Главы Национального банка разных лет не полностью сошлись в своих оценках, что получилось лучше и хуже всего в финансовой системе.
Одной из самых интересных дискуссий в ходе CFO Summit, проводимым 3 марта в Алматы, стало обсуждение достижений финансовой системы с участием четырех спикеров, в разные годы возглавлявших Нацбанк. В президиуме пустовало одно из кресел, возможно, подчеркивая отсутствие еще одного потенциального диспутанта в лице Григория Марченко.
По просьбе модератора Досыма Сатпаева, каждый из участников, про которых было сказано, что «бывших председателей Нацбанка не бывает» привел свою версию того, чем казахстанская финансовая система должна гордиться с момента своего появления, и с чем связан главный состоявшийся негатив.
В версии Кайрата Келимбетова, главный успех — это переход к политике инфляционного таргетирования, окончательно он состоится в течение 5-7 лет как это произошло, например, в Чили. На недавнем саммите G-20 глава МВФ Кристин Лагард, отметила, что более свободное курсообразование является едва ли не главным фактором, позволяющим нивелировать риски для развивающихся экономик. Самой плохой вещью, по версии г-на Келимбетова, был кредитный пузырь 2004-2007 годов, от последствий которого банковская система не оправилась до сих пор.
Кадыржан Дамитов, решивший ограничить свой экскурс, временными рамками, когда он работал председателем и заместителем председателя Нацбанка, в качестве главного достижения назвал реформу финансового сектора, в 90-ых в результате которой собственно и возникла эффективная банковская система, а в качестве ошибки, проведенный межзачет с помощью которого пытались решить кризис неплатежей. В результате произошло существенное ослабление тенге и рост инфляции. Действовавший в тот момент председатель Нацбанка Даулет Хамитович Сембаев, был противником взаимозачета и так и не поставил свою подпись под соответствующими документами.
Главное достижение от Анвара Сайденова, это очень активное заимствование передовых международного опыта, корпоративного управления, и повышение доступности международных рынков заимствований в нулевых. А главный негатив, в том , что тогда в Казахстане хотели но не успели внедрить «сдержки» , которые существует на развитых рынках, и последствия бума отягощают до сих пор крупнейшие банки.
Ораз Жандосов не видит смысла говорить о каком- то позитиве, в условиях, когда рейтинги крупнейшего банка снижены до уровня ССС. Были, правда, и несколько иные времена, когда формы государственного доминирования в банковском секторе сменялись на олигархические, а «председателю Нацбанка не мог позвонить никто кроме президента».
В ходе дальнейшей дискуссии г-н Келимбетов, вспомнил еще одно чрезвычайно важное положительное решение в виде создания Нацфонда, когда удалось заглянуть в будущее.
Г-н Жандосов, принимавший в этом самое активное участие, отметил, что концепция выдвинутая в момент его создания, была адекватна знаниям, существовавшим на тот момент. Одна из слабостей модели Нацфонда, состоит в том, что влияние поступлений нефтяных налогов на экономику, никогда не удавалось нивелировать полностью. Другие казахстанские экспортные товары не несут потенциала « сырьевого проклятия» поскольку они, например, зерно и металлы нередко находятся в противофазе.
Что касается нефтяных доходов, то финансирование с их помощью каких-то внутренних потребностей экономики, по оценкам г-на Жандосова, должно быть исключено. В период восстановления цен, эти доходы можно было бы, по его мнению, направлять на автоматическую оплату обучения любого казахстанца, поступившего в иностранный ВУЗ, если речь не идет о получении специальности юриста или экономиста. Это бы резко увеличило конкурентные возможности Казахстана через несколько лет. Другим возможным применением нефтяных денег могла бы стать покупка иностранного вооружения для повышения оборонного потенциала. При этом сейчас налоговые поступления от нефти примерно на 3 млрд долларов меньше, чем размер ежегодного трансферта из Нацфонда в бюджет.
