Центральные банки могут предотвратить худшее, но не гарантируют счастливого будущего

Рынок труда в США сократился на четверть миллиона рабочих мест — инвесторы ликуют. Банк Англии закачал в британскую экономику еще 50 млрд. ф.ст. – инвесторы в отчаянии. Конечно, все дело в ожиданиях. Меньше американцев, чем ожидалось, потеряли работу, по сравнению с прогнозами. Больше денег, чем ожидалось, влили в банковскую систему Великобритании. В итоге, мы оцениваем события через призму наших совокупных ожиданий, принимая за аксиому, что они, то есть ожидания, являются самыми лучшими и непредвзятыми ориентирами для будущих событий. В свою очередь, это позволяет нам быстро делать выводы относительно значимости и значения того или иного финансового события. Если американская экономика в июле потеряла «всего» четверть миллиона рабочих мест, то, кажется, что на рынке труда начинаются перемены к лучшему. Если же Банк Англии вливает в экономику еще 50 млрд. ф.ст. наличности посредством программы количественного ослабления, нам кажется, что наши совокупные ожидания относительно британской экономики ошибочны. Несмотря на обнадеживающие признаки стабилизации рынка жилья, фондовых индексов и ряд других позитивных индикаторов, Комитет по монетарной политике Банка Англии явно знает что-то о состоянии национальной экономики, неведомое простым смертным. Таким образом, вместо того, чтобы вытащить Великобританию из рецессии, этот шаг сеет панику в массах, потому что его рассматривают как признак уязвимости экономики. Однако инвесторы на финансовых рынках принимают решения, основываясь на почти незримых обрывках информации. Представьте, что вопрос о росте или спаде решается при помощи обыкновенных весов.

В начале года большая часть имеющихся экономических сведений указывала на продолжение спада, таким образом, чаша весов спада сильно перевешивала. Время шло, данные становились все более сбалансированными и положение весов неожиданно изменилось. Остались опасения относительно рецессии, но теперь они уравновешивались признаками улучшений, ставших возможными благодаря монетарной и фискальной политике, проводимой в течение последних двух лет. В этот момент жизнь политиков серьезно усложняется. Им приходится думать не только о циклических факторах, которые влияют на процесс восстановления, но также и структурных факторах, обеспечивающих непрерывность этого процесса. Пациент, в течение года прикованный к постели, не может просто пропить курс таблеток, а затем вскочить и помчаться в ближайший ночной клуб. Нет, чтобы восстановить атрофировавшиеся мышцы, потребуется продолжительный период физиотерапии. Такой же подход нужно применять и для восстановления экономики. Вернемся же к нашей «весовой» аллегории. Если чаши весов точно уравновешены, то есть риски роста и спада сбалансированы, для смены настроений не надо тяжеловесных аргументов. Достаточно будет малейшего клочка информации. На этом этапе следует провести грань между реальным и финансовым аспектом улучшения, наблюдаемого нами в течение года. В реальных терминах, вне всякого сомнения, наблюдается некий рост. Увеличивается объем производства и экспорта, полностью «съеденные» запасы начинают восстанавливаться. В финансовых терминах картина выглядит менее убедительно. Да, конечно, фондовые рынки продемонстрировали уверенный рост. Это хорошо, если считать его признаком давно утраченного доверия. Однако у Банка Англии остались сомнения. Как говорится в письме Мервина Кинга, адресованном Министру финансов, «С конца прошлого года наметился рост денежной масы, однако, динамика остается вялой. Несмотря на признаки улучшения кредитных условий, объем кредитования бизнеса продолжает сокращаться, а спрэды по банковским займам остаются завышенными».

Финансовые рынки отличаются четко выраженной направленностью. Экономические условия либо улучшаются, либо ухудшаются. Также они могут стабилизироваться где-то в районе дна. Таким образом, признаки восстановления иногда переоценивают общее состояние экономики. Опыт прошлых лет, включая эпизоды серьезных финансовых потрясений, это подтверждают. Скандинавские экономики сильно пострадали в начале 1990-х. В это время ситуация в Великобритании была немногим лучше. В начале 1980-х США страдали от спровоцированного Полом Волкером кредитного кризиса. И в том, и в другом случаях наблюдались ложные подъемы, неуместные экстраполяции предполагаемых восстановлений и, в конечном счете, разочарование. Самым ярким примером, конечно, служит Япония. В 1990-х множество надежд разбилось о скалы финансовой неполноценности и экономической стагнации. Западные политики утешают себя мыслью о том, что японский опыт научил их, и они смогут избежать тех же граблей. Однако, главный вывод, который они сделали, заключается в том, что Япония слишком медленно снижала ставки в начале потерянного десятилетия и слишком быстро подняла их впоследствии. Итак, западные политики стремятся не повторить как раз эту вторую ошибку. Соблазн повысить ставки при первых признаках восстановления всегда велик. Но его надо избегать до тех пор, пока не появятся отчетливые признаки нарастания инфляционных давлений. Но сегодня дело обстоит иным образом. Более того, идея низких ставок и закачивания денег в экономику основывается на том, что финансовая система лежит в руинах. Фактически, те зеленые ростки, о которых в последнее время так много говорилось, появились именно благодаря тому, что на смену жалким потугам международной банковской системе пришли действия и усилия центральных банков. Если они снова уйдут в тень, все заглохнет. К сожалению, когда системы жизнеобеспечения будут отключены, мы не сможем вернуться к условиям 1990-х. Темпы роста останутся низкими в течение длительного времени на фоне старения наций, усиления регулирования и роста протекционизма. Центральные банки могут предотвратить самое худшее, но им не под силу создать самые благоприятные экономические условия. Они отвечают лишь за монетарную политику и не могут творить чудеса.