Государство и музеи: кто должен платить по счетам?

На сегодняшний день государственного финансирования недостаточно для развития музеев. Впрочем, перейти на самофинансирование они пока тоже не готовы, а найти золотую середину мешает неподготовленная законодательная база. Эта тема стала одним из предметов обсуждения на прошедшей в Алматы Международной арт бизнес-конференции «Керемет».

Перед казахстанскими музеями сегодня стоит множество вопросов, от решения которых зависит их успешное функционирование. И самым острым из них был и остается вопрос финансирования.

Государственная поддержка – это обычная практика для музеев многих стран. В частности, в 2007–2008 годах Британский музей получал 56% своего бюджета за счет грантовой поддержки государства и 20% покрывал доходами от собственной деятельности. В эти же годы Национальная галерея в Лондоне получала 79% своего бюджета от государства и только 7% – от собственных продаж.

Основное отличие заключается в том, что в других странах важную роль в финансировании подобных музеев играют не только федеральные субсидии, но и корпоративные и частные пожертвования. Иначе говоря, фандрайзинг.

«Мы разработали пакеты для спонсоров, создали список произведений искусств, которые хотели бы видеть в наших фондах. Однако, разослав почти 80 предложений нашим национальным компаниям, мы получили только 1 (!) отклик, который содержал очень корректный ответ, что во время финансового кризиса компания ничем музею помочь не может, — рассказывает директор Центра современного искусства Национального Музея РК Роза Абенова. – Мы начали задумываться о том, почему этот очень эффективный на Западе инструмент, не работает в Казахстане и пришли к выводу, что главным в связке музей-бизнес-государство главным остается государство. Именно оно может дать какие-то преференции бизнесу, который участвует в жизни музея. На данный момент налоговая и законодательная база Казахстана пока не имеет четко определенной позиции к спонсорам и меценатам».

Кроме того, многие зарубежные музеи имеют большую популярность среди туристов. К примеру «Эрмитаж» ежедневно посещает до 25 тыс. человек. При этом стоимость входного билета 580 рублей (около 3 тыс. тенге). Вход в русский музей обойдется в 490 рублей (2,3 тыс. тенге). Входной билет в Лувр стоит 15 евро (5,7 тыс. тенге), Версаль – 13 евро (4,9 тыс. тенге). Входной билет в музей им. Кастеева стоит 500 тенге. Всего $1,5, плюс отсутствие туристического потока.

При этом в условиях перехода из государственного сектора в статус РГКП, музеи получили возможность иметь собственные источники дохода для возможности развиваться, пополнять фонды, устраивать международные проекты, выплачивать более высокую зарплату сотрудникам. Но вкупе с этим неподготовленную законодательную базу.

«На данный момент государственное субсидирование – это 90% бюджета музея и 10% — наши собственные доходы. Поэтому перспективы полного перехода на самообеспечение (а такие мысли уже звучали) пока вызывают беспокойство, поскольку эти перспективы пока весьма туманны, — рассказывает директор Государственный музей искусства им. А.Кастеева Гульмира Шалбаева. — На сегодняшний день законодательная база нашего государства, к сожалению, не дает нам достаточной свободы для успешной коммерциализации. С одной стороны нас призывают к государственно-частному партнерству, изысканию возможностей самофинансирования, чтобы облегчить госбюджет. С другой – нам нельзя заниматься коммерцией. Например, мы можем производить собственную сувенирную продукцию. Теоретически. Но мы не имеем права ее реализовывать. И нам приходится искать всевозможные компромиссные решения для того, чтобы вести коммерческую деятельность, но при этом не выходить за рамки закона».

Еще один камень преткновения – система госзакупок. По словам Гульмиры Шалбаевой, те, кто работают в госучреждениях, это прекрасно понимают. "Механически следуя букве закона, мы теряем в качественном и интеллектуальном наполнении. Вот простейший пример: если нам надо выпустить художественный альбом или каталог, мы должны провести тендер. А в тендере побеждает тот, кто предлагает наименьшую сумму. И хотя мы выставляем совершенно немыслимые условия и требования к качеству, чтобы победила действительно достойная типография – для художественного каталога необходима, в частности, идеальная цветокоррекция и прекрасная полиграфия. Все участники тендера заявляют, что обладают всем необходимыми оборудованием и опытом. Так, в одном из тендеров победила типография даже не областного центра, которая выпустила каталог, который смело можно было отправлять прямиком в мусорную корзину… И такое в нашей практике было не единожды», — рассказывает она.

Кроме того, если говорить о покупке тех же произведений искусства, то здесь дешевле – не всегда лучше. Скорее, наоборот. Да и тендеры не всегда… уместны.

По предоставленным Министерством культуры и спорта данным на обеспечение сохранности историко-культурного наследия РК в 2015 году было выделено 2,613 млрд тенге, в 2016 – 2,711 млрд тенге, а в 2017 и 2018 годах планируется выделить 2,678 млрд тенге.

Из них, к примеру, РГКП «Центральный государственный музей РК» получил 320,8 млн тенге в 2015 году; 315 млн тенге в 2016; 313,3 млн тенге запланировано на 2017 год и 310,8 млн тенге на 2018. РГКП «Государственный музей искусства им. А.Кастеева» из государственного бюджета получил 238,6 млн тенге в 2015 году; 238,4 млн тенге в 2016, а на 2017 и 2018 годы запланировано 238,4 млн тенге.