Казахстанские кинематографисты активно обсуждают проект закона «О кинематографии», который уже на следующий год будет вынесен на обсуждение в правительстве. Одной из статей, вызывающих многочисленные дебаты, стала Статья 19, «Язык проката фильмов».
Итак, на данный момент Статья 19 состоит из двух пунктов следующего содержания:
1. Прокат фильмов, за исключением фестивалей и ограниченного проката, должен осуществляться на государственном языке, и при необходимости дублироваться и/или субтитрироваться на другие языки;
2. Фильмы зарубежного производства должны демонстрироваться на языке оригинала с субтитрами на государственном языке, и при необходимости на других языках, или быть дублированы, озвучены (закадровый перевод) на государственном языке и, при необходимости, на других языках.
То есть с принятием этого закона все фильмы в прокате должны будут идти исключительно на государственном языке. Что на данный момент не очень устраивает кинопрокатчиков. Дело в том, что – да, в каких-то регионах, к примеру, в Южно-казахстанской области, это не вызовет никаких проблем. Но в Алматы и Астане, где расположено основное количество кинотеатров, фильмы на казахском языке популярностью не пользуются. И причин у этого, по словам генерального директора компаний «Меломан» и Marwin Вадима Голенко, несколько. И одна из них – низкий кредит доверия к фильмам на казахском языке.
«Мы являемся дистрибьюторами фильмов Disney и Sony. С одной стороны, мы находимся в самом конце цепочки доведения контента до зрителя, в то же время именно мы будем исполнять нормы, которые сейчас вносятся в закон, — говорит Вадим. — На протяжении последних пяти лет мы — единственная компания, которая дублирует фильмы Disney и Sony на казахский язык. Так вот, мы это делаем совместно со специалистами студии дубляжа Disney и Sony, которые регулярно приезжают в Казахстан. В год мы дублируем 3-4 фильма (это зависит от того, сколько денег нам дают спонсоры). Один фильм стоит $100 тыс. или около 40 млн тенге на сегодняшний день. Те, кто видел наши фильмы, дублированные на казахский язык, знают, что мы исполняем все требования студии дубляжа. А требования эти к качеству контента очень строгие. Фильм на казахском языке должен звучать так же, как и на языке оригинала, то есть на английском. Не должно быть никаких артикуляционных погрешностей даже с учетом того, что казахский язык в три раза длиннее английского. Это большие и сложные проекты. И на сегодняшний день у нас, в Казахстане, есть две сертифицированные студии, которые имеют лицензию на дубляж. И всего четыре режиссера дубляжа (кстати, 5 лет назад их вообще не было). У нас есть хорошая актерская база, которая находится в голосовой базе Disney. Мы формируем кластер, который в будущем даст возможность актерам и музыкантам (к примеру, в той же «Моане» можно услышать голоса Макпал Исабековой и Беркута).
И мы на этих фильмах не зарабатываем ни копейки! У нас бокс-офис русской версии – 200 млн, бокс-офис версии на казахском языке – 2 млн. У нас еще очень низкий кредит доверия к фильмам на казахском языке. Опять же «Моана»: воскресенье, прайм-тайм. В зале с казахским языком 10 человек, зал с русским языком забит до отказа. Сейчас эта культура еще только развивается».
Так вот, по мнению Вадима, чисто физически силами казахстанских студий дубляжа качественно в год можно делать не более 6-8 фильмов. Если дубляж будет некачественным, это только оттолкнет зрителя от фильмов на казахском языке. («Есть эти реалии и никуда от них не денешься», — комментирует Вадим).
Так вот, если сейчас эта норма закона все же будет принята, то мы получим дубляж очень низкого качества. Поэтому, прежде всего, необходимо выстроить некий горизонт на ближайшие 5-10 лет с возможным частичным или полным государственным финансированием дубляжа на государственный язык, и делать его в соответствии со всеми мировыми стандартами.
Кинотеатр – это коммерческая структура. Соответственно, он продвигает те фильмы, которые приносят максимальную прибыль. Причем, независимо от того, кем они произведены. В частности, та же «Келинка Сабина», собравшая в прокате 30 млн шла в кинотатрах около двух месяцев в прайм-тайм. Да, это развлекательное кино, но бокс-офис сейчас делается именно на развлекательном кино.
