Эксперты: Казахстану следует готовиться к моменту, когда его нефть будет никому не нужна

Еще совсем недавно эксперты рисовали драматические картины мирового энергодефицита после исчерпания всех запасов углеводородов, ныне апокалиптические тенденции сменилась: Казахстану предлагают готовиться к сценарию, при котором его нефть будет никому не нужна. Причем в отличие от сценария «нефть ушла от нас», наступление которого исчислялось столетиями, сценарий «нефть никому больше даром не нужна» может начать воплощаться в жизнь уже через 30 лет.

Генеральный директор российского Центра экологических инвестиций Михаил Юлкин полагает, что Евросоюз, США и даже Китай могут охладеть к углеводородам уже к 2050 году — и это еще полбеды: означенные страны могут начать отказываться еще и от любой другой слишком энергоемкой продукции в силу ее высокой себестоимости. Таким образом, Казахстану уже сейчас надо диверсифицировать свой экспорт, как сырьевой, так и обработанный — если верить экспертам, времени у нас на это осталось не так уж и много.

Разговор о сценариях агрессивного мирового «зеленого» развития, способного дать под дых привычному углеводородному локомотиву казахстанской экономики, зашел при обсуждении поправок в Экологический кодекс страны в субботу, 28 апреля. Председатель Ассоциации экологических организаций Казахстана Алия Назарбаева отметила, что действующее экологическое законодательство с момента его принятия в 2007 году претерпело множество изменений — и теперь власти понимают, что проще принять Экологический кодекс в новой редакции, чем латать поправками старую. Тем более, что новый Экологический кодекс, по ее мнению, должен стать «инструментом и драйвером для внедрения принципов «зеленой» экономики», а документ образца 2007 года переход к «зеленой» экономике учитывал настолько, насколько это было модно в то время. За прошедшие 11 лет отношение к возобновляемым источникам энергии и к нарушениям экологического законодательства изменилось везде — и в Казахстане тоже, так что проще создать новый кодекс, чем править действующий. Тем более, что экология в настоящее время получила вполне экономическое измерение:

«Реализация государством комплексных мер улучшения экологической ситуации на постоянной основе обеспечивает прирост ВВП, — отметила Назарбаева. — Исследования испанских ученых, проведенные в 119 европейских городах, показало, что те города, в которых эффективно проводились природоохранные мероприятия, получили до 20% роста ВВП на душу населения. В этой связи в рамках разрабатываемой концепции нового Экологического кодекса необходимо пересмотреть подходы к экологическому регулированию. Хочу быть правильно понятой, я не предлагаю обложить бизнес высокими экологическими требованиями. Государство должно создать действенные стимулы для бизнеса к переходу на «зеленые» рельсы. Например, создаваемый в соответствии с поручением главы государства Международный центр зеленых технологий и инвестиционных проектов должен содействовать внедрению «зеленых» технологий и стать «единым окном» для «зеленого» бизнеса», — обратилась она к присутствовавшему на обсуждении главе этого Центра Рапилю Жошыбаеву.

Самое же главное, что Казахстан является участником глобальных международных договоренностей, и реализация взятых на себя в рамках Парижского климатического соглашения обязательств по снижению к 2030 году выбросов парниковых газов на 15% влечет для страны определенные риски. Поскольку предполагается, что на Конференции рамочной конвенции ООН по изменению климата в этом году будет принят пакет решений и механизмов по принуждению стран выполнять их обязательства.

«Таким образом, перед отечественным бизнесом, уже с 2020 года, возникает новая реальность со своими ограничениями, рисками и потенциальными выгодами, — заметила председатель Ассоциации. — Невыполнение национальных обязательств приведет к ограничению доступа казахстанских товаров на мировые рынки, а также применению иных экономических санкций. В этой связи предлагаю в рамках разрабатываемого Экологического кодекса законодательно закрепить термин «зеленая» экономика», а также принципы и механизмы ее реализации, перезапустить систему квотирования и торговли углеродными единицами», — заключила она.

Чем «зеленее» мир, тем меньше в нем углеводородов

Впрочем, ограничение доступа казахстанских товаров на мировые рынки в качестве санкций за нарушение Парижского соглашения — это еще цветочки, считает генеральный директор российского Центра экологических инвестиций Михаил Юлкин. Гораздо большим вызовом и риском для Казахстана являются намерения и обязательства в рамках низкоуглеродного развития, взятые на себя другими участниками этого соглашения. Которые одновременно являются действующими или потенциальными потребителями казахстанских нефти, газа и угля.

«Напомню, что в мире сейчас превалирует идея снижения влияния жизнедеятельности человека на окружающую среду до нулевого, то есть идея природного баланса, — говорит г-н Юлкин. — Чтобы средняя температура держалась в заданном пределе, человечество должно выбросить в воздух 3 трлн тонн условного топлива, если отсчитывать от начала индустриальной эпохи. На сегодня 2 трлн мы уже выбросили, поэтому все, что нам осталось – это один трлн тонн. Если учесть, что мы в год выбрасываем 50 млрд, то у нас есть 20 лет максимум для того, чтобы снизить выбросы до нуля», — отмечает он.

