Единственный конкурент Spotify – тишина: как музыкальный сервис решил все за нас
Нью-йоркская журналистка Лиз Пелли выстроила свою первую книгу Mood Machine: The Rise of Spotify and the Costs of the Perfect Playlist столь грамотно, что ее одобрили в столь разноликих изданиях, как The New Yorker и The Rolling Stone, а отрывок был авансом напечатан в утонченном Harper’s. Сама автор объясняет подобный интерес тем, что, с одной стороны, она написала вполне цеховое исследование музыкального стриминга, а с другой – книгу о природе власти, о том, как нами управляют с помощью алгоритмов и, если уж совсем без экивоков, о том, как Spotify убивает музыку.
Made in Sweden
Стриминговый сервис Spotify был затеян в 2006 году, официально запущен в 2008-м, сейчас им пользуются более 600 млн человек. Его создатели, шведские миллионеры (к 2018 году после выхода на IPO ставшие миллиардерами) Даниэль Эк и Мартин Лорентсон затевали проект как своего рода альтернативу пиратским файлообменикам, типа Napster, притом, что сами занимались тем же пиратством. Швеция была знаменита пиратскими сервисами, да и вообще эта страна по сей день занимает значительное место в музыкальной индустрии. Мало того, что голограммные шоу ABBA до сих пор собирают толпы людей, так еще и Spotify, а также Макс Мартин как главный музыкальный сочинитель и продюсер современности родом из этой страны.
Нельзя также не отметить, что анархический создатель Spotify Эк определенно схож с одним из персонажей сериала «Наследники» — эксцентрическим шведским (!) владельцем платформы GoJo в исполнении Александра Скарсгарда, который разрушает старую медиаимперию.
По сути создатели Spotify в свое время легализовали и постепенно подмяли под себя теневую раздачу музыки, пообещав отчисления правообладателям за счет рекламы. В книге Лиз Пелли один из музыкантов назвал джентрификацией пиратства ситуацию, когда большие технокомпании, вроде Apple, стали осваивать стриминг.
Теоретическая часть у Лиз Пелли вполне предсказуема и лишний раз иллюстрирует избитые тезисы о природе надзорного капитализма (одна из глав называется «Стриминг как слежение») и о том, как алгоритмы диктуют нам свои законы (на эту тему в прошлом году была исчерпывающая книга Кайла Чайки Filterworld).
Кроме того, книга Пелли убеждает нас в правоте Яниса Варуфакиса и его концепции технофеодализма. Этот термин используется все чаще — на днях экс-советник избранного президента США Дональда Трампа Стив Бэннон обозвал техномиллиардера Илона Маска «чистым злом», которым пытается глобально масштабировать вышеупомянутый технофеодализм. Музыканты (как, впрочем, и слушатели) отныне не более чем вассалы еще одной феодальной корпорации под названием Spotify.
Алгоритмическая антиутопия
Эра смартфонов с ее почти постоянным присутствием онлайн постепенно убедила всех в том, что впредь необязательно обладать музыкой на том или ином физическом носителе — всех пластинок все равно не скупить, поэтому куда разумнее и проще иметь неограниченный доступ во всемирную музыкальную библиотеку. (Стив Джобс, кстати, в свое время скептически относился к идее арендованной музыки и модели подписки). Идея представлялась достаточно благородной и освободительной — ты больше не платишь корпоративному торговцу музыкой, а покупаешь абонемент в децентрализованное музхранилище.
Одну из основных проблем со Spotify Лиз Пелли видит в переходе на пассивную модель потребления. Раньше, покупая музыку в магазине или купившись на клип MTV, ты осуществлял более-менее активный выбор (даже при условии, что тебя подтолкнули к нему телеканалы и FM-радиостанции). В случае Spotify за тебя решает владелец хранилища — точнее раньше решал, потому что теперь, согласно Пелли, всем управляет ИИ-алгоритм, запущенный на основе твоих же музыкальных предпочтений.
Самое интересное в книге — это как раз описание несуществующих музыкантов, заложенных в программу Spotify с подачи ИИ. Поначалу алгоритм выдает тебе музыку, которая тебе нравится и которая существует в реальности, а потом точно такую же начинают выдавать какие-то призрачные авторы с выдуманными биографиями. Об этих подсадных творцах ничего не знает Google — в то время, как в Spotify они на почетных местах с миллионами прослушиваний. В алгоритмической антиутопии теряется любое мало-мальски творческое начинание, и если раньше независимые музыканты были хотя бы никому не известными ноунеймами, то теперь они окончательно потерялись в рядах анонимов.
В этой ситуации даже и нельзя винить создателей — в конце концов, все начинается с клиентского запроса. Поскольку в самом языке существует понятие «музыка под настроение», то алгоритм, который привык все понимать буквально, просто довел ситуацию до законной крайности — отныне музыка может быть только и исключительно ПОД настроение. Не зря же Эк еще на заре Spotify, рассуждая о воздействии музыки, активно использовал терапевтический сленг «в моменте».
