«Ядерному ренессансу» дернули стоп-кран

На прошлой неделе Германия официально отказалась от атомной энергетики, к середине июня аналогичное решение готовят в Швейцарии. Парламент Италии проголосовал за подготовку декрета о запрете на строительство новых АЭС, а Китай может продлить объявленный в марте мораторий на одобрение новых проектов до 2012 года, и не факт, что после он будет отменен. Таким образом, настроения в мире начали очередной дрейф от «ядерного ренессанса» к «атомной угрозе», в свете чего урановые успехи Казахстана и планы по вхождению в клуб стран полного ядерно-топливного цикла уже не кажутся столь бесспорными.

Круги от тонущей «Фукусимы»
В мае рейтинг Tokyo Electric Power (TEPCO), управляющей АЭС «Фукусима-1», снижен до «мусорного», а Германия стала первой крупной постиндустриальной державой, официально заявившей, что больше не связывает свое будущее с ядерной энергетикой. Опубликованному 30 мая постановлению правительства предшествовали двенадцатичасовые дебаты в кабинете министров, а им, в свою очередь, – демонстрации 28 мая в более чем 20 городах Германии под девизом «Конец атомной энергии!» (по данным организаторов, в акциях приняли участие около 160 тыс. человек).

Итак, уже через 11 лет, в 2022 году, остановится последняя немецкая АЭС. 14 из 17 станций будут заглушены до конца 2021 года (7 самых старых уже остановлены в марте), а три оставшиеся проработают еще год – на всякий случай. «Зеленые» и социал-демократы недовольны одиннадцатилетней отсрочкой, но на ней настояла Ассоциация промышленников Германии – на долю АЭС приходится 23% потребляемой страной электроэнергии, и для того, чтобы их закрытие не подкосило самую мощную экономику ЕС, немцам предстоит до 2020 года сократить потребление электричества на 10%, увеличить инвестиции в развитие альтернативных источников энергии на 35% и снизить выбросы в атмосферу парникового газа на 40%. Отметим, что в 2009 году установленная мощность немецких АЭС составила 17,4 ГВт (это – почти вся установленная мощность Казахстана).

Заявление Ангелы Меркель от 31 мая 2011 года про то, что Германия станет новатором в области возобновляемой энергетики, резко контрастируют с ее же августовским объявлением о расширении ядерной программы в возведении новых АЭС. Тогда было принято непопулярное среди населения решение о продлении срока действия АЭС до 2035 года в обмен на инвестиции в возобновляемую энергетику.
Министр окружающей среды ФРГ Норберт Рёттген заявил, что отказ от атомной энергетики к 2022 году стал результатом долгих правительственных консультаций и является «необратимым».

Круги от «тонущей» «Фукусимы-1» захлестнули и Альпы. 25 мая правительство Швейцарии, где 40% электроэнергии дают ядерные реакторы, проголосовало за запрет на строительство новых АЭС. Федеральный совет (правительство) намерен «и дальше обеспечивать повышенную высокую энергетическую безопасность Швейцарии, но в среднесрочный период – без АЭС». «Действующие станции прекратят функционировать по завершении сроков их эксплуатации и не будут заменены на новые», – говорится в заявлении правительства. АЭС Швейцарии начнут закрываться в 2019 году, последняя будет заглушена в 2034 году. Правительство рекомендует вывести из эксплуатации АЭС Beznau I в – 2019 году, Beznau II и Muhlenberg – в 2022 году, Gosgen – в 2029 году, Leibstadt – в 2034 году.

«Авария на АЭС «Фукусима-1» показала, что крупные риски, связанные с ядерной энергетикой, привели к удорожанию этого источника энергии», – прокомментировала министр энергетики Дорис Лойтхард. Действующие швейцарские АЭС продолжат работу «при условии обеспечения безопасной эксплуатации».

Парламент страны примет окончательное решение в июне. Обычно такого рода рекомендации Федерального совета получают одобрение, но в стране сильное ядерное лобби – энергетические компании Axpo Holding AG и BKW FMB AG планировали строительство новых энергоблоков. Впрочем, вряд ли в этот раз их голоса перекроют 20 тыс. голосов участников крупнейшей с 1980-х годов демонстрации противников ядерной энергетики близ станции Beznau I, прошедшей 22 мая.

