Удивительные истории, связанные с периодом введения национальной валюты Казахстана, вспоминает Берлин Иришев – известный казахстанский банкир в период с 1990 по 1996 год, занимавший посты главы Казвнешэкономбанка, Alem Bank Kazakhstan, Государственного экспортно-импортного банка Казахстана, а также советника президента РК по финансово-банковским вопросам.
«Жизнь человека зависит от кровообращения, жизнь народа зависит от денежного обращения», – этим эпиграфом, цитатой из декрета Парижской коммуны, открывались страницы книги, которая называлась «Денежно-кредитная политика: концепция и механизм». Книга была написана еще до развала Советского Союза, в конце 1980-х годов, когда монетарная политика считалась прерогативой Москвы и недосягаемой для периферии. И я не ожидал, что со временем она станет настольной для тех, кто интересовался премудростями организации суверенной денежно-кредитной политики.
Вопросы монетарной политики приобрели актуальность и стали реальными в связи с созданием в стране собственного центрального банка и особенно в связи с выпуском национальной валюты - тенге. Советский Союз развалился в августе 1991 года, но мы шли к выпуску тенге два года. Ключевое решение принималось на уровне руководства страны, но практическая реализация задачи выпала на плечи двух личностей. Первым был Даулет Хамитович Сембаев, в первые годы независимости работавший первым заместителем премьер-министра РК, который курировал этот вопрос от правительства. Вторым – Галым Байназарович Байназаров – руководитель Национального банка. Они успешно справились с решением сложной задачи и их имена достойны Национального Пантеона.
Наличные тенге вошли в обращение 15 ноября 1993 года, и на них стоит подпись Галыма Байназарова. Ставить подпись на национальной валюте — это эксклюзивный исторический шанс. На долларе США красуются подписи президентов страны, начиная от Джорджа Вашингтона. На евро – имена его создателей Жан-Клода Трише и Марио Драги. Стабильность евро, как и доллара, во многом связана не только с устойчивостью экономики, но и с авторитетом и профессионализмом главных банкиров. В такой же мере такое измерение относилось и к нашим банкирам, которые имели прямое отношение к эмиссии национальной валюты.
Гарантия стабильности национальной валюты – тенге – заверялась подписью руководителя Центрального (национального) банка Галыма Байназарова.
Здесь позволительно будет обратить внимание на то, что фамилия «БАЙ НАЗАР (ов)» – это фамилия первого президента – «НАЗАР БАЙ (ев)» – наоборот. Совпадение загадочное и даже мистическое.
С появлением собственной национальной валюты впервые в истории Казахстана обозначилась задача по созданию доверия населения к новой валюте. С этой целью Alem Bank первым из БВУ провел котировку тенге в долларах, в соотношении 4,52 тенге за доллар, и открыл свободные торги доллара для населения страны. Исторический момент свободного доступа к заветному доллару США впервые за 70 лет СССР. Перед банком образовались огромные очереди. Продажу долларов за тенге по такому курсу Alem Bank проводил за счет своих валютных резервов.
Свободная конвертируемость тенге к доллару для населения вызывала доверие к национальной валюте и была важным фактором ее стабильности.
Но уже на самом старте тенге произошли неожиданные драматические события с прародителями тенге. Буквально через месяц после выпуска тенге Галым Байназаров был внезапно отстранен от должности и оказался в статусе подследственного. Поводом для разбирательства стало решение главы Нацбанка выкупать наличные доллары через коммерческий банк в Жамбыле (нынешний Тараз). Следствие шло на протяжении нескольких лет, при этом Байназаров был уволен из НБ РК, а его место занял Сембаев.
Летом 1995 года я неожиданно для себя получил от главы государства предложение занять пост советника президента по финансово-банковским вопросам с месячным окладом в 7 тыс. тенге – $100 по курсу того времени. Для сравнения, мой оклад в банке тогда составлял $1000. Я попытался взять самоотвод, но президент его не принял. Он сообщил мне, что через некоторое время я должен буду возглавить Нацбанк. Советником я поработать согласился, но эту идею – о том, чтобы руководить НБ РК – я отверг сразу. Но, пользуясь случаем, поинтересовался судьбой Байназарова. Президент спросил, что я думаю об этой ситуации. Мое мнение было предельно ясным: в рыночных условиях банки сами определяют, где, у кого и по какой цене покупать иностранную валюту, и здесь криминала нет.
Президент тут же позвонил генеральному прокурору Жармахану Туякбаеву: «Слушай, Жармахан, давайте прекращайте дело на Байназарова. Сколько уже тянется это дело, и вы до сих пор не можете предъявить обвинение?». Презумпция невиновности была восстановлена одним телефонным звонком президента.
Сдерживая внутреннее ликование, радость за судьбу Галыма, я сразу же предложил пригласить его на работу в Высший экономический совет к его главе – доктору Чан Янг Бэнгу. Идея реабилитации Байназарова с трудоустройством в Администрации нашла понимание у главы государства. Я попросил его согласия сообщить Галыму эту новость в тот же день.