Но строго говоря, создатели Spotify и не торгуют музыкой — они изначально продавали лишь доступ к ней. В этом смысле логично, что музыка, которая пошла на поводу у сервиса, сама превратилась в сервисную услугу. Основной единицей измерения музыкальной информации стал не альбом и даже не трек, но плейлист, а музыка как таковая растворилась в мерном гуле больших данных. В книге цитируется другая броская фраза Эка о том, что единственный конкурент Spotify — это не Apple c Amazon, а тишина. И конечно в качестве борца с тишиной Spotify не знает себе равных. По большому счету эта ситуация еще лет 40 назад была предсказана в одной песне: «Эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки» (иначе говоря, «оформлю подписку»).
Это не первое исследование о Spotify. 10 лет назад американский писатель и журналист Джон Сибрук в книге, которая даже и называлась похоже — «Машина песен», в одной из глав довольно исчерпывающе описал феномен этого стриминга. Там говорилось и о том, как Spotify стал прямым и усовершенствованным продолжением Napster, и о культуре плейлистов, пришедшей на смену альбомам, и о визионерских комплексах Даниэля Эка, и об отозвавшей свои треки с сервиса Тейлор Свифт.
Сибрук описал, как настройка плейлистов происходит по пользовательскому «профилю вкусов», как люди начинают адаптироваться к модели «ешь сколько влезет», а музыку очень скоро начнут определять настроения слушателей, а не творческий замысел сочинителя. А эти «настроения», в свою очередь, будут вычислять программисты Spotify на основании пользовательских данных. Во времена Сибрука еще принято было валить все на неких абстрактных программистов, а не на искусственный интеллект. В той же книге был задан сакраментальный вопрос: «Играет ли музыка для тебя или музыка играет тобой?»
Жесткая система от борцов с системой
Чего, однако, не было у Сибрука и что сильно украшает книгу Пелли — это живая эмоция человека из независимой музыкальной среды конца девяностых-начала нулевых. Судя по тому, что Лиз Пелли интервьюирует разных аудио-экспериментаторов, типа Дэниела Лопатина, и поминает добрым словом лейблы Kranky и Constellation, она, что называется, наш человек. То есть ее претензии к Spotify родом из той блаженной промежуточной эпохи первой половины нулевых, когда музыка уже хлынула в интернет, но при этом еще существовали и выживали независимые пластиночные магазины, типа нью-йоркского Other Music, а также соответствующие клубы и лейблы. Популярностью пользовались не алгоритмические плейлисты, а сборники от журнала The Wire, и в моде была теория «длинного хвоста», согласно которой великое множество разнообразных нишевых исполнителей в конце концов затмит раскрученных суперзвезд, и начнется эра подлинной музыки.
Все закончилось, как всегда, — в выигрыше как были, так и остались мейджоры, а борцы с системой сконструировали еще более жесткую систему.
Книга подробно описывает случаи страдающих от эксплуатации независимых музыкантов, которым недоплачивает (или вовсе не платит) Spotify, чья система роялти столь запутана, что даже артисты крупных музыкальных корпораций не до конца в курсе своих отчислений из-за NDA. Впрочем, справедливости ради, независимые музыканты, как правило, всегда чем-то недовольны. На протяжении всей истории их зажимали то лейблы, то радиостанции, теперь вот стриминговые платформы. Я не музыкант, однако ж пользуясь случаем, зафиксирую личную жалобу.
Несколько лет назад я составлял еженедельные плейлисты для одного медиа. Они публиковались с привязкой к Spotify. Так вот, из микса продолжительностью в 20-25 песен Spotify не видел примерно треть, и, как правило, то были самые интересные номера. Таким образом каждую неделю я пребывал в моменте остервенения — то чувство, когда держишь в руках официально изданный компакт или винил с той или иной песней или хотя бы видишь у себя в iTunes ее mp3, а шведская фильтрационная система «все включено» утверждает, что таких песен нет и никогда не было.
Перефразируя художника Кабакова, в большие данные возьмут не всех. Год мучений со Spotify изрядно расширил конспирологический отдел моего сознания (чем шире ассортимент и легче доступ, тем больше от нас скрывают), но потом медиазаказчик перешел на Apple Music. Вот там, кстати, выбор музыки куда лучше, по крайней мере, для моих нишевых нужд, да и с роялти для артистов дела обстоят несколько честнее, насколько можно судить из открытых источников.
Трудно, конечно, представить себе более нелепую проблему сегодня, чем отсутствие каких-то песен в музыкальной шкатулке. Но, с другой стороны, сегодня они выбирают, что нам слушать, а что им придет в голову завтра — никому не известно. Особенно если учесть, что Эк уже вложился в военный ИИ-стартап.
