В «Двойнике дьявола» новозеландский режиссер Ли Тамахори, заручившись финансовой поддержкой бельгийских и голландских продюсеров, рассказывает историю иракского Калигулы – первого и любимого сына Саддама Хусейна. Из политического триллера или драмы жизни влиятельного мерзавца, коим стараются представить фильм его создатели, «Двойник» оборачивается весьма специфичным зрелищем с восточным золотым китчем, насилием и сексом на грани и за гранью.
Выход «Двойника дьявола» широко не анонсировался ни в Сети, ни в кинотеатрах, потому, появившись в прокате, явно был «темной лошадкой». Позже далекие от политики зрители узнали, что дьяволом называли старшего сына Саддама Хусейна Удея, известного разгульно-деспотичным образом жизни с кокаином на завтрак, пытками провинившихся соратников на обед, похищением школьниц с последующим насилием и изуверствами – на ужин. И все это вперемешку со стрельбой из золотого «калашникова» и прочим наслаждением собственной мегаломанией. Понятно, что безнаказанность отпрыска лидера государства совсем не нравилась простому иракскому народу, и заслуженная расправа была только вопросом времени. Поэтому Удей, вслед за отцом, решил завести собственного двойника. Им, на свою беду, стал его бывший одноклассник – молодой иракский офицер Латиф Яхиа (обоих играет Доминик Купер). Предложение, от которого Латиф, естественно, не мог отказаться, погрузило неиспорченного лейтенанта, отягощенного долгом чести, в пучину порока, дорогих дизайнерских цацек и смертельной опасности, выходом из которой мог стать только побег.
Собственно, фильм снят по мемуарам этого самого Латифа Яхиа, которому все-таки удалось бежать в Европу. Правды в книге, как теперь стало известно, не сыскать, но тогда, в 1990-е годы, мемуары Яхиа стали очень популярным чтивом. В первую очередь, потому, что информации о Хусейне поступало крайне мало, а сам он был демонизирован на Западе до невозможности. Все эти фантазийные истории сделали Яхиа медиазвездой, хотя героического в его биографии, как свидетельствуют спецслужбы, ничего и не было.
Но так получилось, что байки двойника пришлись по душе режиссеру Тамахори, известному большими голливудскими проектами «Умри, но не сейчас», «Три икса 2», «Пророк», «На грани». Поработав с большой сказочной формой (Джеймс Бонд, герои комиксов), Тамахори вроде и снимал триллер на некогда актуальную иракскую тему с персонами более чем интересными для взгляда кинематографиста (мафиозный клан Хусейнов), но получилась все та же фантастика. Хотя, казалось бы, давления от голливудских студий и американского идеологического крена режиссер не испытывал, а за скромные бельгийские деньги имел явно больше авторской свободы.
Но политика в «Двойнике дьявола» – война с Ираном, война из-за Кувейта, шиитский мятеж, которая могла бы стать для режиссера гражданским, независимым высказыванием, послужила лишь фоном для демонстрации разложения иракской верхушки с нескончаемыми вечеринками с блек-джеком и девицами. Благодарность автору можно выразить, пожалуй, только за то, что сам Хусейн-старший в фильме получился совсем не плоским, картонным тираном, каким была велика вероятность его увидеть, а неглупым семейным патриархом, похожим чем-то на Тараса Бульбу, замахивающегося на отморозка-сына за его «проделки».
В остальном же история, рассказанная Ли Тамахори, могла быть историей лидеров любого другого диктаторского режима, биографией крупных мафиози – да мало ли таких, творящих беззаконие! Недаром «Двойника дьявола» чаще сравнивают с драмой «Лицо со шрамом», где Аль Пачино так характерно и харизматично сыграл криминального авторитета Тони Монтану. Сравнение, правда, оказывается не в пользу первого фильма. А попытки молодого Доминика Купера, для которого это новый прорыв в карьере после многочисленных ролей бойфрендов главных героинь, так же смачно облизать сигару, как это делал Пачино, не производят должного эффекта.
Но в целом облик обоих персонажей, сыгранных Купером, охотно пестуется режиссером. Различает их с «Калигулой» Тинто Брасса лишь самая малость – Брасс, как-никак, визуально воспевал женскую плоть, Тамахори – смуглого со жгучими черными усами крутого парня в зеркальных очках и брендовой одежде, еще немного – и вылитый Фредди Меркьюри. На фоне скандальной светской хроники, героем которой становился новозеландский режиссер, это не вызывает никакого удивления.
