Страсти Иоанна
Неоднозначный фильм Павла Лунгина «Царь» едва ли понравится отечественному зрителю: кровавые сцены, искажение истории и черно-белые тональности скорее прошли бы на ура в театре – в кино такие страсти на любителя.
«Царь», при всех его неоспоримых достоинствах, включающих в себя и отменную актерскую игру Петра Мамонова, и выверенность композиции, и заслуживающие самых лестных отзывов старания гримеров, все же слишком незамысловат. Тема раскрыта настолько, что не оставляет после себя никаких вопросов, и лишь иногда хочется произнести вслух: «Зачем, о Боже?». Обращение к высшим силам как к абстрактной субстанции, к режиссеру, например, или к Петру Мамонову.
«Царь», безусловно, ¬самый изящный лунгинский фильм: аскетичный, будто ¬на¬писанный скорописью, напрочь лишенный присущих костюм¬ному кино нафталиновых обертонов. Репутация Лунгина после большого прокатного успеха «Острова» заставляет смотреть в религиозном ракурсе и «Царя», который скорее походит на ранние лунгинские «Луна-парк» и «Такси-блюз» с тем же Мамоновым. Ведь в них режиссер сталкивал архетипы: фашиста с евреем, таксиста с музыкантом. А здесь – Иван и Филипп – такая же контрастная пара живых символов, чей конфликт можно понимать как историю про встречу верующего с дьяволом.
Царь Иван Грозный в исполнении Мамонова получился не грозный, а скорее просто сумасшедший. У него глаза пророка и поступки тирана. Историки не согласились с Лунгиным, подчеркнув, что настоящий царь был великий мыслитель, философ, реформатор, собиратель земель, а режиссерский замысел переиграл, получается, всю историю. И в то же время Петр Мамонов, под которого, как известно, сценарий и писался, в фильме дает вполне аутентичного Ивана Грозного – злобно щурится, ехидно улыбается, натурально сходит с ума, заговаривая зрительный зал религиозным речитативом. В уме ассоциативно всплывает образ государя, написанный художником Репиным: руки в крови, в глазах нездоровый блеск.
По сюжету кинокартины в 1566 году царь Иван, окруженный опричниками, ¬вызывает с Соловков в Москву игумена ¬Филиппа – Янковского, обладателя всех возможных христианских добродетелей и здравого рассудка. Царю понадобился заступник перед высшими силами, так как он в тайне боится ада и возмездия. Умный Филипп это прекрасно видит и соглашается быть митрополитом в надежде образумить царя. Ополоумевший герой Мамонова раскрывается в образе всеобъемлющего зла, герой Янковского – в образе мученика за веру и судьбы своего многострадального народа, эдакого чистого и непоколебимого добра. Характеры сильные, но плоские, слишком очевидные. Их противостояние усиливается демонстративным хождением по мукам, адом на земле, сотворенным царем-самодуром и многочисленными опричниками. Особенно удался эпизод, где Вилле Хаапасало устраивает красочную презентацию виселиц по чертежам Леонардо. Проблема здесь кроется лишь в том, что за кинематографическими трюками ничего не скрывается и не нужно ожидать от «Царя» прежней мистики «Острова». Нет здесь религии, назиданий и света, и даже музыкальное сопровождение фильма настраивает на волну сомнений. Однозначно Лунгин и компания в «Царе» устроили настоящий перфоманс.
