Введут ли США санкции против Казахстана?
Эксперты разошлись в оценке вероятности введения США санкций в отношении Астаны из-за военного сотрудничества с Россией: главная информационная «бомба» недели – десятки шокирующих прогнозов от Центра стратегических инициатив – вызвала больше скептицизма. Но даже скептики признают: полностью исключать появление антиказахстанских санкций нельзя.
Напомним, что на прошлой неделе старший партнер Центра стратегических инициатив Олжас Худайбергенов озвучил десять «шокирующих» прогнозов как на следующий, 2019-й год, так и на перспективу сроком в три–четыре ближайших года. Самым шокирующим из них стала возможность введения санкций со стороны США в отношении Казахстана уже в следующем году – формальным поводом для этого, считают авторы прогноза, может послужить сотрудничество Астаны и Москвы в военной сфере.
«В 2019 году США впервые объявят санкции в отношении Казахстана в рамках обострения американско-российских отношений, – говорит Худайбергенов. – Дальнейшее обострение отношений между США и Россией приведет к тому, что большинство российских госкомпаний и банков попадут под санкции, вследствие чего часть казахстанских государственных и частных компаний попадут в серый список. Также под санкции попадут операции по приобретению новых систем ПВО С-400 и прочей военной техники», – добавляет он.
Ракетно-зенитный комплекс С-400 «Триумф», который поставить на вооружение в количестве от 30 до 50 дивизионов намерен Казахстан, действительно может стать яблоком раздора: Белоруссии и Китаю этот комплекс Россия продавала с намерением создать вокруг себя буферную зону, недоступную для возможного воздушного вторжения авиации НАТО.
Но дело даже не в самом «Триумфе», а в том, что Штаты прекрасно понимают: продукция военно-промышленного комплекса – это та экспортная статья в бюджете России, которая будет исправно пополняться вне зависимости от объема и интенсивности американских и европейских санкций в отношении Кремля. Поскольку российское вооружение по соотношению «цена – качество» выигрывает у западных аналогов, предположение о том, что Штаты усилят давление на клиентов российского ВПК, не лишено смысла.
Тем более что такие факты уже наблюдаются: в сентябре этого года США ввели санкции против Управления вооружений объединенного штаба Центрального военного совета КНР и его руководителя Ли Шанфу. Как сообщило агентство ТАСС со ссылкой на управление по контролю над иностранными активами Министерства финансов США, такой шаг был предпринят из-за закупки Китаем 10 истребителей Су-35 в декабре 2017 года. Ну а приобретение нескольких дивизионов С-400 в январе текущего года сняло перед Вашингтоном вопрос, вводить дополнительные санкции против Китая или нет, тем более что в Вашингтоне особо не скрывали: конечной целью этих санкций являлся не Пекин, а Москва.
По аналогии с китайскими закупками российских вооружений под прицел санкционной политики Штатов может попасть и Астана, считают в CSI. Однако заведующий центром стратегического анализа администрации президента Казахстана Айдын Кульсеитов считает такое развитие событий маловероятным на том основании, что и президент США Дональд Трамп, и его команда, вопреки расхожему мнению, являются слишком большими прагматиками. И здесь надо учитывать, что у американского бизнеса, прежде всего нефтяного, есть интересы в Казахстане.
«Что касается прогноза по санкциям в отношении Казахстана в рамках обострения американско-российских отношений, конечно, это возможно, – говорит Кульсеитов. – Мы понимаем, каким шоком были для всех первые санкции, потому что сразу возник вопрос о наших совместных проектах с «Шевроном» и другими американскими компаниями. Фактически, если смотреть по первым санкциям, не вчитываясь в сам закон, который был принят США, то казалось, что все совместные проекты – а их много и у Казахстана, и у России, – они все должны подпасть под санкции. Но первый шок прошел, и мы видим, что санкции в отношении России не приняли катастрофический характер. Нынешнее правительство США, и сам Дональд Трамп очень прагматичны. Они всегда оставляют себе возможность для маневра. И учитывая, что интересы американских компаний, крупного бизнеса могут пострадать от санкций, я думаю, что вероятность того, что это повлияет на Казахстан очень серьезно и приведет к каким-то большим экономическим потерям для нашей страны, достаточно невысока», – добавляет он.
Иными словами, формально мы под санкции попасть можем, но даже если это произойдет, то последствия могут быть минимизированы, поскольку, как утверждает завцентром стратегического анализа АП, американские нормативно-правовые акты в большей степени соответствуют русской пословице «Закон – что дышло: куда повернул, туда и вышло». В том смысле, что эти законопроекты достаточно сложны и предусматривают множество сценариев и нюансов, любой из которых может быть использован для минимизации последствий для Астаны или любого другого объекта санкционной политики. Так что шокирующим этот прогноз CSI Кульсеитов не считает:
– У прогнозов CSI есть предпосылки, которые достаточно обоснованно подводят к озвученным выводам, без натяжек. Я думаю, что в Казахстане сам институт принятия решений достаточно адаптивен, поэтому если какие-то прогнозы сбудутся, то у страны достаточный потенциал наличествует с тем, чтобы справиться с последствиями, – оптимистично утверждает Кульсеитов.
