Невиданное ранее разрушение: чем грозит искусственный интеллект без регулирования

История показывает, что неумолимое сопротивление творческому разрушению приводит к экономической стагнации / Фото: shutterstock

Креативный процесс создания нового зачастую сопровождается разрушениями. Профессор экономики Массачусетского технологического института Дарон Аджемоглу рассуждает в колонке для Project Syndicate, почему нам не следует бездумно бросаться в эру искусственного интеллекта и отдавать все на откуп технологическим предпринимателям.

Древнекитайский концепт инь и ян подтверждает человеческую склонность видеть в мире вокруг нас узоры взаимосвязанных противоположностей, предрасположенность, которая нашла отражение в различных теориях о природных циклах в социальных и экономических явлениях. Так же, как великий средневековый арабский философ Ибн Хальдун видел путь к неизбежному краху империи в ее восхождении. А экономист XX века Николай Кондратьев предположил, что современная мировая экономика движется в «длинных волнах» суперциклов.

Но ни одна теория не стала настолько популярной, как та, которая восходит к Карлу Марксу и связывает уничтожение одних производственных отношений с созданием других. Немецкий экономист Вернер Зомбарт в своей работе 1913 года «Война и Капитализм» написал, что «из разрушения возникает новый дух творчества».

Австрийский экономист Йозеф Шумпетер популяризировал и расширил рамки этого аргумента, утверждая, что новые инновации постоянно заменяют ранее доминирующие технологии и свергают старых промышленных гигантов. Многие социологи развили идею Шумпетера о «творческом разрушении», чтобы объяснить процесс инноваций и его более широкие последствия. Эти работы также выявили противоречия, присущие этой концепции. Например, приводит ли разрушение к творчеству, или это неизбежный побочный продукт творчества? Более того, неизбежно ли всякое разрушение?

В экономике идеи Шумпетера легли в основу теории экономического роста, товарного цикла и международной торговли. Но за последние несколько десятилетий два взаимосвязанных события подняли концепцию созидательного разрушения на еще более высокий пьедестал. Первым стал ошеломительный успех книги профессора Гарвардской школы бизнеса Клейтона Кристенсена 1997 года «Дилемма инноватора», которая продвигала идею «разрушительных инноваций». Разрушительные инновации исходят от новых компаний, внедряющих бизнес-модели, которые действующие игроки считают непривлекательными, часто потому что они ориентированы лишь на низший сегмент рынка. Поскольку действующие игроки склонны придерживаться своих бизнес-моделей, они упускают «следующую великую волну» технологий.

Вторым событием стал подъем Кремниевой долины, где технологические предприниматели с самого начала сделали «разрушение» своей явной стратегией. Google намеревался разрушить устоявшийся порядок интернет-поиска, а Amazon — бизнес продажи книг, за которым последовали почти все другие сферы розничной торговли. Затем появился Facebook со своим девизом «действуйте быстро и меняйте правила». Социальные сети одним махом преобразили наши социальные связи и способы коммуникации, олицетворяя одновременно творческое разрушение и уничтожение старого способа общения.

Интеллектуальная привлекательность этих теорий заключается в том, что они превращают разрушения и разрушительные действия из очевидных недостатков в очевидные преимущества. Хотя Шумпетер признавал, что процесс разрушения болезненный и потенциально опасный, современные новаторы видят только выигрыши. Поэтому венчурный капиталист и технолог Марк Андриссен пишет: «Рост производительности, поддерживаемый технологиями, является главным двигателем экономического роста, роста заработной платы и создания новых отраслей и новых рабочих мест, поскольку люди и капитал постоянно высвобождаются для занятия более важными и ценными делами».

Теперь, когда надежды на искусственный интеллект превосходят даже те, что мы возлагали на Facebook в его первые годы, нам следует переосмыслить эти идеи. Очевидно, что инновации иногда носят разрушительный характер, и процесс создания может оказаться таким, каким его описывал Шумпетер. История показывает, что неумолимое сопротивление творческому разрушению приводит к экономической стагнации. Но это не означает, что разрушение следует праздновать. Вместо этого мы должны рассматривать его как издержки, которые иногда можно сократить, в том числе за счет создания лучших институтов для помощи тем, кто проиграл в процессе технологических изменений.

Рассмотрим глобализацию. Хотя она создает важные экономические выгоды, она также уничтожает фирмы, рабочие места и средства к существованию. Если мы на инстинктивном уровне радуемся этим издержкам, то нам может не прийти в голову попытка их смягчить. И тем не менее мы могли бы сделать гораздо больше, чтобы помочь пострадавшим компаниям (которые могут инвестировать в освоение новых рынков), помочь работникам, потерявшим работу (посредством переподготовки и системы социальной защиты), и поддержать разрушенные сообщества.

Неспособность признать эти нюансы открыла возможность для чрезмерного творческого разрушения, которое Кремниевая долина навязала нам за последние десятилетия. Впредь наш подход должен определяться тремя принципами, особенно когда речь идет об искусственном интеллекте.

Во-первых, как и в случае с глобализацией, помощь пострадавшим имеет первостепенное значение и не должна отходить на второй план. Во-вторых, мы не должны предполагать, что разрушение неизбежно. Как я уже аргументировал ранее, ИИ не обязательно приведет к массовому уничтожению рабочих мест. Если те, кто проектируют и внедряют его, будут использовать его только в целях автоматизации (как многие титаны Кремниевой долины), тогда технология только увеличит страдания рабочих. Но есть более привлекательный альтернативный путь. В конце концов, ИИ обладает огромным потенциалом для повышения производительности труда, например, предоставляя им более качественную информацию и оснащая их для выполнения более сложных задач.

Поклонение созидательному разрушению не должно ослепить нас, лишить возможности разглядеть более позитивные сценарии или тот искаженный путь, по которому мы сейчас идем. Если рынок не направляет инновационную энергию в социально полезное русло, государственная политика и демократические процессы могут многое сделать для ее перенаправления. Так же, как многие страны уже ввели субсидии для стимулирования большего количества инноваций в области возобновляемой энергии, можно сделать больше для смягчения вреда от ИИ и других цифровых технологий.

В-третьих, мы должны помнить, что существующие социальные и экономические отношения чрезвычайно сложны. Когда они нарушаются, могут последовать всевозможные непредвиденные последствия. Facebook и другие социальные сети не стремились отравить наш публичный дискурс экстремизмом, дезинформацией и зависимостью. Но, спеша нарушить способы нашего общения, они следовали своему принципу двигаться быстро (а уже потом думать о прощении).

Нам срочно нужно уделить больше внимания тому, как следующая волна разрушительных инноваций может повлиять на наши социальные, демократические и гражданские институты. Получение максимальной пользы от творческого разрушения требует правильного баланса между политикой, стимулирующей инновации, и демократическим участием. Если мы оставим это на усмотрение технологических предпринимателей, мы рискуем столкнуться с разрушением, на которое не рассчитывали.