Глобальные перемены. Восток растет, Запад

Мы живем в стремительно меняющейся реальности, причем эти изменения фундаментальны и затрагивают, весьма долгосрочные мировоззренческие аспекты. Множится куча литературы о приходе мессий, мы переживаем значительно участившиеся даты «концов света», финансовые и экономические кризисы.

Во многом мы присутствуем на сломе, каковых не было, как минимум полтысячи лет. Внешними признаками этого является как резкий рост религиозности, эзотерических направлений, мистицизма, так и вполне реальные экономические и политические события.

Забегая вперед, скажу, что сейчас происходит изменение господствующего мировоззрения с индивидуалистического на общественное. Если хотите на коммунистическое, хотя термин не очень верен. Проблема в том, что контуры будущего не совсем ясны в настоящее время. Карл Маркс прорисовал конструкцию новых общественных парадигм, но прорисовал ее из рамок старого мировоззрения. Гений его в том, что он смог сделать это, недостаток теории в том, что ее новые общественные отношения практически невозможно вывести из старых парадигм. Попытки построения таких отношений в чистом виде в СССР и Китае потерпели крах именно поэтому, хотя те общества были наиболее подготовлены к их восприятию, но проиграли в информационной войне. Носителем индивидуалистической философии является развитой Запад. Общественную философию несет развивающийся Восток. Такие условные названия для удобства использования. Итак, посмотрим сначала на измеримые цифры и факты.

Экономика.

Посмотрим на страны G7 – как олицетворение экономического ядра развитого Запада – носителя индивидуалистической философии и стран BRICS – как носителей альтернативного видения. G7 не есть все страны Запада — туда не входят многие другие страны с индивидуалистическим подходом, но и страны BRICS не представляют все страны с общественным мировоззрением. В частности, туда не входят страны АСЕАН — Индонезия, Малайзия, Таиланд, Филиппины, Сингапур, не входят страны Арабской Лиги. Я выделил в качестве рассмотрения страны BRICS, как группу стран, которые проводят, или активно стремятся проводить эффективную совместную политику.

Очевидно, что за последние 20 лет произошли серьезные изменения в распределении экономической мощи между «Западом» и «Востоком». Однозначное доминирование Запада, которое было двадцать лет назад (десятикратное превосходство в номинальном ВВП и более чем трехкратное в ВВП по покупательской способности (ППП)) на сегодня представляет собой значительно меньшее превосходство (двукратное превосходство в номинальном и 23% превосходство по ППП, которое стремительно сокращается).

Государственный долг развитых стран Запада уже перерос их ВВП и не имеет тенденций к значительному снижению даже в прогнозах, в то время, как этот же долг для стран BRICS находится в абсолютно безопасной зоне, снижается и прогнозируется к снижению. Более того, прогнозы по балансу текущего счета системно отрицательны для развитого Запада и системно положительны для стран BRICS. Сделаю два важных замечания. Во-первых, группа BRICS чисто количественно меньше, чем G7. И вообще, вклад ЮАР в показатели БРИКС в целом не очень значителен (в три раза меньше, чем ближайший участник), то есть экономическая роль примерно как у Канады в G7. Так что, по сути, речь идет о противовесе четверки Бразилия, Индия, Россия и Китай против G7.

За последние 20 лет значительно изменилось распределение экономических сил в мире:

1. Запад утратил свое однозначное экономическое превосходство, доля его в мировом ВВП неуклонно снижается, а последние 10 лет особенно быстро.

2. Не просматриваются варианты коренного изменения тенденции. Экономический рост G7 фактически поддерживается в долг (наращиванием госдолга), однако уже сейчас размеры долга превышают все разумные пределы.

3. Создался альтернативный центр экономической мощи, вполне сопоставимый с G7. Создание оформленного центра важно, потому что можно владеть и 10% силы в разрозненном мире, для того чтобы продвигать свои цели. Но если есть персонифицированный оппонент, готовый выступать с единой политикой, то ситуация в корне меняется.

4. Рост BRICS также пока неизбежен, исходя из торгового баланса группы и уровня внешнего долга.

Разумеется, наряду с изменениями экономическими происходили изменения на финансовом рынке. Думаю, что эти изменения очень важны и нуждаются в тщательном рассмотрении, особенно в связи с тем, что темпы их многократной выросли в последнее время. Изменения в финансовой архитектуре это квинтэссенция текущих геополитических изменений. Разумеется, что кризисы сильно подталкивают к изменениям, потому что любой кризис – это урок, сам факт кризиса свидетельствует о том, что что-то неладно в проводимой политике.

Я не ставлю целей подробно разбирать последствия кризисов 1998 года в Азии и глобального кризиса в 2008 году, но подчеркну знаковые, по моему мнению, события и последствия. Итак, кризис 1997 — 1998 года. Триггером стала атака на тайский бат, что привело к его девальвации, а затем все перекинулось на Азию. Азиатский кризис разошелся волнами по всему миру, стал одной из причин технического дефолта России и российского экономического кризиса, а также девальвации и кризиса в Аргентине. Одним из последствий явилось переосмысление роли и рекомендаций международных финансовых институтов в первую очередь МВФ, а также вообще переосмысление функционирования мировых финансовых рынков. МВФ подвергся массированной критике со стороны азиатских правительств и во всем мире. Вышло множество публикаций, исследований на тему эффективности МВФ и с прямыми обвинениями политики, предлагаемой фондом в создании и углублении кризиса. Стабилизационными мерами МВФ воспользовались только Таиланд, Южная Корея и Индонезия. Остальные страны (Малайзия, Филиппины, Сингапур) уклонились от помощи МВФ, предпочитая продвигать собственную политику.

