Угроза застоя: как падение внутреннего спроса замедляет китайскую экономику

Китайская экономика растет без остановки уже более 40 лет, вызывая дискуссии экономистов по всему миру. Неужели строители коммунистического капитализма изобрели способ жить без кризисов?

Гипотезы стали трещать по швам, когда пузыри в экономике начали сдуваться, и теперь она притормаживает, становясь все менее рыночной и все более — командно-административной. Усиливается давление на Пекин в поисках новой модели роста. Поддержать экономику могло бы стимулирование потребления граждан. Но государственные инвестиции направлены в основном на производство и развитие технологий.

Город будущего

Сионган — новый город, строящийся на болотах примерно в 100 км от Пекина — один из проектов, иллюстрирующих видение Си Цзиньпина развития Китая в XXI веке.

На озере в «прототипе современного социалистического города» звучит голос китайской оперной певицы Инь Сюмэй, поющей «моя родина и я, мы никогда не расстанемся», разносящийся над водой из скрытых динамиков, в то время как система сложных фонтанов имитирует балерин. Такое представление — яркий пример того, как не жалеют средств, чтобы впечатлить посетителей «проекта на 1000 лет».

Сионган объединяет множество любимых Си тем развития. Через огромные инвестиции в мегаинфраструктурные проекты, такие как узел скоростных железных дорог, Сионган стремится собрать государственные предприятия, университеты и предпринимателей вместе, чтобы сосредоточиться на инновациях в области высоких технологий: от автономных транспортных средств и наук о жизни до биомануфактуры и новых материалов. По данным Пекина, на прошлый год в городе проживало около 1 млн человек, инвестировано $74 млрд, и 140 компаний открыли там свои представительства.

В планах города заметно отсутствие стратегий по стимулированию того, чего больше всего не хватает экономике Китая — внутреннего потребления. В руководстве, выпущенном в 2019 году кабинетом Си, Госсоветом, термин «потребление» упоминается только в контексте «потребления воды».

Пока растут только сложности

Два апрельских события продемонстрировали сложности, с которыми сталкивается замедляющаяся экономика Китая. Агентство Fitch снизило прогноз его кредитного рейтинга А+ со «стабильного» до «негативного». Но ВВП в I квартале вырос сильнее, чем ожидалось, однако структура этого роста отразила фундаментальное противоречие: подъем за счет госинвестиций в промышленности, и без того демонстрирующей перепроизводство, при слабости потребительского сектора и спаде на рынке недвижимости. 

Fitch указало на ожидающийся рост госдолга всех органов власти до 61,3% ВВП с 56,1% в 2023 г. (в допандемическом 2019 г. было и вовсе 38,5%). При этом совокупный бюджетный дефицит увеличится до 7,1% ВВП с 5,8%. 

Иностранные и собственные инвестиции до сих пор были одними из главных источников роста Китая. Но теперь многие зарубежные компании уходят или ограничивают бизнес, а сильно наращивать свои капиталовложения, как в предыдущие кризисы, Пекин больше не может. По оценке МВФ, к 2028 г. бюджетный дефицит и так вырастет до 7,8%. А долговое бремя Китая, включая государственные, корпоративные и потребительские долги, достигло в 2023 г. нового рекорда в 287,8% ВВП – на 13,5 процентного пункта выше, чем годом ранее, по данным китайского Национального института финансов и развития. 

Обслуживать такой долг все сложнее при падающих темпах роста экономики: они, по прогнозу МВФ, составят 4,6% в 2024 г. против 5,2% годом ранее, затем будут держаться, в среднем, на уровне 4%, а в 2028 г. опустятся до 3,4%. До пандемии, в 2018-2019 гг., ВВП рос на 6-6,7%.

Правда, в I квартале 2024 г. ВВП неожиданно прибавил 5,3% к тому же периоду 2023 г. Главным фактором роста стало увеличение промпроизводства на 6,1% и инвестиций в сектор на 9,9%. Но при этом загрузка мощностей упала на 0,7 п. п. до 73,6% (минимум с 2015 г.), подчеркнув долгосрочный тренд, говорящий о чрезмерном предложении и слабом спросе: в 2021 г. загрузка превышала 78%. 

