Слияние двух НПФ и создание нового участника пенсионной системы – НПФ «Астана» никак не отразилось на доходности нового фонда и планах руководства по его развитию. О партнерстве с ДБ АО «Сбербанк», инвестиционном портфеле, участии в IPO и о планах на ближайшее время рассказал «Къ» председатель правления НПФ «Астана» Андрей Карягин.
– В структуре инвестиционного портфеля АО «НПФ Астана» из числа государственных ценных бумаг в нац. валюте – 30,28%, а среди негосударственных бумаг – облигации на 44,73%. Чем обусловлен рост коэффициента номинального дохода в 7,52%, если большая часть ваших вложений в бумагах с низкой доходностью?
– Я бы не сказал, что доходность корпоративных облигаций низкая, в то же время доля ГЦБ в нашем портфеле не такая уж и большая. Более того, определенная часть инвестиций в ГЦБ осуществлена в инфляционные ГЦБ, доходность которых на уровне, а то и выше инфляции. На вопрос, как же нам удалось поддержать лидирующий показатель по доходности, ответ прост – мы просто активно управляем инвестициями на финансовом рынке. Это наше конкурентное преимущество среднего инвестиционного портфеля и именно это мы предлагаем своим вкладчикам. Я бы даже сказал, что мы стараемся не акцентировать внимание на облигациях, потому как их доходность не отвечает той доходности, которую стремится показать наш фонд. Фонды, делающие ставку на ГЦБ, обуславливают свое решение тем, что на рынке недостаток хороших инструментов, в которые можно вложить. Но, на самом деле, здесь присутствует страх за свой собственный капитал, потому что покупка любой акции, даже листингующейся на KASE, требует пополнения капитала фонда. А будут ли согласны акционеры такого фонда на дополнительное размещение своих средств в собственный капитал, – это уже другой вопрос. Так как мы, объединившись, получили неплохой размер собственного капитала, то решили уделить внимание блоку ценных бумаг казахстанских эмитентов, которые прошли финансовый кризис. Наша политика предусматривает вложение в бумаги, движущиеся по стоимости, имеющие эффективность в начислении, и по которым можно проводить какие-то операции.
– На пресс-конференции Вы сказали, что отток вкладчиков, наблюдавшийся некоторое время в фондах, на базе которых был создан НПФ «Астана», не является значительным и не окажет влияния на деятельность фонда. Все-таки Вы признаете, что отток имеется, и как вообще намерены восполнить этот пробел?
– Признаю, отток имел место, около 4 млрд. тенге, но он не был для нас критичным. Пенсионная система обладает некоторыми активными группами вкладчиков, которые часто перемещаются между фондами во время слияний. Как правило, с такими вкладчиками сложно строить долгосрочную инвестиционную политику, поскольку эти люди могут быть подвержены любому влиянию извне. Мы не боимся, что некая группа вкладчиков уйдет, мы боимся того, что эти люди могут уйти осознанно, то есть, понимая, что они теряют. Что характерно, средняя дюрация этой категории вкладчиков в том или ином фонде составляет 2–3 месяца, эта группа циркулирует по всей системе, из фонда в фонд, и мы опасаемся, что, в конце концов, они снова окажутся у нас. Если сравнивать недавние объединения, происходившиеся в нашей пенсионной системе, например, фондов «Коргау», «УларУмит» и «БТА-Казахстан», то мы на этом фоне выглядим более чем стабильно, поскольку никакого негативного сценария с нами не произошло. С одной стороны, мы в этом аспекте больше переживаем за ушедших вкладчиков, так как именно они потеряли от этого перехода в другой фонд – это становится понятным после сравнения результатов по доходности наших конкурентов и нашего фонда. Заинтересованы ли мы в росте числа вкладчиков? Конечно, да. Но наш принцип – открытость, поэтому мы хотели бы, чтобы наш фонд вкладчик выбирал осознано, разделяя инвестиционную политику, которую мы предлагаем. Поэтому мы собираемся восполнять пробел путем информирования вкладчиков о своих результатах, и те, кто разделят с нами данные подходы, вернутся к нашему фонду.
– Все же, Вы можете сказать, что из числа вкладчиков бывшего АО «Евразийский НПФ» наблюдался отток акционеров и аффилированных лиц, которые имели отношение в Евразийской группе?