С другой стороны Альп, в Италии, 24 мая палата депутатов парламента проголосовала за принятие закона-декрета, предусматривающего отказ от строительства новых АЭС в стране. Документ одобрен 313 голосами против 291. В апреле аналогичное решение принял сенат страны. Ряд экспертов полагает, что это может снять вопрос о проведении референдума о развитии ядерной энергетики в стране, который намечен на 12 июня.
Доктор экономических наук, профессор Казахско-немецкого университета Бодо Лохман пояснил «Къ», что уже в 2000 году Федеральное правительство Германии и представители электроэнергетической отрасли подписали соглашение о поэтапном (до 2024 года) выходе из атомной энергетики. Дискутировался лишь вопрос сроков. По его мнению, недостатки АЭС очевидны – в мире так и не решена проблема надежного и экономного хранения отходов, которые должны храниться до затухания радиоактивности, а это длится примерно 100 000 лет – значительно дольше, чем «сознательный» период существования человечества; запасы урана тоже ограничены; катастрофа 1986 года в Чернобыле, трагедия Фукусимы, целый ряд проблемных ситуаций на разных европейских АЭС и возможность использования ядерных технологий террористами сформировали критическое отношение большинства населения к использованию атомной энергетики; необходимость длительной эксплуатации дорогостоящих АЭС (не менее 40 лет) ведет к долгосрочному цементированию структур энергопроизводства, что, в свою очередь, препятствует последовательному переходу к широкому использованию возобновляемых энергоисточников или делает его невозможным.

Парад суверенитетов от АЭС в Европе не поддерживает только Франция, которая «уважает решение Германии», но не намерена следовать ее примеру. «Франция в течение полувека отдавала предпочтение атомной энергетике, которая производит на сегодняшний день 80% электроэнергии в стране», – заявил министр Эрик Бессон. По его словам, этот выбор не теряет актуальности, потому что таким образом Франция приобрела сильную энергетическую независимость. Стоимость электроэнергии во Франции на 40% ниже, чем в других европейских странах. Жители Германии, например, платили за электричество вдвое больше», – добавил он.

Конец обогащения ураном?
До аварии на «Фукусиме-1» перспективы казахстанской атомной промышленности виделись блестящими. В 2009 году Казахстан вышел на первое место в мире по добыче урана, а «Казатомпром» уверенно шел к цели создания вертикально интегрированной компании полного цикла, имеющей все циклы – от добычи до АЭС. Конверсионное предприятие строилось с Comeco, делать топливные сборки должна была научить Аreva (осенью прошлого года французская компания успешно сертифицировала порошок и топливные таблетки, которые производит УМЗ для реакторов российского типа), россияне разработали реактор ВБЭР-300 для атомной электростанции в Актау и создали с «Казатомпромом» СП, которое уже завершило работу над ТЭО. В мае 2010 года «Казатомпром» очень успешно осуществил дебютный выпуск еврооблигаций на сумму $500 млн сроком на 5 лет и купонной ставкой 6,25%.

Теперь ситуация, на наш взгляд, может измениться. Да, Индия, Китай и Россия сразу после японской трагедии заявили, что не намерены менять свои атомные программы. Однако на днях стало известно, что Китай может замедлить их осуществление. Напомним, что в середине марта Госсовет КНР ввел мораторий на одобрение новых атомных проектов, однако не указал его сроки. Теперь, со слов заместителя генерального секретаря Ассоциации ядерной энергетики Китая Фэна И, стало известно, что мораторий может быть продлен, по крайней мере, до 2012 года, и не факт, что это – крайний срок. «Развитие китайской ядерной отрасли замедлится в следующие два-три года», – цитирует Financial Times высокопоставленного китайского чиновника.

Авария на японской «Фукусиме» может повлиять на планы по строительству первой во внутренних районах Китая АЭС в центральной китайской провинции Хубэй, сообщает агентство «Синьхуа». По мнению китайских экспертов, печальный опыт «Фукусимы» отложит начало работы новой АЭС – в связи с тем, что провинция Хубэй, где протекает крупнейшая китайская река Янцзы, считается регионом высокого риска затоплений.

А это – весьма существенно для мирового рынка, как топливного, так и реакторного, с учетом того, что Китай намеревался построить около 28 реакторов, т.е. 40% от общепланетного «плана». Напомним, что во время последнего (февральского) визита в КНР президент Казахстана заявил, что «Казатомпром» поставит в Китай фантастические 55 тыс. тонн урана – притом что весь Казахстан, являющийся теперь мировым лидером, добыл в рекордный 2010 год менее 18 тыс. тонн, из которых на долю «Казатомпрома» приходится, в лучшем случае, половина. Получается, что один только Казахстан намеревался поставить в КНР практически весь нынешний мировой годовой объем добычи, то есть рассчитывал на несколько десятилетий гарантированных поставок. Теперь это может если не сорваться, то оказаться гораздо менее прибыльным, чем ожидалось, даже если на Ульбинском металлургическом заводе (УМЗ) наконец начнут производство стержней для реакторов – с учетом роста конкуренции топливных компаний на рынке в связи со снижением европейских потребностей в ядерном топливе. Не случайно акции крупнейших урановых компаний упали в марте и пока не демонстрируют тенденцию к подъему, а один из крупнейших потребителей урана в мире – Япония – уже уменьшила закупки из-за остановки реакторов «Фукусима-1» и «Фукусима-2». Это – при том, что рынок еще не почувствовал такого существенного фактора, как увеличение сроков строительства реакторов в ряде стран – из-за пересмотра требований к безопасности АЭС.