Розничные продажи выросли гораздо слабее — лишь на 4,7%, а инвестиции в недвижимость упали на 9,5%. 

«Восстановление экономики за счет производства и слабый потребительский спрос могут заставить Китай агрессивно наращивать экспорт с целью это восстановление поддержать», — отметил Эсвар Прасад, профессор экономики Корнеллского университета и бывший директор МВФ по Китаю. 

У Китая есть неоспоримые достижения. Он безусловный мировой лидер в секторах электромобилей, аккумуляторов, солнечных панелей и возобновляемой энергетики. А в последнем смартфоне Huawei Mate 60 Pro обнаружился суперсовременный чип, сопоставимый с западными аналогами с частотой 5-7 нанометров и разработанный китайской SMIC в условиях санкций США. 

Но Китай стоит перед угрозой длительной стагнации с низкими темпами роста и даже дефляцией. Ибо он попал в ловушку среднего дохода — ситуацию, когда после быстрого догоняющего развития, обеспеченного рыночными реформами и дешевой рабочей силой, эффект от количественных изменений иссякает, и экономика нуждается в качественных. За последние полвека лишь одной стране с населением среднего или большого размера удалось присоединиться к странам с высоким подушевым доходом — Южной Корее. 

От бума к стагнации

Самое яркое свидетельство проблем — длящийся с 2021 г. кризис на рынке недвижимости, с которым связано около четверти ВВП. Уже в 2018 г. не менее 130 млн квартир в городах, или около 20%, оставались незаселенными. Теперь рынок должен пережить коррекцию, а ведь покупка квартир была главным способом сбережения для китайцев, говорит профессор экономики Гарвардского университета Кеннетт Рогофф: «Как населению не впадать в панику, если бóльшая часть его состояния может пропасть?».

Хотя о неэффективном распределении капитала экономисты говорили еще лет 10-15 назад, города-призраки, набитые пустыми многоэтажками, продолжали строиться, высокоскоростные железные дороги прокладывались в малонаселенные районы, а в статистике это отражалось высокими темпами роста ВВП. Но они начали снижаться по мере увеличения размера экономики Китая и исчерпания ресурсов роста за счет капиталовложений (во многом – государственных или сделанных по указке государства). 

Если в 1990-е гг. Китаю нужно было вкладывать чуть больше $3, чтобы произвести дополнительный доллар ВВП, а в начале 2010-х гг. — немногим меньше $5, то сейчас — $9. Сильно упала доходность активов, особенно в госсекторе экономики, который постоянно увеличивался при нынешнем председателе КНР Си Цзиньпине.

Из других долгосрочных проблем, которые будут камнем висеть на темпах роста: завершение урбанизации, бывшей одним из главных двигателей экономики; сокращение населения; низкая производительность труда — уже десятилетие растет чуть более чем на 1% в год.

Производитель вместо потребителя

«Старая китайская модель роста сломана», – пишет в статье «Ловушка среднего дохода: Китай перед лицом структурного кризиса» Нуриэль Рубини, почетный профессор экономики в Школе бизнеса Стерна при Нью-Йоркском университете. 

«В новый период деглобализации и протекционизма Китай, похоже, достиг пределов ориентированного на экспорт роста. Санкции Запада сдерживают рост высокотехнологичных секторов и сокращают прямые иностранные инвестиции; а сочетание высокого уровня сбережений домохозяйств и низкого потребления (из-за слабого социального страхования и низкой доли доходов домохозяйств) еще больше сдерживает рост, — отмечает Рубини. — Китаю нужна новая модель роста, сконцентрированная на внутренних услугах, а не на товарах, и частном потреблении».

