только плохой мальчик, но еще и плохой режиссер», — написали в одной из рецензий. Но можно ли серьезно распекать Полански за экранное хулиганство? Пожалуй, да, ведь если эта работа окажется вдруг прощальной, то будет грустно, что он потерял себя не только как человека, но и как режиссера, ведь финал, как учат в сценарных учебниках, — самое главное.
Итак, действие нового фильма Романа Полански происходит накануне Миллениума, 31 декабря 1999 года, где-то в швейцарских Альпах. В ультрафешенебельную гостиницу под названием Palace один за другим прибывают гости, все очень богатые и почти все с придурью, карикатурные миллионеры и миллионерши. Тут и загорелые финансисты в идиотских париках (Микки Рурк напоминает Трампа), и пожилые французские аристократки с собачками (Фанни Ардан), и популярные в прошлом порноактеры (Лука Барбарески), и дряхлые папики с юными любовницами (популярный комик Джон Клиз с малоизвестной Бронвин Джеймс). Найдется место в этом люксовом балагане и богатым восточным женщинам в никабах, и успешному пластическому хирургу (португальский актер Жоакин де Алмейда), и гоп-компании русских бандитов (Александр Петров и Антон Пампушный). Чемоданы последних, как это подсказывают клише, набиты нелегальными долларами, а номера веселыми проститутками. В общем, кого здесь только нет.
Встречает всех терпеливый метрдотель Хансуэли (Оливер Мазуччи), с персоналом он максимально строг, а с гостями наоборот — ласков, нежен и предупредителен. Он пытается угодить всем как может, но получается не всегда — одному гостю не достался номер и он буянит, второму же не хватило другого — здравого смысла. Он изумляет весь персонал гостиницы своим эксцентричным новогодним подарком жене: дарит ей живого пингвина.
Все в этом отеле такие богатые и важные, что оставить без внимания никого нельзя: одной гостье немедленно хочется подтянутой шеи и высоких скул, и она атакует пластического хирурга даже на отдыхе, другой достаточно просто хорошего секса, поэтому ей предусмотрительно посылают в номер молодого и симпатичного сантехника. А третьим — нужны безопасные условия для хранения теневого кэша. В итоге, каждый получит свое — кто-то оргазм, кто-то деньги, а кого-то просто не уволят с работы. В любом случае, ночь будет запоминающейся — один гость напьется винтажным шампанским в компании Наташки и Зойки, другая упадет лицом в черную икру (это по фильму супруга российского посла), а третьему повезет больше, чем остальным — он просто не доживет до утра и не увидит большую часть творящегося бедлама.
Но Полански не был бы Полански, если бы не разместил в своем фильме, похожем на анекдот из пивнушки, пару цепляющих вещей — например, два реальных новогодних обращения российских президентов — ельцинского, где «я устал, я ухожу», и путинского, которое сейчас, спустя 23 года читается, конечно, совершенно иначе. Что хотел сказать режиссер? Вероятно, что апокалипсис творится не только у него, в его личном мире, а у всех, и когда в 2000-ом все человечество ждало конца света, он случился, только поняли мы это лишь через 23 года, окей — через 22. Действительно, если миром — финансовыми институтами и правительствами управляют такие люди, как из этого отеля, то что хорошего от него можно ждать? Ничего. Впрочем, если считать «Дворец» приглашением на адский бал и приговором цивилизации, то Полански — явно тут не лишний человек. Может, поэтому куражится он на этой безумной вечеринке с нескрываемым удовольствием.
«Дворец» Романа Полански — это незатейливое, достаточно смешное и в меру отвратительное кино, которое простили бы кому угодно, но только не ему.
«Догмэн» Люка Бессона — сказка о брошенном ребенке, которого защитили и вырастили собаки
Новая драма Люка Бессона — это, безусловно, работа из категории guilty pleasure. С одной стороны, это наивное, мало осуществимое в реальности и оттого глуповатое кино, в котором все построено на желании разжалобить публику. Оно будто бы изначально действует нечестно и рассчитано на эксплуатацию зрительских чувств. Но в то же время, оно достаточно хорошо сделано для того, чтобы зритель оказался способен получить от этой простодушной сказки настоящее удовольствие. Ведь главный герой, которому симпатизируешь с самого начала, в итоге получит все, что он хотел, несмотря на то, что ему все время мешали — родные, местные криминальные круги и полиция.