В 2010 году в Казахстане добыто 17 803 тонн урана (доля «Казатомпрома» – 9 959 тонн), и планируется добыть 19 918 тонн урана с местной долей в
11 302 тонны, однако теперь, возможно, эта цифра будет пересмотрена – цена на спотовом рынке упала с $70 на 1 марта 2011 года до $58 в мае за фунт закиси-окиси (правда, в апреле она была еще ниже – от $57,25 до $57,75). При этом более 70% консолидированного дохода компании составляет именно продажа U3O8.

В 2011 году планировалось получить общий доход от реализации – около 250 млрд тенге, в том числе, 177 млрд тенге – от продаж U3O8, но при составлении этих планов авария на «Фукусиме», естественно, не прогнозировалась.

Впрочем, на ближайших прибылях «Казатомпрома» ситуация на рынке может не отразиться – компания работает в основном по долгосрочным контрактам, причем 50–60% контрактов, как утверждают в компании, содержат ценовые механизмы с использованием фиксированной составляющей, не зависящей от конъюнктуры рынка. Однако их срок заканчивается в 2015 году – как раз перед тем, как начнется массированный вывод из эксплуатации европейских станций.

На начало 2011 года у «Каз-атомпрома» было 15 таких контрактов. Компания не обнародует своих заказчиков, но вряд ли ситуация сильно поменялась с 2010 года, когда крупнейшими покупателями казахстанского урана были China Nuclear Energy Industry Corporation (Китай), Nukem Inc. (США), Korea Hydro & Nuclear Power Company (Южная Корея), Сhina Guandong Nuclear Power Corporation (Китай) и Itochu Corporation (Япония). Впрочем, это не значит, что среди конечных потребителей нет европейских стран – Казахстан поставляет на рынок только самую дешевую составляющую ядерного топлива – желтый кек, который надо еще обогатить.

В «Казатомпроме» осознают, что снижение темпов развития ядерной энергетики в кратко- и среднесрочной перспективе возможно, однако уверены, что «в долгосрочной перспективе запланированный рост ядерно-энергетических мощностей будет достигнут». Однако вопрос – куда девать 30 тыс. тонн урана, которые Казахстан планирует добыть в 2018 году, встанет именно в этой самой среднесрочной перспективе.

А падение доходов от урана в сочетании с падением спроса на готовое ядерное топливо вполне может сказаться и на темпах создания предприятий ЯТЦ. Сигнал уже есть: как сообщил «Къ» вице-министр Министерства индустрии и новых технологий Дуйсенбай Турганов, принципиальное решение по строительству АЭС в Актау не принято, хотя по документам казахстанско-российского межправсоглашения, подписанного сразу после японской трагедии, запуск проекта в работу должен был начаться во втором квартале 2011 года. По словам председателя Комитета по атомной энергии Тимура Жантикина, ведомство получило указание провести дополнительную экспертизу безопасности объекта.

Не стоит сбрасывать со счетов и общественность, пусть не столь активную и влиятельную, как в Европе, но все же имеющую возможность иногда изменить планы властей. Так, партия «Руханият» намерена добиваться референдума по строительству АЭС в Казахстане, а экологические НПО – моратория на разработку таких проектов.

Почему Казахстан – не Германия?
Несмотря на аргументы атомного лобби, все больше инвестиций в мире, особенно в постиндустриальных странах, привлекает возобновляемая энергия. В Казахстане, несмотря на огромные потенциальные возможности как для ветровой, так и солнечной энергетики, ставка по-прежнему делается на крупные дорогостоящие проекты. Профессор Казахско-немецкого университета Бодо Лохман проанализировал возможность применения элементов немецкой энергетической стратегии в Казахстане и предоставил «Къ» свои выводы.

Вопросы развития энергетики, уверяет Бодо Лохман, всегда являются стратегическими и, как правило, политическими вопросами – из-за высоких инвестиционных затрат, необходимых для строительства энергетических объектов. Энергетика – это инертная отрасль, поскольку принятые инвестиционные решения трудно изменить – дорогую технику надо эксплуатировать несколько десятилетий.