Но у председателя КНР и генерального секретаря ЦК Компартии Китая Си Цзиньпина другие приоритеты. При обострении геополитического противостояния нужна мобилизация экономики, считает он: 

• Опора на собственные силы: при том, что из нищеты Китай вывела открытость миру, она бы помогла ему и преодолеть ловушку среднего дохода, позволив подняться в международном разделении труда на более высокую ступень производства с большей добавленной стоимостью; 
• Усиленное развитие производств: хотя в ряде крупных секторов наблюдается избыток продукции — например, на рынке автомобилей с двигателем внутреннего сгорания, поскольку местные водители активно переходят на электромобили, чья доля в продажах в 2023 г. составила 31%; в 2023 г. Китай обогнал Японию по экспорту машин, главным их покупателем стала Россия, а «АвтоВАЗ» стал требовать повысить утилизационный сбор, чтобы остановить китайский поток. Борьба с чрезмерным экспортом и, как следствие, демпингом на западных рынках стала одной из главных тем апрельских визитов в Пекин министра финансов США Джанет Йеллен и канцлера Германии Олафа Шольца, беспокойство высказывают и такие развивающиеся страны, как Мексика, Бразилия, Индия;
• Госинвестиции в современные технологии: с их развитием в прошлом десятилетии гораздо лучше справились частные Alibaba, Tencent, Huawei и др., но из-за своего размера и популярности основателей они стали представлять угрозу для власти, которая в 2020 г. организовала атаку на них;

А вот переориентации экономики на потребителя и развития сектора услуг Си допускать не хочет по идеологическим соображениям. Тогда как именно они позволили бы Китаю преодолеть ловушку среднего дохода, обеспечив дальнейший рост экономики и благосостояния.

Ориентация на потребителя будет отвлекать китайцев в ситуации противостояния с Западом, считают Си и его сподвижники. Об этом писала The Wall Street Journal со ссылкой на людей, знакомых с позицией властей. А способность людей самостоятельно решать, как тратить деньги, может сделать их более независимыми и не обеспечить экономического развития в том направлении, какое нужно руководству Компартии, считают в Пекине.

Но чтобы не застрять в ловушке среднего дохода страны от догоняющего развития должны переходить к лидерству в сфере технологий и человеческого капитала, говорит научный руководитель Российской экономической школы Рубен Ениколопов. А инвестиции в них прочно связаны со свободой: «Если вы свою жизнь не контролируете, то какой смысл в себя вкладывать?».

Пока же китайцы больше сберегают, а не инвестируют в себя. По данным UBS, в 2022 г. семьи сберегали 33,5% располагаемого дохода; это один из самых высоких показателей в мире. Дело в том, что социальные выплаты в Китае составляют лишь 7% ВВП — втрое меньше, чем в США и Евросоюзе. А темпы роста располагаемых доходов упали до уровня конца 1990-х гг. (если не считать ковидного провала).

Избежать стагнации Китаю помогли бы социальные реформы и переориентация экономики на потребителей. Сейчас, по данным Всемирного банка, на долю потребительских расходов в Китае приходится 36% ВВП, а в развитых странах и в мире в целом – более половины (в США – 68%).

Но Си любит пугать подчиненных «благосостоятельностью, которая порождает лень» (западные СМИ передают это словом welfarism, от welfare – «благосостояние», которое, в свою очередь, используется в выражении «государство всеобщего благосостояния). Председатель КНР также предостерегал местные власти от предоставления гражданам «чрезмерных гарантий».

Остался только один

Отклонение от линии партии становится недопустимым, особенно с учетом фактически сформировавшегося в Китае режима личной власти. Си Цзиньпин в 2023 г. оформил себе третий срок правления (который наверняка станет не последним). Тем самым он нарушил полувековую традицию, предполагавшую смену всей руководящей верхушки Компартии и госаппарата после двух пятилетних сроков.

Смена власти, пусть и в коммунистической стране, регулярно оживляла систему, позволяя избавляться от терявшего за 10 лет эффективность «человеческого материала». Но теперь Си выстроил систему под себя.