Картина открывается цитатой французского поэта и государственного деятеля Альфонса де Ламартина: «Когда человек в беде, Бог посылает ему собаку». Действительно, весь фильм будет посвящен бедному парню по имени Дуглас, который с самого детства в беде, но к которому на помощь всегда приходят только его четвероногие друзья. Они тут все понимают и много чего умеют: не только охранять, кусаться и запугивать местных бандитов, но и воровать драгоценности, взламывать камеры, готовить пироги и маскироваться под интерьер.
Открывающая сцена «Догмэна» вызывает, как минимум, любопытство — однажды дождливой ночью полицейские останавливают подозрительный фургон, в котором сидит кто-то, кто косплеит образ Мэрилин Монро из «Джентльмены предпочитают блондинок». Кажется, это мужчина. Правда, его розовое платье порвано, макияж потек, а сам он ранен и, похоже, не может встать с места — Дуглас так зовут парня (его играет великолепный Калеб Лэндри Джонс), парализован. Когда копы просят открыть грузовик, они и вовсе выпадут в осадок, ведь они никак не ожидают там увидеть — не наркотики, не оружие, не проституток, а целую свору собак. Затем мы видим Дугласа уже то ли в полицейском участке, то ли в тюрьме, парень рассказывает тюремному психологу Эвелин (Джоджо Т. Гиббс) свою историю жизни, и как он очутился в этом злосчастном фургоне.
Оказывается, задержанный и водворенный в изолятор мужчина вырос в нечеловеческих условиях — его ненормальный отец (Клеменс Шик) избивал парня до полусмерти и часто запирал в уличной клетке с собаками, а через некоторое время и вовсе перестал пускать в дом. Мальчика, по сути, выкормили собаки, которые делились с ним едой и защищали от обидчиков. Однажды полоумный папаша так озверел, что выстрелил в ребенка из ружья, из-за чего тот лишился возможности ходить как все обычные люди. Это еще больше усложнило ему жизнь. Так же, как собак, Дуглас любил разве что театр и преподавательницу по актерскому мастерству Сальму (Грейс Пальма). В школе он пробовал себя в разных спектаклях, понял, что получается, а когда приспичило — устроился работать в драг-шоу. Он научился носить платья, наносить макияж, копировать див уровня Мэрилин Монро, Марлен Дитрих и Эдит Пиаф, а главное — отлично петь и превозмогать ради сцены адскую боль.
При просмотре «Догмэна» Бессона вспоминаются три картины: во-первых, это суперкассовый «Джокер» Тодда Филлипса, который, к слову, и одержал свою первую крупную победу именно в Венеции, это было в 2019 году. Во-вторых, это «Догмэн» Маттео Гарроне, это конкурсант Каннского кинофестиваля 2018 года, а в этом году автор этой работы стал лучшим режиссером Венецианского кинофестиваля (его, как мы уже не раз писали, отметили за драму «Я — капитан»). А в-третьих, вспоминается фильм-победитель программы «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля в 2014 году «Белый бог» Корнеля Мундруцо. Ощущение, что господин Бессон посмотрел эти три фильма, переосмыслил и пересобрал заново: так, его «Догмэн» это, по сути, тот же «Джокер», но только в более доброй, детской и наивной вариации. «Догмэн» Гарроне не только имеет общее название с драмой Бессона, но и рассказывал почти о том же самом — об одиноком мужчине, которому было проще найти общий язык с собаками, нежели с людьми. Правда, там история была намного более мрачная, темная и драматичная. Исполнитель главной роли в этой ленте — Марчелло Фонте получил «Золотую пальмовую ветвь» за мужскую роль. Калеба Лэндри Джонса, сыгравшего Догмэна у Бессона, тоже очень много хвалили, до появления на Венецианском фестивале драмы Мишеля Франко «Память» и Питера Сарсгаарда, все думали, что «Кубок Вольпи» за лучшую мужскую роль получит не он, а Калеб. Его актерский перформанс был умопомрачительным. Что касается третьей картины, то это тоже фэнтази на собачью тему. Там пес, которого выгнали злые хозяева из дома, устроит настоящий собачий бунт и войну против людей. Там тоже собаки были не столько домашними питомцами, сколько сознанными существами, способными на многое.
«Догмэн» Бессона — это абсолютно зрительское кино, которое, вероятнее всего, найдет своего зрителя, несмотря на свой нелепый сюжет и излишнюю драматизацию жизни главного героя. Помогут ли собачьи трюки собрать Бессонну кассу, покажет время.