Покинув здание Администрации на улице Фурманова, я сразу же позвонил домой Байназарову. Трубку сняла его супруга и сообщила, что говорить он не может, потому что «устал и отдыхает». Но я настоял на своем и лично сообщил Галыму о том, что он теперь восстановлен в правах и статус подследственного снят. И что его ждет новая работа в Высшем экономическом совете. История эта для меня стала незабываемой. Были спасены честь и достоинство человека, чья подпись стояла на национальной валюте – тенге.
Сменщика Байназарова на посту главы Нацбанка – Даулета Сембаева – тоже отстранили от должности внезапно. Причина была банальной – кризис в одном из коммерческих банков. Эта история возникла неожиданно и разворачивалась быстро. В первые дни 1996 года мне позвонил Назарбаев. Голос президента в телефонной трубке был раздраженным, он звонил из больницы. Он поинтересовался, заходил ли ко мне Сембаев и согласовывал ли он свои действия со мной, включая текст письма на его имя? Я сказал, что нет. Назарбаев предложил мне «вызвать его и разобраться». Мое уважение к Даулету Хамитовичу было настолько высоким, что я не посмел бы его вызывать в Администрацию, поэтому сам приехал к нему в Нацбанк.
«Вина» Даулета Хамитовича состояла в том, что он в самом начале 1996 года обратился к главе государства с письмом, где просил оказать срочную финансовую помощь для спасения Крамдс Банка в размере нескольких миллиардов тенге. Возмущение президента было вызвано тем, что накануне, в декабре, Нацбанк организовал посещение президентом Крамдс Банка, отрекомендовав главе государства этот банк как один из самых устойчивых в системе.
Президент перезвонил через пару часов и еще раз напомнил мне свое прежнее предложение: согласен ли я на должность руководителя Нацбанка? Я еще раз подтвердил свой отказ. Тогда он попросил подготовить кандидатуру на место Сембаева. Я назвал имя его заместителя – Ораза Джандосова. События разворачивались так быстро, что я до сих не представляю себе истинный контекст скоротечности решения по освобождению Даулета Хамитовича. На созванном срочном заседании правления Нацбанка Нурсултан Назарбаев формально поблагодарил Сембаева и сообщил о назначении главой Нацбанка Жандосова.
Ситуация с Сембаевым ни тогда, ни теперь мне не кажется настолько критичной, чтобы действовать так резко, особенно когда все ожидали стабилизации покупательной способности тенге, а авторитет, ответственность и мудрость Сембаева не вызывали у профессионального сообщества никаких вопросов.
В самом начале своей истории казахстанский ЦБ, эмитент тенге, на купюрах которого красовались подписи его «родителей», гарантирующих стабильность нацвалюты главных банкиров страны, попал в сложную ситуацию. Вспоминая эти истории, у меня всплывает в памяти картина Ильи Репина, на которой Иван Грозный убивает своего сына. Как правило, руководители центральных банков сохраняют свою позицию как минимум 5 лет. Это придает стабильность денежной политике и, собственно, самой национальной валюте.
В этой цепи внезапных отставок следующим актом стал перевод на дипломатическую работу вице-президента Ерика Асанбаева, который курировал экономический блок страны. Это произошло тоже в феврале 1996-го, Асанбаева отправили в Германию.
Именно с этим периодом связано и начало эры дикой приватизации предприятий в ключевых секторах экономики, переход «под иностранное управление» промышленных гигантов (некоторые из них после серии скандалов сегодня возвращают под контроль РК). Началось ослабление доходной части госбюджета: новые «хозяева» преднамеренно переводили самостоятельные предприятия – плательщиков бюджета – в цеховые звенья внутри нового конгломерата, отсекая их от бюджетных обязательств. Одновременно возникали схемы по оттоку капитала из страны.
Тревожность ситуации – я как советник президента фиксировал ее уже к началу 1996 года – была изложена в служебной записке на имя главы государства, которую мы подготовили вместе с моим коллегой, советником президента Алтаем Тлеубердиным. Мы выступали против передачи собственности сомнительным управленцам, пусть даже и иностранным. Правительство в ответ организовало спектакль – закрытое обсуждение ситуации с новыми хозяевами предприятий, но без участия прессы. К слову, базовые аспекты тех дискуссий в отношении приватизации, которые идут и сегодня, впервые получили отражение в нашей записке на имя Назарбаева еще 28 лет назад. Наше видение вызывало беспокойство авторов идеи массовой передачи лакомых кусков под «иностранное управление». Передо мной замаячила дипломатическая «путевка» на Запад, мне было предоставлено право выбора страны, и выбор пал на столицу мировой культуры – Париж.
Все эти события не стоили бы упоминаний, если бы экономика страны процветала, а курс тенге оставался бы на стабильном уровне без потрясений – без неожиданных девальваций и неуправляемой инфляции.
Сегодня, чтобы оценить экономическую ситуацию в стране за 30 лет, достаточно посмотреть на курс национальной валюты: в нем отражаются успехи и провалы экономических программ, рост или ухудшение народного благосостояния.
Сегодня курс составляет 460–470 тенге за доллар, то есть казахстанцы платят за доллар в 100 раз дороже, чем на старте истории тенге.
