Охотники за костями: зачем селебрити скупают останки динозавров

На Sotheby’s 17 июля будет выставлен на продажу полный скелет стегозавра по прозвищу Апекс с эстимейтом в $6 млн. Динозавр, проживавший около 150 миллионов лет назад, был выкопан прошлой осенью в Колорадо. Кости хорошо сохранились, невзирая на артрит, которым он предположительно страдал в старости. 

Мода на динозавров

Призыв к покупателям переходить со старых мастеров живописи на аутентичную древность в лице динозавров, несколько лет назад звучавший со страниц иных художественных журналов, уже не выглядит шуткой. Инвесторы и коллекционеры в последние годы обращают все более пристальное внимание на рынок окаменелостей. С 2020 года выходит мотивирующий документальный сериал Dino Hunters о владельцах ранчо, которые переквалифицировались в заправских палентологов и торговцев скелетами – примерно, как раньше снимали кино об американских фермерах, обнаруживших на своем участке нефть. 

Sotheby’s – как раз то место, где началась коллекционная мода на динозавров в том виде, как мы ее наблюдаем теперь. На торгах 1997 года за более чем значительные по тем временам $8.3 млн. (при изначальной цене в полмиллиона) ушли останки тираннозавра Сью. Это был наилучший сохранившийся экземпляр данного вида. Скелет был обнаружен биологом и палеонтологом Сью Хендриксон в составе экспедиции The Black Hills Institute еще в 1990 году. Семь лет ушло на судебные разбирательства, поскольку кости лежали в частной земле в индейской резервации. Ее хозяин, Морис Уилльямс из племени сиу, изначально дал разрешение производить раскопки (в обмен на $5000), но позже изменил в свое мнение и подал на ученых в суд.

Суд в свою очередь встал на сторону частной собственности, а не научного прогресса, Уилльямс был признан полноценным обладателем клада и немедленно решил его продать. На Sotheby’s тираннозавра купил Филдовский музей Чикаго – но не сам, а при финансовой поддержке множества организаций – в покупку, например, вложился McDonalds. После этой сделки кости перестали быть предметом преимущественно музейных и университетских интересов и начали рассматриваться в качестве центральных лотов на аукционах.

Охотники за костями

В том же году по счастливому совпадению вышла вторая часть фильма Стивена Спилберга «Парк юрского периода», что спровоцировало появление новых отрядов поисковиков. Вообще, среди охотников за динозаврами немало голливудских звезд – например, Рассел Кроу или Николас Кейдж. Последний, надо отдать ему должное, в 2015 году добровольно передал музею череп тарбозавра, который он когда-то перекупил на аукционе в Беверли-Хиллз у Леонардо ДиКаприо, который тоже, как оказалось, коллекционирует не только девушек-моделей. Впрочем, что там далеко за ДиКаприо ходить — двадцать с лишним лет назад я сам интервьюировал один исключительно культовый британский музыкальный коллектив перед их московскими гастролями, и его создатели тогда настоятельно просили меня раздобыть в Якутии бивни мамонта, необходимые им в ритуальных целях. Бивней мне тогда достать не удалось, но тенденцию я оценил. Тот факт, что зимой этого года зубной протез Уинстона Черчилля продали на аукционе за $22,7 тыс, тоже, наверное, можно объяснить интересом к палеонтологии. 

За зуб тираннозавра с некоторых пор дают $100 тыс, а диплодокки и трицератопсы могут составить вполне миллионное состояние. Аукционный рекорд в этой категории принадлежит опять-таки тираннозавру. Скелет хищника по имени Стэн был продан на Christie’s в октябре 2020 года за $31,8 млн (при стартовой цене в $8 млн). Занятно, что торговался он на аукционе именно современного искусства, поскольку там более азартная атмосфера и выше ставки. Имя покупателя не разглашалось, но позже выяснилось, что скелет отправляется в музей Естественной Истории Абу-Даби. 