«Мир нуждается в сильном и эффективном МВФ. Сейчас, к сожалению, МВФ слаб и неэффективен. Азиатский кризис сильно уронил репутацию МВФ в Восточной Азии», — сказал Ю Яндинг – президент китайского общества мировой экономики, генеральный директор Института Мировой экономики и политик Китайской академии наук, член комитета по монетарной политике Народного Банка Китая. Я не буду приводить многочисленные работы Джозефа Стиглица (нобелевского лауреата по экономике) и комментарии ведущих западных экономистов. Достаточно упомянуть, что по результатам этого финансового кризиса в недрах самого МВФ родилась и была озвучена потребность в пересмотре стратегии, политики и рекомендаций. Здесь сразу замечу, что ничего не было пересмотрено по факту.

Основным и практически единственным «спасителем» в азиатском кризисе выступил Китай. Его торговый баланс упал вдвое с $37 млрд в 1997 до 16 $млрд в 1999 и восстановился только к 2002-му году. За это же время валовый внешний долг вырос с 6,5% от ВВП (1996) до 17,8% (2001 год). Стабильность юаня оказалась залогом выздоровления азиатских экономик и «купировала» спираль девальваций и распространение кризиса на мировую экономическую систему. В России, кризис 1998-1999 года также символизировал неадекватность рекомендаций МВФ и западных рекомендаций для перехода к благосостоянию и светлой жизни. Последствиями кризиса стала Chiang Mai Initiative (CMI). В разгар кризиса 1997 года Япония предложила создание Азиатского Валютного Фонда (вроде региональной версии МВФ). Идея встретила сильное сопротивление США. Однако в мае 2000 года была подписана инициатива по созданию сети двусторонних валютных соглашений странами АСЕАН, Южной Кореи, Китая и Японии. Инициатива заключается в создании пула международных резервов, доступных для центробанков для борьбы со спекуляциями и является компромиссной системой между изначально предложенным форматом АВФ и позицией Запада. Интересна политика Китая в дальнейшем. 21 июля 2005 году Китай отвязал юань от доллара (с 1994 года юань был жестко привязан по курсу 8,28 юань за доллар США). С тех пор юань плавно укрепляется с плато в 2008-2010 году во время мирового финансового кризиса.

Считаю, что как раз в это время началась аккуратная экспансия Китая в качестве мирового экономического игрока. Укрепление юаня означало отход от политик «всемирной пошивочной мастерской», когда слабая валюта и дешевая рабочая сила являлись главным преимущество китайской экономики. Азиатский кризис во многом способствовал «выходу» Китая на арену мировой политики, в качестве регионального центра силы и локомотива региона. Усиление юаня – объективная реальность при переходе к даже к ограниченно-плавающему курсу. Это ослабляет торговые позиции в качестве экспортера ширпотреба, но стимулирует инвестиции (приток капиталов), стимулирует экспорт продукции с высокой добавленной стоимостью, укрепляет «политическое» наполнение валюты. Собственно пожелание участвовать в регионе началось в 1996 году, однако официально формат АСЕАН плюс три (Китай, Япония, Южная Корея) был утвержден в 1999 году.

Результаты кризиса 1998 году:

1. Разочарование в Западной политике (рекомендациях МВФ) в Юго-Восточной Азии и России.

2. Создание финансового союза (пока в формате двусторонних валютных своп-соглашений) в ЮВА, формирование АСЕАН+3 с включением Китая, Японии и Южной Кореи.

3. Региональное взаимодействие довольно сильно развивалось вплоть до разработки АКЮ (Азиатской валютной единицы – аналогом ЭКЮ – европейской валютной единицы, которая предшествовала евро). АКЮ – некий индекс, средневзвешенная величина, основанная на экономических показателях стран АСЕАН+3 для сопоставления различных валют. Концепция была детально разработана, и объявление планировалось на 2007 год, однако было отложено «в силу давления внешних обстоятельств, в том числе политических».

Кризис 2008 года. Триггер – банкротство крупных американских банков. Ну и дальше кризис через финансовые рынки распространился по всему миру. Лечением была выбрана накачка экономик деньгами. Это и мультитриллионные пакеты, и выкуп плохих долгов, программы «количественного смягчения 1,2,3». В общем размышлении долгосрочная эффективность этих мер подвергается сомнению, но в текущей ситуации принято считать, что они позволили выровнять ситуацию.

Рассмотрим, что же произошло в мире после 2008 года?

Основным следствием мирового кризиса явилось то, что драйверами роста за этот период стали развивающиеся экономики – они обеспечили 71% общего роста мирового ВВП. Однако не менее важным фактом является дальнейшая перестройка мирового финансового рынка. За период после кризиса Китай заключил соглашения о прямой бездолларовой торговле с Россией, Японией, Чили, Австралией, частично отказался от долларов в торговле со свыше 18 странами мира (через валютные свопы), Иран готов продавать нефть за рубли и юани. Япония подписала соглашения о валютных свопах с Бразилией и Индией. Хочу отметить и качественное изменение в финансовой системе Юго-Восточной Азии. Чанг Майская инициатива трансформировалась от двусторонних соглашений в многосторонние. Резервный пул вырос с 2 млрд. USD в 2009 до 240 млрд. USD в 2012. Итог: мы видим, как стремительно выздоравливает Восток, на фоне чахнущего Запада.