Фальстарт казахстанских инвестиций
В Казахстане продолжается экономический кризис. Не тот, что является отголоском мирового макроэкономического, хотя и связан с последним общностью происхождения. Причина его в нарушении согласованности действия механизмов регулирования производства, распределения и использования ресурсов. Производятся только те продукты, которые дают сиюминутную прибыль, ресурсы используются для потребления, а не для совершенствования и расширения производства. Простаивают работоспособные предприятия, квалифицированные специалисты вынуждены в лучшем случае переходить в сферу торговли и услуг. Это снижает производительность труда, от которой зависит прирост богатства общества и уровень жизни населения.
Выход из кризиса один — расширять производство, больше производить, чтобы жить лучше. Для этого надо возобновить производство на работоспособных предприятиях, модернизировать их, строить новые взамен устаревших, чтобы лучше использовать способности специалистов и повышать производительность труда, производить товары, которые улучшают качество жизни людей. В свою очередь, для этого надо воссоздать механизмы регулирования, которые стимулировали бы производство не только продуктов сегодняшнего потребления, но и продуктов, дающих возможность повысить уровень жизни в будущем. Эти продукты должны быть кем-то оплачены, и расходы на их оплату называются производственными инвестициями.
Для реализации этой очевидной стратегии в Казахстане был создан инвестиционный фонд, с многомиллиардной бюджетной подпиткой. Предполагались масштабные вложения именно в несырьевой сектор, чтобы уйти от сырьевой модели экономического развития. Увы, на сегодняшний день результат этой деятельности – примерно 32 млрд. тенге ($ 250 млн.) выделенных на 33 инвестпроектов, из которых на сегодня 80 % нерентабельны.
Из-за того, что коммерческая ценность этих проектов сомнительна или даже отрицательна, Инвестфонд имеет падение стоимости инвестиций порядка 15 млрд. тенге.
Инвестиционная политика, — в этой связи говорит Председатель Правления АО «Инвестиционный фонд Казахстана» Максат Кабашев, — по крайней мере, в той частности, что осуществлялась прежним руководством ИФК, была изначально построена на неверных принципах. Схема сотрудничества инвестора с предприятиями предполагала скорее не их развитие, а быстрое обогащение партнеров ИФК, путем банального растаскивания полученных средств и или бегства с ними, или просто стагнации в приятном ничегонеделании.
Дело в том, что средства, предоставляемые Инвестфондом, это деньги, а со стороны предприятий в качестве партнерской доли предлагались основные средства производства, недвижимость и прочее имущество. Зачастую они были неверно оценены, и ликвидность некоторых компаний, таким образом, переоценена в разы, некоторых – на порядок. Кроме того, схема инвестирования только формально была партнерской.
Во-первых, средства выделялись под 9 простых процентов в год (что меньше показателя инфляции) при этом, по смыслу этого бизнеса залоги не предусматривались.
Во-вторых, доля участия Инвестфонда в предприятии всегда составляла не более 49% пакета, в результате чего Фонд не мог или не хотел вмешиваться в операционную деятельность компании-партнера, даже если она вела к банкротству. Ситуация усугубляется отсутствием прозрачной системы управления: инвестор зачастую до сих пор не может, влиять на принятие решений в компаниях. В этих условиях, в частности, невозможно грамотное использование кризис-менеджеров, которые могут успешно работать только на условиях прямой материальной заинтересованности в коммерческой состоятельности проектов.
Ситуация с «очередным» предбанкротством ИХМЗ, в который ИФК зашел три года назад, являет собой прозрачный пример несостоятельности прежней модели работы ИФК. Деньги потрачены, а результата нет.
Челночная технология, когда привозное сырье – из России или иных стран — обрабатывалось в Казахстане, была выгодна во времена СССР, который и строил все производства как единый народохозяйственный комплекс. Теперь ИХМЗ более не является владельцем сырья, у него осталось в распоряжении достаточно ценное оборудование, которое было новым лет 15 назад и технология, соответствующего уровня, которая подгонялась под имеющиеся мощности.
Рынок же редкоземелов, особенно высокого передела – узок. Его держателями являются страны — основные потребители этой уникальной продукции: США, Франция, отчасти Германия и Швеция, то есть те, кто владеет и активно использует авиакосмические и радиоэлектронные технологии. Рынок давно поделен, поскольку у каждой из этих стран практически есть мощности по производству, например, ниобия и тантала. Пускать Казахстан в эту дружную семейку никто не собирается. 1% доля Казахстана на этом рынке, которая с огромным трудом обеспечивался ИХМЗ, в основном на советском заделе — это предел возможностей отечественной промышленности на этом оборудовании. Его модернизация будет стоить еще несколько десятков млн. долл. У ИХМЗ таких денег нет. И взяться им в общем неоткуда. Все вместе это означает печальную перспективу исчезновения даже малой возможности существования в Казахстане высокотехнологичных производств.
Правда, создается впечатление, что проект изначально строился не как коммерческий, а как социальный. Предприятие-то являлось градообразующим, на нем работало более 2000 человек, плюс члены семей. Инвестиции в производство были для всех этих людей – от инженеров до чернорабочих — не просто средством выживания, это была практически овеществленная вера в лучшие времена, в будущее. Теперь все, скорее всего придет к закономерному финалу: кто-то уедет в поисках лучшей доли, кто-то сумеет прижиться в сфере услуг, однако с перспективой выпуска очередной отечественной продукции высокого передела видимо придется распрощаться.
Пример ИХМЗ отнюдь не уникален. Конечно, новая команда управленцев Инвестфонда настроено решительно, и предпринимает по большинству подобных проектов грамотные шаги по выходу из кризисных ситуаций. Однако время не стоит на месте, ситуация постепенно выходит из-под контроля, благодаря прежним ошибкам и запоздавшему старту. Был шанс несколько лет назад использовать благоприятную конъюнктуру мировых цен на энергоносители, чтобы запустить несколько перспективных инвестпроектов, не дать им выдохнуться на старте. Теперь эта возможность если и не упущена безвозвратно, то на повторную попытку уже понадобятся иные масштабы средств и иное административное обеспечение.
