Евгений Аман: «Это уже просто шаблон какой-то – всегда критиковать действия Минсельхоза»

По всем прогнозам, да и по промежуточным результатам уборочной кампании, Казахстан в этом году соберет рекордный урожай зерновых. Однако текущая ситуация складывается, как в том анекдоте: в сельском хозяйстве есть две проблемы – неурожай и хороший урожай. По сути, нынешняя осень в очередной раз показала болевые точки аграрного сектора страны – это, прежде всего, недостаток, а кое-где – отсутствие не то что современной, а даже просто инфраструктуры. Это касается как элеваторов и зернохранилищ, так и вагонного парка. Так, на встрече с коллегами по партии «Нур Отан» премьер–министр Карим Масимов заявил: «Я разговаривал с акимами. Часть зерна все-таки придется хранить, в том числе, и на полях. Сейчас министерством принимаются различные меры. Важнейшая задача на сегодня – экспортировать как можно быстрее».
В результате рекордный урожай может обернуться не менее рекордными потерями. О ситуации, складывающейся на зерновом рынке, о перспективах казахстанского экспорта, а также о новой стратегии Министерства сельского хозяйства «Къ» рассказал ответственный секретарь Минсельхоза Евгений Аман.

– Евгений Иосифович, как урожай, какие прогнозы, сколько планируете собрать зерна?

– Не могу сказать по объемам, не хочу гадать. Однако текущая ситуация такова – сейчас убрано порядка 70% площади, и средняя урожайность на сегодня – 15,9 ц/га. Такого в истории, по крайней мере, независимого Казахстана никогда не было. По северным областям сейчас 19,9 ц/га, должны, если погода позволит, выйти на 20. И Кустанай, основной зерносеющий регион – 17,7 ц/га, при этом не исключено, что могут выйти на 18. В целом же могу прямо сказать, что то, что видно в поле – это, конечно, небывалый урожай.

– Так погода подсобила?

– Безусловно, погода благоприятствовала, но, хочу отметить, что сами крестьяне говорят, что этот урожай – следствие не только объективных погодных факторов. Это и результат применения технологий, производительной техники; семена и остальное – весь комплекс. Мы проезжали по полям. Даже в такой влажный год – стоят чистые. Есть, конечно, отдельные горе-хозяева, но в целом – засоренность низкая. Сейчас архиважно до конца на высоком уровне уборку провести. В результате, уже на сегодня можно утверждать, что мы уйдем за 20 млн тонн, поскольку у нас уже на текущий момент собрано 19,7 млн. А в целом, если погода позволит, то не исключено, что может и до 25 млн тонн дойти. Это будет абсолютно рекордный показатель.

– Рекорд – рекордом, но уже сейчас из разговоров с аграриями ясно, что возникает вопрос – где хранить?

– Возникает… Нельзя сказать, что этот вопрос извечный. Он возникал в 2009 году, когда мы получали хороший урожай. За эти пару лет дополнительно хранилищ примерно на 300 тыс. тонн построено. Но, в целом, в этом вопросе бизнес еще слабо себя проявляет. Тут надежда и на «авось», и на то, что кто-то что-то имеет. Но сегодня очень недорого можно ставить локальные зернохранилища модульного типа.

– А в этом году ожидаются большие потери?

– Если зерно сухое, а пока оно идет с нормальной влажностью, то хранить его на открытых площадках вполне допустимо. В зиму его перекинул, охладил, и до марта зерно можно держать на открытых площадках, а, по мере высвобождения элеваторных и складских емкостей, прятать под крышу.

– Но есть же технологии хранения и в открытом поле, в частности, рукава. Их сейчас применяют?

– Да. Модная вещь, но предприниматели говорят, что под рукава большую площадь надо, чем под бурты – высота же меньше.

– Сейчас многие мелкие, средние хозяйства жалуются, что собственники элеваторов у кого-то берут зерно на хранение, у кого-то – нет. Можно как-то на них повлиять?

– Как вы себе это представляете? Что, мы станем диктовать бизнесу условия его работы? Это – вопрос из области того, что опять Минсельхозу надо обеспечить регулируемые процессы.
Со стороны «КазАгро» строительство зернохранилищ давно включено в приоритетные программы кредитования. Эта беда не пришла неожиданно. Все знали, что емкостей не хватает. И тот, кто об этом всерьез думал, тот вместо джипа построил хранилище. Недавно один зерновик мне жаловался на то, что негде хранить зерно, не хватает зерновозов, почему государство ничего не делает? В ответ я его спросил, почему они, зерновики, ничего не делают – не объединяются для покупки зерновозов, не строят зернохранилищ? Я его прямо спросил, мол, вот ты недавно купил новый джип примерно за $100 тыс., а зернохранилище на 3–4 тыс. тонн стоит, ну, два таких джипа.
В среднем кубический метр зернохранилища обходится в $50–100 максимум. Я все же полагаю, что, наверное, этот год чему-то научит зерновиков.