Плюсы толерантности
В вероятность распространения санкционного режима на Казахстан не особо верит и управляющий директор Национального холдинга «Байтерек» Адиль Нургожин. Его мнение: многовекторный прагматизм Астаны, исповедуемый страной со дня обретения Независимости, сам по себе является достаточной защитой от попыток включить страну в любой конфликт.
«У Казахстана всегда была правильная позиция – договариваться со всеми и работать со всеми. Многовекторная политика президента – это правильно, другое дело, что у нас есть окружение, соседство, не всегда удобное, но с ним надо считаться и к нему адаптироваться. Но мы, в отличие от больших соседей, никакими политическими вещами не обременены, поэтому можем соображать быстро, работать быстро и принимать прагматичные решения, это единственная возможная для страны позиция», – говорит он.
Эксперт также не считает, что китайский юань в обозримой перспективе сможет заменить доллар в качестве основной мировой резервной валюты – собственно, такого прогноза CSI не выдвигал, но зато такое намерение в долгосрочной перспективе следовало из выкладок CSI относительно перевода Пекином всей региональной торговли в юани до конца 2020 года.
«Как я понимаю, должно быть несколько предпосылок определенных, чтобы чья-то национальная валюта на что-то влияла в других странах, – говорит Нургожин. – США почему сейчас во главе процессов: во-первых, исторически так сложилось, во-вторых, они контролируют мировую торговлю через контроль моря – этот контроль никуда не делся, все 12 авианосцев на месте. Помимо этого, экономика США даже сейчас – это $20 трлн с понятными всем правилами игры. Вопрос: вы пойдете со своими деньгами туда, где все понятно и можно защититься в правовом поле, или вы будете выходить в валюту в очень непонятных юрисдикциях, когда правила игры будут меняться и договорные отношения не будут сохраняться? Еще одна предпосылка – сейчас страны, которые контролируют технологии, и рулят миром. И наша задача – договариваться со всеми, работать со всеми, хранить в долларах деньги, но торговать и с Китаем, и с Россией и как-нибудь обходиться без политических моментов, работать по бизнесу просто, коммерческие отношения выстраивать», – считает эксперт.
Юань доллару не помеха
В юань как заменитель доллара в обозримой перспективе не верит и председатель правления Банка ЦентрКредит Галим Хусаинов. Он уверен, что перевод Пекином всей двусторонней торговли в регионе на юань к дедолларизации не приведет. Потому что хозсубъекты все равно будут просчитывать себестоимость товаров, работ и услуг в долларах, а полученную выручку в нацвалюте конвертировать в доллары.
«Я скептически отношусь к прогнозам по юаню, потому что неважно на самом деле, в какой валюте вы делаете расчеты: их можно делать и в узбекских сомах, это ничего не значит, – говорит банкир. – Вопрос в другом: в какой валюте происходит ценообразование товара, – а его предпочитают считать в долларах, и это будет происходить еще много-много лет, потому что на сегодняшний момент все основные биржи торгуют в долларах, котировки нефти мы определяем в долларах, даже в торговле с Китаем мы расчет делаем в юанях, но цену товара определяем в долларах. Это о чем говорит: получив сумму в юанях, мы ее тут же сконвертируем в доллары и в них будем держать, – это вопрос нивелирования рисков, поскольку юань не настолько стабилен сейчас, как доллар. В Китае все-таки экономика достаточно закрытая, не совсем понятная с точки зрения рисков, поэтому я не думаю, что большие страны пойдут на смену резервной валюты», – добавляет он.
По этой же самой причине не может рассчитывать на светлое будущее в Казахстане, даже в качестве региональной валюты, российский рубль. А вот российские банки в Казахстане, как и китайские, по мнению главы правления БЦК, вполне могут увеличить свою долю в ближайшее время (согласно прогнозам CSI, в 2019 году число иностранных банков в Казахстане превысит число казахстанских, а к 2025 году их доля в кредитовании экономики составит больше 50% против нынешних 15%). При том, что само количество иностранных БВУ в стране, по мнению Хусаинова, вряд ли увеличится.
«Я не ожидаю того, что новые иностранные игроки зайдут в Казахстан, потому что на сегодня та конъюнктура, которая сложилась в банковском секторе, не очень привлекательна с точки зрения бизнеса для крупных иностранных банков. У нас рынок достаточно ограничен, конкуренция достаточно высокая. И в принципе, риски, которые на сегодняшний день существуют в Казахстане, не позволяют большим иностранным банкам заходить на рынок», – говорит он. – Но вот что касается увеличения объемов кредитования со стороны иностранных банков в Казахстане, то сегодня это происходит естественным путем, причем не потому, что заходят новые иностранные банки, а потому, что казахстанские закрываются. И поэтому те иностранные банки, которые уже есть на рынке, естественно увеличивают свое присутствие в Казахстане. Насчет 50% в кредитовании экономики, думаю, это вполне вероятно, потому что возникает два принципиальных момента: первый – это вопрос доверия к банковской системе, второй – кредитование возможно только тогда, когда у вас есть источники фондирования, и естественно, когда иностранный банк с достаточно высоким рейтингом присутствует в Казахстане, то у экономических субъектов доверие к таким банкам гораздо выше. У них и фондирование будет выше, они и будут кредитовать экономику», – заключил эксперт.