По его мнению, в последние 10 лет существенно изменились рамочные условия стратегического развития энергетики ЕС. К этим изменениям, прежде всего, относятся большая степень волатильности цен на традиционные углеводородные энергоресурсы на мировых рынках с долгосрочной тенденцией их роста; переход технологий по использованию возобновляемых энергоисточников из экспериментальной области в промышленную и понимание того, что хозяйственная деятельность человека оказывает заметное влияние на изменение климата и общую экологическую обстановку.
С учетом вышеназванных рамочных условий руководство ЕС в 2007 году приняло стратегические документы, по которым структура производства электроэнергии в ближайшие 40 лет должна радикально измениться.

То есть, при общем росте потребностей на электроэнергию на 159% генерирование тока из возобновляемых источников должно вырасти примерно в 11 раз.
При этом, по словам профессора, не только политики, но и представители промышленности считают это центральной задачей века.
В мире в целом уже началась гонка за создание технических систем «зеленого» электроснабжения, утверждает Бодо Лохман. К примеру, Китай решительно переходит к изготовлению и использованию «зеленой» техники. Так, до 2020 года должны быть построены 100 ГВт только ветряных мощностей. Для этого уже были созданы все основные промышленные предпосылки крупносерийного изготовления соответствующей техники. В сфере техники использования солнца для производства электроэнергии китайские изготовители уже входят в группу технологических лидеров и крупномасштабно экспортируют эту технику.

Причем, если раньше в этой сфере работал в основном МСБ, то в последние 3–4 года крупные предприятия изменили структуру своих инвестиций в сторону «зеленых» технологий. Simens, например, уже в 2009 году зарабатывал 20% своей выручки производством и продажей «зеленой» энерготехники.

Меняется не только структура производства энерготехники, но и структура установленной мощности. Так, в 2009 году в Германии уже 60% всех вновь установленных генерирующих электроэнергию мощностей составила «зеленая» техника. В 2010 году установка новых генерирующих электроэнергию мощностей солнцем составила около 9 000 МВт. Таким образом, совокупная установленная гелиотехническая мощность в Германии превосходит совокупную мощность электростанций всех типов Казахстана.

Однако слабым звеном системы «зеленого» энергоснабжения является аккумулирование энергии. Целый ряд проектов, которые пытаются разрешить эту проблему, находятся на ранней стадии развития. Поэтому трудно оценить не только стоимость создания таких накопителей, но и их техническое «поведение». Проблемы можно решить, считает Бодо Лохман, только объединив усилия стран ЕС. Ни одна европейская страна не в состоянии успешно и в запланированные сроки совершить энергетическое переструктурирование в одиночку, и не собирается это делать. Уже начались соответствующие работы по формированию политических, финансовых, технических, юридических и общественных предпосылок для создания европейской системы «зеленого» энергоснабжения. Эта система в будущем объединит большое количество ветряных оффшорных парков на Северном море (Дания, Германия, Англия), насосно-гидроаккумулирующие ГЭС Норвегии и солнечные установки в Испании, Греции, Португалии, а также в Северной Африке (проект «Дезертек»).

Удельные энергозатраты в Казахстане в три раза выше, чем в Германии (по отдельным производствам этот разрыв еще больше). Немецкий профессор считает, что Казахстану необходимы существенные инвестиции в энергосберегающие технологии, однако, имеются также и простые возможности снижения энергозатрат, но нужен последовательный отказ от «культуры расточительства энергии» во всех сферах общественной жизни. Практика доказывает возможность повышения объема производства не только при относительно, но и при абсолютно снижающемся энергопотреблении. Так, к примеру, в Германии в период с 1990 по 2008 год темп ежегодного прироста немецкого ВВП составил 1,2% при одновременном среднегодовом абсолютном уменьшении потребления первичных энергоносителей на 0,6%, то есть за названный период энергопроизводительность выросла на 1,8% в год.

Специфический признак электроэнергетики Казахстана – это высокая степень износа оборудования электростанций. Поэтому обновление энергетической базы за счет строительства современных электростанций – одно из необходимых направлений рационального использования энергоресурсов.
Кроме того, в стране – низкая степень диверсификации, что снижает долгосрочную надежность и устойчивость перед ростом цен на энергоносители.
При этом доля промышленности в Казахстане составляет 68%, что обусловлено высокой долей энергоемкой промышленности при низкой эффективности энергопользования.

Выработка электроэнергии в Казахстане быстро растет, но не за счет расширения установленной мощности, а за счет возврата в эксплуатацию законсервированных мощностей.
А вот перспективы альтернативной энергетики в Казахстане в ближайшие 10–15 лет видятся Бодо Лохману туманными, несмотря на наличие больших потенциалов. Сегодня в Казахстане, считает профессор, нет необходимости форсировать использование возобновляемых энергоисточников, за исключением отдаленных районов страны.
Однако возобновляемые источники приносят не только энергетические, но и другие народнохозяйственные эффекты. Поэтому следует создать базу их перспективного использования.