– Оттоки шли по обоим фондам, безусловно. Примечательно то, что мы уже наблюдаем возврат ряда вкладчиков, негативные ожидания которых были опровергнуты статистикой и показателями по нашему фонду стороннего арбитра – Комитета финансового надзора. А это прямое доказательство, которому можно верить. Волатильность с вкладчиками не «переворачивает» наш фонд. К тому же, информацию можно будет почерпнуть из официальной статистики, она не является секретной. При объединении пенсионных фондов автоматически возрастает давление конкурентной среды, которая, используя еще не оконченный процесс объединения, самостоятельно представляет итоги объединения – мы с этим столкнулись. Однако оттоки шли не только с той группы акционеров, о которой вы говорите. Они были общие и по тому, и другому фонду. В настоящее время ситуация стабилизировалась. Более того, мы теперь имеем и фактические доказательства успешной процедуры объединения, такие как коэффициент доходности К2 (эффективность за двенадцать последних месяцев). Этот показатель у нас максимальный по пенсионной системе – 7,52%, при среднем 5,05%. Для нас было важно при слиянии соблюсти интересы вкладчиков, сохранить и укрепить кредит доверия – никаких негативных трендов не было выявлено, и мы не нарушили своих обязательств перед нашими клиентами. В данном случае крайне важно выстроить именно партнерские отношения с вкладчиком и показать ему, что даже при слиянии его активы никуда не делись и всему ведется учет. Более того, я добавлю, что на этом переходе из фонда в фонд выиграли те, кто вкладчиков привлекал за свой коммерческий интерес, сами же вкладчики, к сожалению, только проиграли.
– Рассматриваете ли Вы приобретение акций «Сбербанка России» для вашего портфеля в рамках сотрудничества с ДБ АО «Сбербанк»?
– Наше сотрудничество построено не на покупке акций ДБ АО «Сбербанк». Мы взаимодействуем ради более льготных банковских услуг, которые получат наши вкладчики. Это взаимовыгодное сотрудничество, построенное на доверии и знании наших вкладчиков, более тесном понимании их нужд и потребностей. За счет обмена данной информацией мы достигаем более эффективного банковского продукта со стороны банка. Для банка мы являемся эксклюзивным партнером на рынке пенсионных услуг Казахстана, но это не относится к вопросам приобретения друг другом собственных акций. У нас есть мелкий пакет акций «Сбербанка России» в частности его депозитарные расписки , торгующиеся в Лондоне, но это никак не связано с нашим стратегическим партнерством с дочерним банком. Это вопрос некой активности на внешних рынках по тем финансовым институтам, по которым мы видим потенциал роста. Сейчас, с учетом волатильности на мировом финансовом рынке, цена на акции «Сбербанка России» достаточно привлекательна с точки зрения среднесрочной эффективности. Вхождения капитала банка в фонд или фонда в банк не требуется и не планируется.
– Вы уже начали рассматривать, какую долю в инвестиционном портфеле АО «НПФ Астана» Вы готовы отдать под акции нацкомпаний в рамках «народного IPO»?
– Инвестиции в акции должны принести нашему вкладчику эффективную доходность. Чтобы быть уверенным в этом результате, необходимо проанализировать финансовую модель компаний. Мы только приступили к этому вопросу, так как проекты, которые будут участвовать в IPO, определены только недавно. Если мы будем уверены, что интересы наших вкладчиков будут соблюдены, то выделим часть пенсионных активов для инвестирования в данные проекты. Поэтому вернуться к этому вопросу можно после проведения финансового анализа компаний.
– Есть ли в планах АО «НПФ Астана» войти в тройку лидеров среди казахстанских фондов?
– Один из важных планов в настоящее время – не стать лидером, а скорее стать пенсионным фондом, который вкладчики выбрали осознано и на долгий срок, разделив наши общие ценности и цели, а также инвестиционную политику нашего фонда. А лидерство в таком случае придет само. Тут есть также другой момент: за счет, скажем, каких фондов мы будем прирастать. Я бы ответил: за счет вкладчиков тех фондов, по сравнению с которыми наши услуги, наша реакция и наши стабильные показатели будут более привлекательны. Я скажу больше – в государственном бизнесе степень заинтересованности в рентабельности немного размыта, тогда как акционеры частных фондов кровно заинтересованы в предоставлении таких видов услуг, которые могли бы отразиться на положительных показателях. Потому что частный бизнес четко и точно понимает, что ему нужно и чего он должен избегать. К тому же, очень крупные фонды, как правило, не всегда могут, вследствие своих больших размеров, доносить точечные услуги до каждого из своих вкладчиков. На этом фоне выигрывают фонды поменьше, со средним портфелем, потому что они легко адаптируемы под рыночную волатильность, более гибкие. А крупному фонду, чтобы осуществить большие стратегические перемены, потребуется немало времени. Если наша инвестиционная политика, наша стратегия будут понятны вкладчиками, то мы станем прирастать пенсионными активами, и будем чувствовать себя более стабильно. Фонды объединяются, чтобы укрупниться, дабы этот бизнес был более рентабелен. Таким образом они получают возможность оказывать больший спектр полноценных и качественных услуг, а на это все необходимо много средств.
Мы не ставим конкретно эту цель, но, конечно же, заинтересованы в росте числа вкладчиков в нашем фонде. Если мы добьемся двух ключевых факторов: доверия и роста пенсионных активов, думаю, сможем стать лидерами.
