Премьер-министр Индии Навендра Моди готовится к третьему сроку правления. Выборы состоятся в апреле и, по ожиданиям, он их выиграет. В случае победы он в свою очередь пообещал сделать Индию третьей экономикой мира (сейчас она на пятом месте). В одной из прошлогодних речей он также потребовал положить конец трем историческим порокам страны – коррупции, династической форме правления и политике умиротворения агрессора. В индуизме цифра три вообще имеет большое значение и отсылает к Тримурти – трем божествам Брахме, Вишну и Шиве.
Религиозный лидер
В случае с Моди подобные ассоциации к месту — он открыто религиозный лидер, первый за сравнительно долгое время в истории Индии. Индийский национальный конгресс, правивший страной большую часть периода ее независимости, отстаивал принципы светского государства, но после того, как к власти в 2014 году пришла БДП (Индийская народная партия), включающая в себя националистические и религиозные группировки, курс резко поменялся. Вышедшая в 2020 году книга Равиндера Каура, посвященная современным успехам Индии, педалировала именно этот аспект – достаточно взглянуть на ее название «Brand New Nation».
Уже один тот факт, что Моди в прошлом году отказался на саммите Большой Двадцатки от самого названия «Индия», избрав более древний и доколониальный вариант «Бхарат», свидетельствует о его традиционалистских намерениях самым красноречивым образом. Еще один демонстративный жест в пользу подспудной сентенции «Индия для индуистов» — это постройка огромного храма в честь Рамы в городе Айодхья на месте разрушенной мечети.
Изоляция мусульманского меньшинства (а это 14% населения) постепенно усиливается, а застарелый вопрос «Чей Кашмир?» звучит все острее.
Тысяча лет величия
Еще в 2015 году, выступая в Назарбаевском университете в Астане, Моди утверждал, что в будущем Азия должна стать единой и выстроить новый Шелковый путь. Его же цель состоит в том, чтоб вернуть Индии утраченный лидерский статус в регионе (амбиции такого рода описал Фрэнсис Фукуяма в недавней книге «Идентичность»). Со свойственным ему поэтическим апломбом Моди обещает стране тысячу лет величия после тысячи лет порабощения.
И основной его козырь на этом пути – это экономика, благо у Моди уже был опыт превращения подвластного ему штата Гуджарат в подобие экономического чуда.
Национальная риторика сопутствовала активному экономическому подъему последних лет — большинство экспертов ожидают рост экономики в 6% в год и более до конца текущей декады, инвесторы полны оптимизма, страна сегодня мировой лидер по внедрению FinTech (87 %). К 2025 году Индия по численности населения должна обогнать Китай. Моди, кстати, неоднократно признавался, что именно пример Китая вдохновлял его на проведение реформ.
Для модиномики, как называют систему премьер-министра, характерны ставка на технологический прогресс, стимулирование национального производства в интересах предпринимательского класса, снижение протекционизма, расширение прямых иностранных инвестиций и всевозможные поблажки для бизнеса. Например, в 2016 году он освободил все новые стартапы от подоходного налога, а в рейтинге doing businessстрана переместилась со 147 места в 2014 году на 63-е в 2019-м.
Моди всегда делал важную оговорку – его экономический курс связан с «модернизацией, но не вестернизацией». Возник даже термин «джугад-инновации» (по одноименной книге 2012 года), означающий сугубо национальное умение делать больше меньшими силами и импровизировать в нестандартных ситуациях. Это напрямую связано с политикой импортозамещения – еще одной важной стратегией Моди (см. инициативу «Делай в Индии», направленную, в частности, на то, чтоб сделать страну новой фабрикой мира, в обход Китая).
Основным методом защиты внутреннего рынка от внешних конкурентов стали нетарифные ограничения, по внедрению которых Индия занимает первое место – что расценивается многими внешнеторговыми игроками как ущемление экономических свобод. При этом совсем недавно правительство Индии смягчило нормы прямых иностранных инвестиций в такую исконно государственную отрасль, как космический сектор.
Поэт, трудоголик и йог
Моди – поэт, трудоголик и йог (по его инициативе в ООН приняли всемирный день йоги). В детстве он торговал чаем на вокзале, в юности жил в ашрамах, теперь же внешне напоминает состоятельного мудреца из «Шантарама».