В этой связи все страны – участники Парижского соглашения обязаны к 2020 году представить свои планы по достижению этой цели. Из того, что известно сейчас, это планы Канады снизить к 2050 году выбросы в пять раз, Мексики – в два раза, Германии – в 20 раз, Франции – в 4 раза. Норвегия предполагает достичь полной углероводородной нейтральности, то есть «выйти в ноль», к 2030 году, Швеция – к 2045 году, Голландия и Великобритания – к 2050 году.

Этим обусловлен массированный переход всего мира от традиционных источников энергии к тем источникам, которые не связаны с парниковыми газами. И первая отрасль, подпадающая под удар, по утверждению российского эксперта — это геологоразведка.

«Если мы собираемся ограничиться выбросом одного трлн тонн, то это означает, что сегодняшних разведанных запасов углеводородов более чем достаточно, находить новые смысла нет, потому что при том сценарии, который берут на себя страны Парижского соглашения, примерно 80 % разведанных запасов угля должно остаться в земле, примерно половина разведанных запасов газа должно остаться в земле и примерно треть разведанных запасов нефти должно остаться там же», — утверждает Юлкин.

В частности, Франция уже заявила, что с 2020 года перестает выдавать лицензии на разведку новых месторождений, Норвегия собирается выйти на стопроцентное обеспечение энергией за счет ВИЭ в 2030 году, Дания – к 2050-му, Швеция – к 2040-му — и у всех этих стран задача № 1 – уйти от сжигания угля. При этом на альтернативную энергетику переходит не только энергетика, но и транспорт: некоторые страны (Норвегия, Индия, Франция и даже Китай) уже объявили о намерении ввести запреты на продажу новых автомобилей, работающих на дизеле, бензине и на газомоторном топливе.

Бегство инвесторов из нефтянки уже началось

«Понятно, что при таких раскладах инвестиции тоже перетекают в альтернативную энергетику, тем более, что в ней подешевели расходы на производство единицы продукции, — отмечает россиянин. — Инвестиции в зеленую энергетику бурно растут в Китае, в США, в Европе. По оценке банка HSBC, примерно 60 % стоимости компаний углеводородных к 2050 году может потеряться, они могут обесцениться примерно вдвое – и инвестиции в них по разным оценкам могут оказаться просто прахом при таком раскладе. На сегодня есть институциональные инвесторы, которые сбрасывают акции добывающих компаний, на сегодня это около 858 тысяч частных инвесторов, которые вышли из активов угле-, газо- и нефтедобывающих компаний. Этому способствует и позиция международных финансовых институтов, которые прекращают инвестировать добычу в углеводородном секторе и больше уходят в зеленую энергетику», — добавляет он.

Пенсионные фонды идут по тому же пути – они начинают оценивать риски, связанные с углеводородным сектором, и стараются из него уходить. В частности, в прошлом году небольшой пенсионный фонд из Швеции Sjunde вышел из акций «Газпрома», чему «Газпром» сильно удивился. Или сделал вид, что удивился: дело в том, что уже сами нефтяники поняли, куда дальше будет дуть ветер – и тоже вкладываются в зеленую экономику.

«За 2016 год эти вложения в эту сферу со стороны нефтяников составили примерно 10 млрд долларов, — отмечает Юлкин. — Например, Shell активно вкладывается в такие проекты, особенно в солнечные станции и в новое топливо. Электроэнергетические компании потихоньку тоже уходят от традиционных активов, наращивая гидро- и солнечные активы», — добавляет он.

Как это касается Казахстана? Глава российского Центра приводит следующий расклад: в прошлом году Казахстаном было добыто 86 млн тонн нефти, из которых 70 млн тонн было экспортировано, 70 млн тонн нефти — это 211 млн тонн в эквиваленте выбросов парниковых газов за пределами Казахстана от сжигания его нефти.

«Если следовать вышеописанному тренду, то эти 211 млн тонн им за границей не нужны, в тех странах, которые собираются в 5-20 раз снизить выбросы парниковых газов, — отмечает эксперт. — И это означает, что Казахстан рискует потерять 80 % добычи нефти за счет этих стран. Если возьмем газ, то добыто 23 млрд кубов, из них 13 млрд экспортировано, это 26 млн тонн выбросов в эквиваленте за пределами Казахстана. Это тоже зона риска, потому что и от них покупатели будут отказываться, соответственно, и здесь Казахстан теряет добычу. Уголь – добыто 111 млн тонн, 25 млн тонн было экспортировано, из них 5 млн тонн – за пределы ЕАЭС, выбросы за пределами 67 млн тонн, это тоже угроза, он тоже может оказаться невостребованным», — добавляет он.

При этом руководитель российского Центра зеленого инвестирования подчеркивает, что речь идет о долгосрочной перспективе: это картина мира не на ближайшие пять лет точно, но вот к 2050 году она вполне может стать реальностью. При этом под угрозой срыва находится экспорт не только нефти, газа и угля, но и продукции более высокого передела. Потому что выбросы в атмосферу при ее производстве в стране превышают среднемировые показатели вдвое, а показатели Евросоюза — втрое. И как только заработает в полную мощь система штрафов за превышение выбросов, себестоимость этой продукции с учетом штрафных санкций станет неконкурентоспособной безо всяких ограничений по доступу на зарубежные рынки.