– Но мне казалось, прошел тот период, когда народ с урожая закупал джипы, квартиры…

– Может, приоритеты другие – кому-то срочно надо технику обновлять. Да и кризис многих насторожил…

– С хранилищами понятно, но зерновозы-то подороже будут…

– По зерновозам можно претензии предъявлять и «Казахстан Темир Жолы», и Зерновому союзу. Конечно, парк зерновозов надо увеличивать и обновлять. Сегодня мы можем вывозить из страны 600–700 тыс. тонн ежемесячно. Это – 5 тыс. своих вагонов, и 6 тыс. – привлекаемых из-за рубежа. КТЖ взяло на себя обязательства подавать под погрузку ежемесячно 10–11 тыс зерновозов. С учетом оборачиваемости, это даст возможность вывоза как раз 600–700 тыс. тонн.
У нас, конечно, логистика – слабое место. И парк вагонов недостаточен, и пропускная способность порта Актау низкая, и сухогрузов не хватает. При этом, я убежден, что мы среагировали вовремя и поняли, что на море не будем конкурентоспособны, если не удешевим транспортировку. При удешевлении тонны на $40, а именно такие цифры заложены в уточненный бюджет этого года, мы становимся «проходными» в портах.
Госкомиссия вопрос рассмот-рела, протокольное поручение есть, в бюджете деньги предусмотрены: 5 млрд – из корректировки, 5 млрд – на следующий год. Сейчас бюджет находится в парламенте. Надеюсь, депутаты нас поддержат.

– Планы – это хорошо, а когда непосредственно начнется удешевление?

– «Продкорпорации» и Центру транспортных услуг поручено уже сегодня удешевлять за счет собственных ресурсов, а потом затраты им компенсируют из бюджета, по схеме прошлого года. Кроме того, из бюджета на переброску зерна из северных элеваторов в западные и южные выделено 1,7 млрд тенге. Сейчас на ряде элеваторов есть остатки зерна, которые мы планируем перебросить.

– Евгений Иосифович, какой в этом году будет объем закупок «Продкорпорацией»? Сколько планируется закупить?

– Пока речь идет о 5 млн тонн. Может, на этом не остановятся.

– Говорят, в этом году будет открыт Иранский коридор?
– Вообще-то, по существу, это – вопрос к «Темир Жолы». Но, насколько я знаю, на нашем участке работы завершаются, а на иранском еще идут.

– То есть, резюмируя, можно сказать, что проблемы зерновиков не в том, что денег не хватает. В связи с этим, как двигается модернизация господдержки зернопроизводства? Весной Минсельхоз объявлял о намерениях заменить субсидии на зерно удешевлением кредитов, лизинга. Что-то изменилось?

– Этот сезон лишь убедил нас в правильности концептуального подхода к изменению системы господдержки в растениеводстве. Правда, сейчас на нас обрушилась массированная критика…

– Это, честно говоря, удивляет, поскольку, как я понимаю, там не настолько критические изменения…

– А важно быть просто «против». По отношению к Минсельхозу это постоянно. То мы ничего не делаем, то, если делаем, то не то, не так, и не тогда. Это уже просто шаблон какой-то – всегда критиковать действия Минсельхоза. А если говорить о субсидировании, то Минсельхоз постоянно находится в поиске наиболее эффективной модели. Я убежден, что, если деньги из бюджета выделяются бизнесу, то надо их использовать максимально рационально. Мы будем продолжать субсидировать удешевление удобрений, гербицидов, семян. Эти программы понятны, конкретны, транспарентны и проверяемы. Что касается субсидирования на 1 га, то ее администрирование – сложное.

– Чего же там сложного? Приехал, посмотрел-проверил, подписал…

– Ну-ну. Возьмем, например, один район Акмолинской области – в 600 тыс. га посевных площадей. В течение двух недель одна и та же комиссия, с одним и тем же начальником управления сельского хозяйства, должна объехать тысячи хозяйств, десятки тысяч полей… Здесь и коррупционная составляющая очень высокая, и мы подставляем людей, которые просто не в состоянии физически сделать мониторинг происходящего в течение очень короткого периода.
Это – организационная составляющая. Есть и другая сторона – огромное количество документов. Кроме того, субсидии не стимулируют бизнес ни к обновлению техники, ни к применению новых технологий. То есть, это просто компенсация каких-то потерь.

– Скорее, поддержка оборотных средств…

– Да, но для этой цели нужен другой инструмент. Мы говорим – получайте кредиты. При этом нам надо обеспечить доступность этих кредитов. Кроме того, этот вид бизнеса нельзя назвать нерентабельным. Если при отмене субсидий ожидались бы какие-то социальные потрясения, тогда – другое дело. Но на сегодня зерновое производство – самый привлекательный бизнес в сельском хозяйстве, и обеспечивать для него еще дополнительные доходы, причем за счет налогоплательщиков, тех же бюджетников – нецелесообразно. Между тем более важны другие цели – диверсификация культур, обновление техники и обеспечение…

– А зачем стимулировать обновление техники? Это – дело каждого предпринимателя. Может, нравится кому-то 20 лет работать на одном комбайне. И не нужна ему высокая производительность при дополнительных затратах.