Соответственно, если государство хочет оказать какое-то влияние на кинотеатры в выборе контента, то ему придется взять на себя какие-то финансовые обязательства кинотеатров. К примеру, выделить восьмизальному кинотеатру миллион тенге в месяц и в одном из залов на государственные деньги с утра до вечера будут идти фильмы на казахском языке, казахстанские фильмы. Либо предусмотреть для кинотеатров какие-то налоговые льготы.
К тому же, здесь надо учитывать, что заработанные деньги кинотеатры вкладывают в развитие кинотеатров, которые требуют постоянного обновления, поддержки оборудования, наконец, открытие новых кинотеатров. Кстати, инвестиции в открытие нового кинотеатра составляют от $5 млн.
«Для того, чтобы создать значительное количество посадочных мест для казахстанских зрителей, нам важно не мешать бизнесу развиваться. Не мешать кинотеатрам ставить те фильмы и в том количестве, которое они, как бизнесмены, считают правильным. Это даст возможность увеличить количество залов в Казахстане. На сегодняшний момент мы четко понимаем, что количества экранов и посадочных мест для Казахстана у нас очень мало. Основное количество кинотеатров у нас сосредоточено в Алматы и Астане – в нашем бизнесе эти города занимают до 80% доли сбора всего Казахстана. Но при этом население Астаны и Алматы – это не 80%.
Получается, что для большинства казахстанских зрителей контент оказывается недоступным. И не важно какой это контент: западный, российский или казахстанский. Поэтому, если мы будем вводить нормы, которые ограничат бизнес, бизнес перестанет развивать свои кинотеатры и, по сути, то национальное кино, которое мы будем создавать, негде будет показывать. Зарубежное кино сейчас дает нам возможность развивать наше национальное кино. Оно не является врагом», — комментирует ситуацию господин Голенко.
С другой стороны, председатель союза прокатчиков Казахстана Бауржан Шукенов считает, что закон принимается не на один год, посему, обсуждая его, важно учесть множество переменных факторов: «Мы все понимаем, что государственная политика в сфере государственного языка продвигается именно этим законом. Но в то же время, к нему надо подойти достаточно тонко, чтобы не сломать бизнес. И также надо учитывать, что в этом году более 80% первоклассников пошли в казахские школы. И через 10 лет вырастет поколение зрителей, которые совершенно спокойно будут смотреть кино на казахском языке».
Кроме того, господин Шукенов аппелирует к опыту, принявшим подобный закон Грузии и Украине: «В грузинских кинотеатрах фильмы идут на языке-оригинале с грузинскими субтитрами. Но как показывает опыт этих стран, 80% приходящих на территорию СНГ фильмов уже переведены на русский язык. Так вот, в фильмы на русском языке в Грузии дублируют на грузинский язык, а фильмы на английском – субтитрируют. И люди без проблем их смотрят, потому что на русском языке там давно никто не разговаривает, а разговаривают на грузинском и английском. И с этой ситуацией мы тоже столкнемся. И у нас вариант либо полное дублирование, на которое у нас средств нет, либо получать фильмы на языке-оригинале (английском, французском, итальянском), а такая возможность есть, и субтитрировать их. Решит ли этот вопрос государственная политика в сфере государственного языка, я не знаю».
Пока же кинодеятели обсуждают возможные преференции, известный в Казахстане эксперт в области авторского права Темирлан Тулегенов оценивает законопроект с практической точки зрения: «Мы принимаем закон прямого действия, – вопрошает он. — Если исходить из некоторых инструментов, то это закон прямого действия, в то же время мы в него засунули кучу моментов с государственным регулированием. Я боюсь, что наш законопроект может просто не пройти экспертизу в министерстве юстиции. Что касается юридических формулировок, то я здесь вижу очень много сырых моментов, в первую очередь, связанных с тем, что очень многие термины противоречат формулировкам действующего закона об авторском праве и смежных правах».
Впрочем, как заметила продюссер Эльмира Гильман, главное, чтобы закон приняли, а внести поправки можно будет и потом. Глядишь, там и со сложностями перевода разберемся.
