Скрипка, отношения и болезнь Альцгеймера

Новый роман известного каталонского писателя, филолога, историка литературы Жауме Кабре «Я исповедаюсь» стал одним из главных литературных явлений 2011 года. Книга была переведена на двенадцать языков, а в конце 2015 года наконец стала доступна и русскоязычным читателям.

Писателю сейчас 68 лет. За его плечами множество новелл, эссе, пьес, публицистических и даже детских работ. На родине он не только знаменит, но и отмечен рядом профессиональных премий и является членом Академии каталонского языка, на котором создает произведения.

Шестидесятилетнего героя романа «Я исповедаюсь» зовут Адриа Ардевол. Он виртуозный скрипач, полиглот, коллекционер и писатель, живущий в мире музыки и языков. В сущности, роман – это его воспоминания, которые он торопиться записать, пока их не поглотила болезнь Альцгеймера. Деградирующая память выдает спутанные обрывки воспоминаний. Они часто набегают друг на друга, смешивая настоящее и прошлое. А герой путается, ведя повествования от разных лиц, говоря о себе то «я», то «Адриа», а то и просто «он».

«Родиться в этой семье было непросительной ошибкой» — начинает он рассказ о своем детстве. Честолюбивый отец, для которого сын – повод для тщеславия. Мальчик, который знает много языков и играет на скрипке. А сможет еще больше. Мать, не балующая сына любовью, а после смерти отца и вовсе погрузившаяся в свой иллюзорный мир, где для мальчика не оказалось места.

Потеряв родителей, он даже задумался, а были ли они в его жизни вообще…

Все воспоминания Адриа крутятся вокруг Виал, скрипки Сториони, которая всегда занимала особое место в коллекции его отца и сыграла воистину роковую роль в его жизни. Однако, не смотря на то, что скрипка в центре повествования, книга все же не о ней. Книга скорее об отношениях: родителей и детей, мужчины и женщины, друзей и врагов. В романе много печали и грусти, жестокости и зла, сложных отношений и любви.

Первые страниц 50 читаются сложно – приходится «продираться» через спутанный клубок историй, имен и дат. Привыкать к стилю повествования, а порой возвращаться к прочитанному ранее, чтобы понять о ком идет речь. Ведь автор никак не выделяет начало новой истории. Новое воспоминание может начаться не только середины абзаца, но и середины предложения, создавая полную иллюзию погружения в мозг, пораженный болезнью.

Однако потом, как в полифонии Баха, начинаешь слышать каждый голос, каждую партию, получая удовольствие от чтения (кстати, огромное спасибо переводчику). И невольно начинаешь вместе с Адриа ценить каждую минуту этих воспоминаний, а к середине книги и вовсе хочется поторопить героя, чтобы он успел закончить свою исповедь до того, как окончательно потеряет личность.

А за последней страницей приходит ощущение, что эта глубокая, тяжелая и эмоциональная книга еще и очень светлая. Очень многогранная и объемная. Она как будто состоит из 3D-картинок. Каждая история, рассказанная урывками, оживает, создавая полное ощущения, что все эти люди отнюдь не вымышленные герои. И почему-то хочется помолчать, чтобы острее ощутить послевкусие романа…