Вадим Ким: «Скелетов в шкафу» Банка развития Казахстана нет

В свое время «Банк Развития Казахстана» (БРК) накопил балласт проблемных займов, доля которых в объеме ссудного портфеля превышала 40% (на конец 2012 года). В 2014 году БРК избавился от этого балласта, переуступив права требования по неработающим займам своей «сестре» по холдингу «Байтерек» — «Инвестиционному фонду Казахстана» (ИФК). До сегодняшнего дня банку удается выдержать качество выданных кредитов на фоне кратного роста портфеля. Важная роль в этом деле отведена системе риск-менеджмента.

«Куда смотрят риски?», «Нет ли «скелетов в шкафу» банка?» — с этими и другими вопросами «Курсив» обратился к заместителю председателя правления БРК Вадиму Киму.

— Как «рисковики» банка взаимодействуют с «кредитчиками» и находят баланс между стремлением минимизировать риски и необходимостью исполнять планы по финансированию проектов?

— Вы затрагиваете очень интересный вопрос. Эта «война» между «кредитчиками» и «рисковиками» на самом деле исходит из того, что не всегда в организации есть единое понимание стратегических целей. В БРК цель для всех сотрудников одна – мы находим интересные и жизнеспособные проекты, направленные на диверсификацию нашей экономики и стараемся поддержать их. И в этом смысле «рисковики» не являются стоп-фактором, а скорее выступают помощником и советником «кредитчиков».

— Каким образом стандарты МСФО-9 отразились на деятельности БРК? Что изменилось в связи с этими нововведениями в подходах банка к оценке рисков?

— Внедрение нового стандарта — это первый и огромный шаг по «объединению» риск менеджмента и МСФО. Ранее у нас была отдельно управленческая отчетность, отражающая отчетность по рискам, и финансовая отчетность — в соответствии с МСФО. Внедрение нового стандарта потребовало интеграцию этих двух компонентов. Последние два года мы работали над тем, чтобы выстроить эту взаимосвязь. Для БРК важны все три направления МСФО 9: само признание, начисление провизий и учет хеджирования. Мы пересмотрели бизнес-процессы с точки зрения совершенствования внутреннего контроля и разработали необходимую методологию для корректного отражения транзакций в финансовой отчетности.

— Учитываются ли банком при рассмотрении проектов валютные риски. Как именно?

— Есть два вида валютных рисков. Первый риск — классический, когда мы предоставляем клиенту финансирование в валюте, и у него отсутствует валютная выручка. В таких случаях мы пытаемся убедить клиента, что ему необходимо рассмотреть возможность финансирования долгосрочного проекта в национальной валюте. Возможно, в краткосрочной перспективе это будет дороже из-за ставки вознаграждения. Тем не менее, в долгосрочной перспективе экономика проекта может оказаться более благоприятной. Если клиент все-таки отказывается, и мы понимаем, что валютный риск значительный, то мы отказываем в выдаче кредита.

Второй вид валютного риска – контрактный. В основном оборудование в рамках проектов закупается за рубежом, и производство, поставка и монтаж занимает продолжительное время — зачастую более года. За этот период может измениться валютный курс. Все это накладывает определенный валютный риск на окупаемость проекта. В результате может сложиться ситуация, когда клиент не сможет обслуживать свои обязательства. В таких случаях банк рассматривает структуру сделки и может помочь клиенту управлять валютным риском.

— Каково сейчас качество кредитного портфеля БРК, доля неработающих займов? Нет ли «скелетов в шкафу»? Будет ли и далее банк, как это было в 2014 году, использовать практику передачи проблемных займов в другие институты развития в структуре холдинга «Байтерек»?

— Качество кредитного портфеля БРК на сегодняшний день хорошее. Доля неработающих займов с просрочкой платежей свыше 90 дней в валовом кредитном портфеле составляла на конец первого квартала 2,41%. Что касается «скелетов в шкафах», в банке таких «шкафов», где мы храним «скелеты», нет. То есть менеджмент банка не скрывает от заинтересованных пользователей информации реальную картину, связанную с наличием проблемных активов. В этой связи хочу проинформировать, что в рамках межбанковского кредитования БРК столкнулся с дефолтами со стороны «КазИнвестБанка» и «Дельта банк». Общая сумма проблемной задолженности по этим двум банкам составляет 21,8 млрд тенге, что существенным образом не влияет на качество кредитного портфеля.

Что касается финансирования инвестиционных проектов, то здесь доля неработающих займов также незначительная — 2-3%. Однако нужно учитывать, что выдаваемые банком займы долгосрочные (в среднем 7-10 лет), а финансируемые проекты зачастую технически и технологически сложны в исполнении и требуют качественного участия всех заинтересованных лиц (подрядчиков, акционеров, менеджмента компании и т. д.). Все это несет повышенные риски для банка. Поэтому мы всегда готовы к тому, что тот или иной проект может стать проблемным, перестать генерировать денежные потоки.

Хотел бы также отметить, что в настоящее время в портфеле БРК нет «кандидатов» на передачу в ИФК, тьфу-тьфу (стучит по столу), надеюсь, что к такой практике больше не придется возвращаться.

— Раз уж заговорили о межбанковском кредитовании, какие риски оно несет для БРК? Будет ли банк менять подходы в этом направлении с учетом текущей ситуации в финансовом секторе страны?

— Чем отличается финансирование проекта и финансирование банка? При рассмотрении проекта, мы создаем такую структуру финансирования, которая обеспечивает разумную гарантию по созданию актива на балансе клиента. В этом случае, у нас есть доступ к информации, и мы видим проект «изнутри», т.е. насколько он проработан (ТЭО, ПСД, контракты с поставщиками и подрядчиками, финансовая модель и т.д.), и каково качество его денежных потоков.

Когда мы финансируем коммерческие банки, мы предоставляем им фондирование для создания активов. Однако мы не видим качество этих активов, поскольку доступ к информации о реальном положении дел в банках ограничен финансовой отчетностью, периодической отчетностью перед Национальным банком, информацией, предоставляемой международными рейтинговыми агентствами. И здесь я хотел бы обратить внимание на то, что мы видим существенную активизацию деятельности регулятора по расчистке балансов БВУ, созданию требований к системе управления рисками и внутреннего контроля в банках. Качество банковского надзора значительно возросло.

Что касается второй части вопроса, здесь бы я хотел отметить, что в целом банковский сектор никогда не стоит на месте, и всегда происходят движения то вверх, то вниз. Успеть вовремя поймать момент и отреагировать, принять необходимые корректирующие меры – это и есть часть системы управления рисками. В свою очередь, мы постоянно держим руку на пульсе и смотрим, что происходит на макроэкономическом уровне, в Казахстане, в банковском секторе, и в зависимости от изменений принимаем те или иные действия. Наши действия могут быть как на уровне стратегии (к примеру, в части изменения нашего риск аппетита по отношению к банкам второго уровня с тем или иным рейтингом), так и на операционном уровне (к примеру, в части совершенствования подходов по анализу финансового состояния банков).

— Как выглядит идеальный заемщик, который будет соответствовать всем требованиям риск-менеджмента БРК? Существуют ли вообще такие заемщики?

— На самом деле таких клиентов не существует. Любой клиент для банка ценен в первую очередь потому, что несет какую-то бизнес-идею. Исходя из нашего мандата, эта бизнес-идея является важной для развития экономики страны. Самое главное — это понимание клиентом того, что проект жизнеспособный и качественно проработанный. Такой проект для банка интересен.