Даже в вопросах экономики председатель Госсовета (правительства) не может заслонять генерального секретаря ЦК КПК. Рыночно ориентированный премьер Ли Цян в марте в нарушение многолетней традиции не провел пресс-конференцию после Всекитайского собрания народных представителей (когда председатель Госсовета единственный раз в году отвечал на вопросы иностранных журналистов). «Номера два больше нет», теперь остался только Си, сказал Financial Times профессор Национального университета Сингапура Альфред Ву. 

Но то, что Ли не встретился со СМИ, еще больше подорвет доверие инвесторов к Китаю, после того как власти в последние годы ограничили публикацию госстатистики и сильно осложнили анализ рыночной информации, ужесточив антишпионское законодательство, отметила Алисия Гарсия-Херреро, главный экономист по Азиатско-Тихоокеанскому региону банка Natixis: «Для экономики такого размера это просто уму непостижимо — что мы даже не можем понять, где находимся». 

Антишпионское законодательство заставило исследовательскую компанию Gallup уйти из Китая в прошлом году. «Мы не способны проводить рыночный анализ», необходимый для новых инвестиций, сказал Nikkei Asia топ-менеджер американской компании. В результате иностранные инвестиции в Китай рухнули в 2023 г. на 80% по сравнению с 2022 г. Чистый показатель (разница между притоком и оттоком) составил всего $33 млрд — минимум за 30 лет. При этом в III квартале он был и вовсе отрицательным (минус $11,8 млрд) — впервые с 1998 г., когда стали собираться поквартальные данные, а страна еще не входила в ВТО. Иностранные компании «выводят прибыли из Китая, тогда как ранее их реинвестировали», и перестраивают цепочки поставок, считает Дункан Ригли, главный экономист по Китаю Pantheon Macroeconomics.

Деловой климат ухудшился не только для иностранцев. Так, лидера страны избавили от ярких конкурентов в бизнесе, таких как превратившегося в мировую знаменитость основателя Alibaba Джека Ма. После государственного наезда на технологические компании в конце 2020 г. Ма пропал из поля зрения и лишился части активов. Стало ясно, что ни один китаец не может быть популярнее генсека. А партийные кадры должны «решительно противостоять неограниченному распространению капитала», «поддерживать доминирующую роль государственного сектора», как заявлял Си еще в 2021 г. 

В результате предпринимательский дух, благодаря которому Китай за 40 лет превратился из нищей страны во вторую экономику мира, может быть подорван. Наиболее вероятный сценарий — потеря населением и бизнесом оптимизма прошлых десятилетий, который сложно будет разжечь заново, или медленное сползание в пассивный цинизм, считает Сю Чэнган, старший исследователь Центра экономики и институтов Китая при Стэнфордском университете.

Первым не будет

Дополнительными факторами, которые заставляют иностранные компании переносить производство из Китая в другие страны, стали рост издержек (это больше не страна с дешевой рабочей силой); сбои в цепочках поставок во время пандемии ковида, которые продемонстрировали чрезмерную зависимость от Китая; обострение геополитического противостояния с США. 

Наблюдая за конкуренцией между США и Китаем, большинство стран предпочли дистанцироваться от Пекина, и это понятно, признал один из ведущих политологов Китая Ян Сюэтон, директор Института международных отношений при ведущем вузе страны — Университете Цинхуа: «Люди стремятся принять сторону сильного, а не слабого». И в ближайшее десятилетие «разрыв в национальной мощи между Китаем и США может не сократиться, а увеличиться», предупредил он. 

Это уже наблюдается в последние годы. Если в 2021 г. ВВП Китая составлял 77,3% от ВВП США, то в прошлом году — лишь 65,7% из-за замедления экономики Китая и ослабления юаня. Китай может так никогда и не стать крупнейшей экономикой мира, хотя ранее некоторые аналитики прогнозировали это уже к концу 2020-х — началу 2030-х гг. В прошлом году Bloomberg Economics понизил долгосрочные прогнозы роста ВВП Китая на 2030, 2040 и 2050 гг. до 3,5%, 2,8% и почти 1% соответственно. При таких показателях у Китая есть шанс обогнать США по размеру ВВП лишь в середине 2040-х гг., и даже в этом случае превышение будет незначительным, а затем он снова отстанет.