Проблема науки

Подобный ажиотаж составляет определенную проблему для ученого сообщества. Из-за аукционов цена на скелеты растет – музеи иной раз не в состоянии быстро собрать нужную сумму, и то, что должно было быть предметом научного изучения, уплывает в частные коллекции. Ситуация осложняется тем, что многие академические научные журналы не считают правильным публиковать материалы об ископаемых, которые находятся на руках. При этом нет даже точной статистики, сколько скелетов находится в личных владениях. Типичный кейс такого рода — неназванная французская компания с мамонтом на логотипе приобретает себе роскошно сохранившийся скелет мамонта за полмиллиона в качестве аксессуара для офиса. Кроме того, с европейскими и американскими исследователями активно конкурируют музеи из Китая и стран Ближнего Востока (неудивительно, что самый дорогой динозавр, вышеупомянутый Стэн уже там). Китай давно уже переживает палеонтологический бум – это началось после того, как в провинции Ляонин нашлись тысячи останков, своего рода Помпеи динозавров.  

Одним из первых и четче прочих проблему сформулировал технологический журнал Wired – в 2018 году там вышел текст с подзаголовком «Как коллекционеры-селебрити и гламурные аукционы вредят науке». В конечном итоге, все сводится к этическому (и пока что риторическому) вопросу – могут ли кости, возраст которых исчисляется десятками миллионов лет, принадлежать одному инвестору и находиться в статусе его личной забавы или у музеев и публичных институций должно в этом смысле сохраняться право первой ночи?  

При этом многие игроки на этом рынке указывают на известную пользу аукционных торгов и возросшую коллекционерскую заинтересованность. В конце концов, без привлечения внимания к раскопкам и скачка цен многие экземпляры динозавров так и остались бы лежать в земле – а у музейных собирателей есть точно такие же права приобрести их на аукционе. К тому же практика показывает, что коллекционеры довольно часто предоставляют свои находки в музейное пользование.  

Другая сторона медали

На вопрос «Курсива», действительно ли активность частных коллекционеров угрожает науке, директор по клиентам Sotheby’s Евгения Красникова рассказала: «На самом деле, это спорное утверждение. Большие музеи часто выигрывают и покупают вещи для своих коллекций, если хотят. Нередкой является практика, когда частные коллекционеры приобретают и дарят музеям экспонаты. Вообще, кости динозавров традиционно  включены в аукционы естественной истории Sotheby’s, где представлена тщательно отобранная коллекция окаменелостей, минералов и метеоритов, а также других чудес природы. Эти торги компания проводит в Нью-Йорке, хотя ранее подобные аукционы проводились в Париже один раз в год или даже в 2 года. Кости и скелеты динозавров действительно пользуются огромной популярностью, и, безусловно, появление целых скелетов в хорошей сохранности является мощнейшим событием для рынка. Смешанные научно-популярные торги, на которых можно купить почти всё — начиная от костей динозавров и заканчивая коллекцией рукописей или скафандров космонавтов появились сравнительно недавно и были сформированы из-за растущего интереса клиентов  к подобным предметам. Среди покупателей есть как частные коллекционеры, так и различные институции и музеи, которые вступают в жесточайшую конкуренцию за обладание желанными лотами».

Страсть к собирательству скелетов можно так или иначе увязать с определенной поляризацией сознания современного индивида. С одной стороны, мы наблюдаем фетишизацию технологического прогресса с его культом трансгуманизма, биохакинга и искусственного интеллекта как высшей точки преодоления человека. С другой – налицо рост интереса к разнообразным архаическим духовным практикам, эзотерическим ритуалам и иррациональным теориям (и вспыхнувшая страсть к скупке скелетов, возраст которых насчитывает десятки миллионов лет – это явление как раз из второй категории). Интересно, что эти вроде бы противоположные тенденции начинают уживаться в одном человеке – и такой человек зачастую либо принадлежит, либо весьма приближен к предпринимательским, чиновничьим и прочим элитам. 

В связи с этим новый смысл приобретает расхожий анекдот о блондинке, для которой вероятность встретить на улице динозавра составляет пятьдесят процентов: либо встречу, либо нет. Просвещенные коллекционеры костных фрагментов в данном случае выступают в роли блондинок и как бы предлагают два варианта оценки текущей ситуации – либо человечество окончательно сходит с ума и бесконтрольно погружается в палеолит, либо оно, напротив, способно эмансипировать и ввести в модный коммерческий обиход любую сколь угодно дикую причуду.