– Насколько я знаю, обновлять технику хотят все. Но не все имеют возможности. На сегодня система лизинга у нас – очень дорогое удовольствие. И нужны средства, чтобы сделать ее более доступной.

– А вообще, о каком объеме средств, каких цифрах идет речь?

– На сегодня по стране на субсидирование в растениеводстве на 1 га всего тратится более 18 млрд тенге. На зерновое производство – около 11 млрд, из них в три крупнейшие зернопроизводящие области (СКО, Петропавловскую, Костанайскую и Акмолинскую – прим. «Къ») уходит 8 млрд тенге. Вот, в целом, о 8 млрд и разговор.
Планируется отменить субсидии на зерновые и оставить их лишь на овощи и картофель. Мы изучили ситуацию по Костанайской области. Там субсидий выделяется порядка 2,6 млрд. Вместо них наиболее предпочтительны, самое первое – удешевление ставок по лизингу сельхозтехники.
На сегодня лизинг сельхозтехники в «КазАгро» осуществляется по нескольким программам, которые различаются процентными ставками. Есть лизинг под 4%, есть под 9%, и есть под 12% – в зависимости от источника средств. Конечно, меньше всего самого дешевого – примерно 1–2% от всего объема. И вот, чтобы удешевить до 4–5 % остальные, необходимо дополнительное финансирование.
Эти 2,6 млрд можно разделить на две части – на удешевление лизинга и кредитов. По кредитам можно опираться на практику этого года, а именно, Костанайской области, где под гарантии СПК было выделено 6 млрд тенге. Люди с удовольствием взяли эти деньги под возврат зерном. По сути, сделали фьючерсный закуп. Эта схема применима, тиражируема, если ее соответствующим образом зарегламентировать.
Вот мы и хотим эту вторую половину направить на капитализацию СПК. Чтобы они гарантировали возврат кредитов. Нам бюджет дает 80 млрд на оборотку, но мы их не осваиваем, потому что доступность невысокая и срок небольшой – в ноябре-декабре их надо вернуть. А с СПК мы можем увеличить срок возврата кредита до марта-апреля.

– Но СПК будут оценивать риски по кредитам и прочее – это новые для них функции…

– Да, это потребует внесения в законодательство целого блока изменений. Поэтому, скорее всего, 2012-й год уйдет на изменения в законах – в бюджетном кодексе, о регулировании АПК, о зерне. То есть, все эти вещи надо прописать. Приобрести соответствующие компетенции и полномочия. Мы предполагаем, что СПК смогут брать в залог землю, технику, то есть делать то, чего сегодня БВУ не делают.

– Получается, что создается этакий эрзац «Агробанка»?

– Нет, это несколько другое…

– Но ведь сегодня есть финансовые институты «Каз-Агро»…

– Мы хотим приблизить СПК к своим территориям. Они у себя лучше знают. И потом, наши филиалы «КазАгро» будут выдавать деньги, а гарантировать будут СПК. Есть еще третье направление. Для бизнеса очень важен гарантированный сбыт зерна… Мы хотим законодательно прописать норму о минимальной гарантированной цене. Например, в этом году мы посчитали – 25 тыс. – это цена, которая позволяет рентабельно вести производство.

– На сегодня рыночная цена – $170. Это – хорошая цена?

– Хорошая. Это и есть минимальная гарантированная цена. То есть мы говорим, что, когда возникает необходимость на внутреннем рынке, мы закупаем, например, по $160. Этим мы рынку подаем сигнал – инвестор вкладывает деньги и он должен быть уверен, что при неблагоприятной рыночной ситуации государство его поддержит. Деньги для этого в «КазАгро» есть, можно привлекать, использовать займы.

– Но здесь также может возникнуть вопрос об объемах, квотах…

– Конечно, если этого не делать, то будет гораздо меньше проблем, нежели если делать. Это практика мировая – мы не сами придумали. При этом мы понимаем, что, конечно, нас будут критиковать.

– Но СПК с самого начала своего существования вызывали много критики в свой адрес…

– Мы их еще как следует и не нагружали. Сейчас идет процедура распределения средств на капитализацию СПК для создания региональных стабфондов по овощам. Изменения в законодательство мы внесем в этом году, а пока они будут действовать согласно протокольному решению госкомиссии. С хранилищами под овощную продукцию разобраться можно. Все это надо было давно начинать. А регулирование рынка как в прошлом году – не рыночными инструментами, эффекта большого не дало.
Есть вещи, апробированные в мире. Тот же «борщевой набор» закладываем в хранилища, потом оптовикам, или ритейлу предоставляем со скидками, которые легко контролировать. Не согласен – не надо.

– Ни для кого не секрет, что порой акиматы грешат злоупотреблениями…

– Злоупотребления – там, где нет ответственности. Но что-то делать надо.