«Если по стоимости сложить все выбросы республики, которые производит ее экспортируемая продукция, то цифра будет равна выбросам внутри самого Казахстана, — утверждает Юлкин. — То есть, грубо говоря, вы сегодня экспортируете примерно столько же выбросов, сколько делаете у себя. Фактически вы полэкономики вывозите через выбросы. А это означает, что в будущем половина казахстанской экономики будет просто не нужна», — заметил он.

Не все пропало, шеф

По мнению сторонних наблюдателей, к коим относится и г-н Юлкин, Казахстану для того, чтобы не выпасть из нового «зеленого» мира необходимо, прежде всего, ускорить развитие зеленой энергетики.

«Такие планы у страны есть, сегодня доля ВИЭ — 1 %, к 2020 году будет 3%, к 2050 году – 50 %. Некоторые страны говорят о 65% к тому времени, может быть, это несколько амбициозно, но это говорит о том, что можно все это делать быстрее, чем это делается у вас, — заявил эксперт. — К тому же в 2016 году прирост объемов произведенной зеленой энергии в стране составил 32 %, а в 2017 году – всего 22%, это не годится, по-хорошему, вам надо каждый год удваивать и уж никак не снижать темпы роста. Такая же проблема у России, там сейчас приходит понимание того, что углеводородная генерация – это не дар Божий, а проклятие. Ну, и, я убежден, что у вас есть скрытые способы госсубсидирования традиционной энергетики, от них тоже надо отказываться. По оценке, в мире 6 млн долларов в год составляют субсидирование традиционной энергетики, я не знаю, какая часть из них приходится на Казахстан, но думаю, что приличная», — добавил он.

Одновременно сокращению господдержки традиционной энергетики он рекомендует усилить господдержку ВИЭ, причем не только в части генерации, но и хранения и передачи электроэнергии.

«Там нужны полноценные сети, работающие по принципу компьютерных сетей, то есть доступ к ним должен быть везде и они должны быть максимально гибкими и доступными», — заключил г-н Юлкин.

Что касается отечественных экспертов, то они видят выход в перестройке экологического законодательства страны: по мнению заместителя председателя правления Ассоциации экологических организаций Казахстана Елдоса Абаканова, это законодательство должно носить не карательный, а стимулирующий характер. То есть не выжимать из недропользователя или промышленника деньги за превышение эмиссий, а подталкивать его к их сокращению. Более того, Ассоциацией предлагается в новой редакции Экологического кодекса республики прописать создание специализированного экологического фонда, который будет аккумулировать эти средства, часть из которых будет возвращена плательщикам в случае реализации ими природоохранных мероприятий.

«Мы предлагаем… переориентировать расходование средств, поступающих от экологических платежей и штрафов в сторону целевого их использования на улучшение окружающей среды, а также разработать стимулирующие механизмы, которые создадут благоприятные условия для успешной экологизации предприятий», — говорит Абаканов.

Он пояснил, что проведенный экспертами ОЭСР анализ показал неэффективность существующей в стране системы применения сборов за выдачу разрешений природоохранных органов на эмиссии в окружающую среду и штрафных санкций за нарушение экологических лимитов с точки зрения восстановления окружающей среды.

«Они у нас рассматриваются как средство повышения доходов в казну, а не как интегрированная система предотвращения и контроля загрязнений в части экологических разрешений и требований соответствия, — пояснил представитель ассоциации. — Все поступления от экологических платежей, платежей за эмиссии в окружающую среду, штрафов, компенсации нанесенного вреда окружающей среде и платежей за природопользование не имеют целевой направленности. Такая политика не стимулирует предприятия инвестировать во внедрении в производство зеленых технологий, так как при такой системе они руководствуются соображениями — «Все равно придут и накажут», — заметил он.

В то же время, по его словам, в международной практике средства, поступающие за загрязнение окружающей среды, направляются на ее восстановление за счет аккумулирования их в специализированных экологических фондах. Которые частично покрывают расходы предприятий на их внедрение.

«Так, например, в Чешской Республике создан экологический фонд, из которого финансируются подобные проекты, при этом до 60% от стоимости технологии возвращается предприятию, внедрившему его. Параллельно действует Фонд Партнерство, миссией которого является поддержка экологических проектов во всех регионах Чешской Республики. С этой целью Фонд выделяет гранты, организует стажировки, семинары и активно участвует в экологических проектах», — пояснил Абаканов.

Помимо этого, он привел пример «некоторых стран Евросоюза, США, Японии и Китая», где через специальные модернизационные фонды на цели «зеленой модернизации» предприятий предоставляются кредиты по ставке от 1% до 6%, а также частично или полностью покрываются проценты по кредитам. Понятно, что такая система интереса к казахстанской нефти у мира не вернет, но, по крайней мере, сможет заставить промышленность вкладываться в снижение энергоемкости. И повысит ее конкурентоспособность в случае, если нарисованная г-ном Юлковым безуглеводородная картина мира станет реальностью…