Его родители принадлежали к субкасте давильщиков растительного масла, мать умерла два года назад в возрасте 99 лет, сам он одинок и живет без семьи – аскетизм сильно повышает его привлекательность в глазах избирателей.
При этом он авторитарный реформатор, результативный менеджер-популист и отличный оратор. Его метод – это наглядность. Так, в марте 2020 года Моди призвал сограждан выйти на балконы и похлопать тем, кто вынужден ходить на работу во время пандемии – ответом ему был одобрительный грохот миллионов кастрюль и прочей кухонной утвари. Впрочем, этот метод наглядности порой доходит до абсурда. Например, проводя железной рукой политику вакцинации, Моди распорядился украсить все соответствующие сертификаты собственным изображением.После этого в штате Керала даже запустили петицию против этого пропагандистско-нарциссического трюка, а главный министр Западной Бенгалии Мамата Банерджи (тоже, кстати, поэт) посоветовала главе государства впредь ставить свой портрет также и на свидетельствах о смерти.
Моди пришел к власти с обещанием победить коррупцию, покончить с теневой экономикой и пополнить казну (со сбором налогов в Индии традиционно были большие проблемы, и только в 2017 году усилиями Моди был принят единый налог на добавленную стоимость). За два срока он успешно выстроил образ эффективного управленца, который значительно расширил полномочия местных правительств (и соответственно местного бизнеса) в рамках политики «конкурентного федерализма» и повысивших их долю в налоговых поступлениях.
Принципы модиномики
Моди вступил в должность премьера в 2014 году, а уже первого января следующего года было объявлено о прекращении деятельности Плановой комиссии Индии и соответственно о завершении пятилеток – так завершилась экономическая эра Неру-Ганди. Сам же он создал и возглавил Национальный Институт Трансформации Индии (National Institute for Transforming India). Тогда же была запущена программа «Миссия умных городов» (Smart Cities Mission) в рамках которой планировалось создать в стране 100 подобных точек с информационно-коммуникационными технологиями (на сегодняшний день программа, впрочем, удалась не вполне).
В ноябре 2016-го Моди отменил банкноты в 500 и 1000 рупий, приказав населению обменять их на новые в довольно жесткие сроки — до конца года. Все данные по обмену сумм выше 4000 долларов передавались в налоговую службу – таким образом выявлялись коррупционные схемы и прочие нетрудовые доходы.
Демонетизация стала частью общей цифровой трансформации Индии. Достижение номер один в этой сфере — создание всеобщей и поголовной системы цифровой биометрической идентификации «Адхар». Каждому жителю был присвоен идентификационный номер из 12 цифр, к которому привязывалась биометрическая информация. Проект опять-таки был антикоррупционным – так стало проще избегать хищений при распределении социальных пособий.
Журнал The Economist в конце января писал о том, что из трех декларированных Моди задач — формализовать экономику (то есть победить теневой сектор), облегчить условия для ведения бизнеса и стимулировать производство – у него все более-менее получилось с первыми двумя, но третий пункт несколько пробуксовывает. Многолетняя политика раздачи субсидий и пособий вместо создания реальных рабочих мест также служит значительной помехой дальнейшему развитию.
Культ личности
Несмотря на огромную поддержку граждан пробуксовывает и его имидж в определенных кругах. Моди любим условным глубинным народом и считается почти аватаром, тогда как условная интеллигенция относится к нему весьма настороженно (кстати, в индийском школьном учебнике ее определяют как «образованный класс, озабоченный политическими вопросами»).
Политическую озабоченность действительно вызывают ущемление меньшинств, совершенно анти-гандистский подход к насилию как методу решения проблем и общий культ личности. В частности, ему не прощают давний погром в управляемом им штате Гуджарат, где по некоторым оценкам погибло до тысячи мусульман, а сам Моди из-за этого попал под санкции ЕС и США и оставался под ними вплоть до своего премьерства). Среди молодежи много кухонных диссидентов, да и профсоюзы тоже выступают против модистских реформ.
Тем не менее даже его противники из среды образованного класса признают, что будут голосовать на предстоящих выборов за Моди, поскольку никакой внятной оппозиции не находится, и эта вечная отговорка вновь развязывает ему руки, как и многим другим правителям схожего толка. Как писал он сам в одном стихотворении, вероятно, говоря о себе же – «эта спокойная, дающая жизнь река, разве она не сознает своей разрушительной власти?»
