Западные наблюдатели часто рассматривают Китай либо как восходящую сверхдержаву на пороге глобального доминирования, либо как хрупкую страну на грани коллапса. Эти противоречивые взгляды отражают лишь одну из двух сторон экономической траектории Китая: технологический бум или замедление роста. Но этот парадокс в значительной степени можно объяснить тем, что председатель КНР Си Цзиньпин отдает приказы миллионам чиновников, которые должны реализовывать его амбициозные планы, пишет в колонке для Project Syndicate профессор политической экономии в Университете Джонса Хопкинса Юн Юн Анг.
Командная экономика или управляемая импровизация
Несмотря на то, что Китай зачастую воспринимают как командную экономику, в которой национальные лидеры отдают четкие приказы, по факту в стране действует логика, которую я называю «направленной импровизацией». Высшее руководство обозначает свои приоритеты, а огромная бюрократия – министерства и местные органы власти – интерпретирует и реализует их в соответствии с политическими стимулами.
Си четко дал понять китайским чиновникам, что его наследие должно быть связано с новой экономикой, ориентированной на «высококачественное развитие» и «новые качественные производительные силы» (то есть высокотехнологичные инновации). Старая экономика с загрязняющими производствами, инвестициями в инфраструктуру и спекуляциями недвижимостью помогла Китаю выйти из бедности на уровень стран со средним доходом, но Си дистанцировался от нее. Кажется, он даже презирает предыдущую модель роста страны, ассоциируя ее с политическими соперниками и коррумпированными подчиненными, которых он отстранил или посадил в тюрьму.
Поэтому у китайских чиновников нет мотивации предпринимать решительные шаги по возрождению старой экономики: успех мало чем улучшит их положение, а неудача может закончить их карьеру. Это позволяет объяснить вялую реакцию центрального правительства на продолжающийся спад в сфере недвижимости. Если бы политики действовали решительно сразу после пандемии COVID-19, они могли бы восстановить доверие потребителей. Однако на сегодняшний день экономический спад ударил не только по доверию, но и по доходам, поскольку все больше людей сталкиваются с увольнениями и сокращением зарплат.
Низкоэффективный инновационный бум
Между тем, фокус правительства на производстве в сфере высоких технологий привел к тому, что местные власти стали чрезмерно инвестировать в сектора, поддерживаемые Си, такие как электромобили и солнечные панели. В недавней статье мои соавторы и я показали, что после того, как центральное правительство установило амбициозные цели по числу новых патентов – стандартный показатель уровня инноваций – местные чиновники стали искусственно завышать этот показатель, поддерживая бесполезные «мусорные» патенты. В результате доля по-настоящему новаторских идей снизилась. Мы называем это явление «низкоэффективным инновационным бумом».
Хотя Китай невероятно эффективен в быстром увеличении объемов производства, такой подход приводит к значительным потерям. Ярким примером является индустрия электромобилей: в Китае насчитывается более 450 автозаводов, при этом треть из них работает с загрузкой менее 20%. В конечном итоге большинство из этих производителей, скорее всего, обанкротятся, а отрасль сконцентрируется вокруг нескольких гигантов, таких как BYD.
Тем не менее, у этого метода есть и свои положительные стороны. Высшее руководство страны готово терпеть неэффективность и потери, если в результате будут созданы крупные компании. Местные власти используют все возможные методы для поддержки новых отраслей, от объединения венчурного капитала с государственными инвестициями до привлечения научных кадров, которых отпугивает внимание США к азиатским ученым. Примечательно, что в 2021 году Китай заполучил более 2400 ученых, тогда как в США случился отток научных кадров.
Таким образом, бюрократия адаптировала коммунистическую практику «мобилизации» для достижения капиталистических целей руководства. Исторически эта стратегия была направлена на экспорт потребительских товаров, что позволяло домохозяйствам в странах глобального Севера получать выгоду от жесткой конкуренции внутри Китая и, соответственно, от дешевого импорта. Но теперь она переориентирована на продвижение передового производства и чистой энергии — секторов, за которые как США, так и ЕС активно борются с помощью промышленной политики.
Взаимосвязь старой и новой экономик
Безусловно, даже самые жесткие критики Си не возражают против его намерения уйти от старой модели экономического роста Китая и стимулировать высокотехнологичные инновации. В конце концов, каждая страна стремится двигаться в этом направлении. Но старая и новая экономики глубоко взаимосвязаны: если старая экономика рухнет слишком быстро, это неизбежно замедлит рост новой. Это уже проявляется в кризисе недвижимости, который лишил людей рабочих мест и сказался на благосостоянии домохозяйств, что привело к сокращению потребительских расходов. В результате производители вынуждены экспортировать непроданные товары, такие как электромобили, что усугубляет торговые споры с США и другими странами, обвиняющими Китай в демпинге.
Проще говоря, новая экономика Китая не может расти достаточно быстро, чтобы вскоре заменить старую. Эту проблему усугубляют сокращения рабочих мест из-за технологического прогресса, к примеру, промышленных роботов и беспилотных автомобилей, в применении которых Китай достиг впечатляющих результатов. Прирост производительности обычно приносит пользу только молодым работникам с техническим образованием, но не пожилым.
Более того, переход к высокотехнологичной экономике обычно требует устойчивого роста ВВП и достаточного объема бюджетных средств, что позволило бы правительству инвестировать в реализацию индустриальных стратегий, переподготовку работников и создание систем социальной защиты для тех, кто остался позади. Без такой поддержки переход рискует углубить социальные и экономические разрывы.
Беспрецедентный переход
Однако Китай и не думает замедлять свой переход к передовым технологиям на фоне экономического спада и долгового кризиса местных органов власти. Такой подход беспрецедентен в современной истории. К примеру, когда Япония столкнулась с длительной экономической стагнацией в 1990-х годах, она не стала параллельно удваивать усилия по государственной поддержке инноваций.
Чтобы обеспечить успех структурного сдвига экономики, Си должен подчеркнуть важность укрепления менее привлекательных на данный момент отраслей старой экономики и предоставления рабочих мест и помощи уволенным работникам. Без подобных ориентиров чиновники продолжат отдавать предпочтение секторам, которые усугубляют торговые споры с Западом, в ущерб традиционным отраслям, на которые по-прежнему приходится большая часть экономического роста Китая.
Нарастающая дискуссия о «пике Китая» не отражает парадоксальную траекторию развития страны. Этот нарратив сигнализирует лишь об уязвимости Китая и подстрекает страх, что китайские лидеры могут решиться на военные риски, которые США в свою очередь должны предотвратить. Как предупреждал Райан Хасс, это может привести к эскалации цикла взаимной враждебности.
Так находится ли Китай в упадке? Ответ — и да, и нет. Хотя рост ВВП замедляется, Китай движется к зеленой, высокотехнологичной экономике и остается вторым по величине потребительским рынком в мире.
Но поскольку страна сталкивается с сильными экономическими трудностями, а потребители затягивают пояса, инвесторам нужно приспосабливаться к новой реальности, а торговым партнерам — диверсифицировать риски.
Тем не менее, прогнозы о скором крахе китайской экономики преувеличены. Если исходить из истории, единственной угрозой, которая действительно может дестабилизировать режим, является отсутствие сильного руководства на высшем уровне.
Copyright: Project Syndicate, 2024.
www.project-syndicate.org
