Продолжит ли падать тенге, выйдет ли Турция из состояния «экономического шока», как будет развиваться торговая война между США и Китаем. Об этом и многом другом генеральный директор ИК «Фридом Финанс» Тимур Турлов рассказал в рамках своей лекции «К новым максимумам на рекордных отчетных показателях».
– По Вашему мнению, какие события стали ключевыми для казахстанского фондового рынка за последнее время?
– В целом, у нас произошло не так много важных событий. Казахтелеком получил разрешение от антимонопольного комитета на покупку компании Кселл, но что более важно – акционеры не договорились друг с другом, и сделка не произошла сейчас, более того, она не близка к завершению. По факту добиться разрешения от властей Казахстана еще не тождественно тому, чтобы добиться принципиального соглашения о сделке с акционерами. В общем, я так понимаю, что в очередном раунде уточнения цены, за которую Казахтелеком хочет купить акции Кселл, акционеры решили, что они не готовы продавать и хотят более высокую цену, чем та, которую предлагал Казахтелеком. И, на мой взгляд, акционеры Кселл сейчас правы. На рынке существует некий парадокс. Самым дорогим оператором по выручке с одного абонента в Казахстане является Теле2, на втором месте – Билайн и на третьем – Кселл, который является самым дешевым оператором в Казахстане. Они зарабатывают в среднем меньше всех, притом, что больше других зарабатывают на корпоративном бизнесе и имеют один из самых лучших портфелей по корпоративному обслуживанию. В среднем Теле2 обходится абоненту на 15% дороже, и это, конечно, огромная победа для Теле2, который тоже принадлежит Казахтелекому. Нельзя не отметить, что они смогли стать самым дорогим оператором с имиджем самого дешевого оператора, это хорошая корпоративная история успеха. Другое дело, что у Кселл сейчас есть потенциал для выравнивания тарифов хотя бы до того же самого Теле2. Поэтому, на мой взгляд, тот факт, что акционеры не торопятся при текущем курсе выходить из этого актива, это, в целом, для них вполне рациональная история. Конечно, жаль, что она затянулась, но не исключено, что акционеры действуют разумно, поскольку этот актив должен стоить дороже, чем он стоит сейчас. Очень важное событие, которое произошло на рынке, – это покупка Баимского месторождения компанией KAZMinerals. Санкции по делу Cкрипаля на казахстанский фондовый рынок особого влияния не оказали. А в целом, рынок Казахстана снижался вследствие ослабления курса тенге вслед за ростом доллара.
– А есть ли позитивные факторы для экономики Казахстана?
– Хорошие новости – это цена на нефть, она весьма и весьма высока – почти $75 за бочку. Для бюджета такой высокой цены на нефть не было вообще никогда, ни для Казахстана, ни для России. Все мы пережили большую девальвацию, и если раньше мы имели $110 цену на нефть при курсе 150 тенге, то сейчас $75 и курс в районе 360 тенге. Цена на нефть в тенге рекордна, и правительство перевыполняет свой план по доходам, сейчас мы имеем профицит по бюджету. Кроме этого, у нас положительное сальдо по торговому балансу. Сейчас мы потребляем значительно меньше импорта, чем продаем на экспорт. Также у Казахстана сегодня рекордная добыча нефти, рекордные результаты по крупным металлургическим холдингам и по производству черных и цветных металлов. В общем-то, по всем ключевым секторам, которые создают добавленную стоимость. Конъюнктура очень хорошая и правительство сейчас скорее балансирует между дилеммами — достаточно дорогой кредит, высокая инфляция и уже профицитный бюджет, а также, если смотреть глобально, довольно хорошее самочувствие крупных сырьевиков. То есть какой-то большой потребности ни у крупного бизнеса, ни у самого правительства делать курс тенге еще ниже, чем он есть сейчас, нет.
– Но тем не менее некоторые эксперты уже назвали планку «реального» курса – 370-380 тенге за доллар…
– Вся объективная реальность говорит о том, что тенге должен укрепляться при таких экономических показателях, но существует большой дефицит доверия. Неуверенность самих казахстанцев — как крупного бизнеса, так и среднего класса – приводит к тому, что почти вся выручка, которую мы получаем, конвертируется обратно в доллары и инвестируется за рубеж.
Поэтому единственная проблема падения курса тенге – это проблема доверия. Это, в принципе, одна из ключевых проблем для любых рынков капитала в любой финансовой системе. Но Нацбанк пытается расчищать и наводить порядок на банковском рынке. Но делает он это очень своеобразно, что приводит к дополнительной утрате доверия и убивает дополнительные стимулы у людей, искажая в том числе кривую процентных ставок, пытаясь загнать людей в тенге. Например, занижение процентных ставок по долларовым депозитам. Это приводит к дополнительному оттоку ликвидности с рынка и не способствует существенной миграции в тот же тенге, несмотря на то, что ставки по тенговым вкладам остаются крайне высокими. Тем не менее, в отличие от всех предыдущих девальваций, которые случались в истории Казахстана, мы сейчас имеем крайне благоприятную внешнюю конъюнктуру на наши ключевые сырьевые товары.
– На сырьевые рынки сейчас существенное давление оказывает торговая война между США и Китаем, есть ли основания для «сворачивания» этого торгового конфликта?
– Китай уже порадовал всех объявлением переговоров. И рынок в целом почти уверен, что Китай и США сумеют договориться. Но вот на каких условиях, пока непонятно. Давайте посмотрим, как вообще получилось, что Китай накопил такое большое количество американского долга? Ведь у Китая достаточно большие золотовалютные резервы, и он является по сути одним из крупнейших иностранных кредиторов США. Дело в том, что Китай очень долго выступал в роли некой производственной площадки и стремился продавать в Америку как можно больше товаров.
Американские политики называют Китай валютным манипулятором из-за того, что китайцы придерживались своеобразной политики – избыток валюты от проданных в Америку товаров Китай не тратил, а складывал в резервы, при этом активно стимулируя свое производство, предлагая американцам все больше и больше наименований продукции. Это была осознанная стратегия по развитию своего производства. Китай был готов стабильно, условно говоря, зарабатывать больше, чем тратить на протяжении довольно длительного времени. И единственный способ этого добиться – это начать покупать валюту и держать свой курс заниженным, по сути, делать для американцев китайские товары более дешевыми, чем они были бы в естественных рыночных условиях. Покупая американский госдолг, китайцы продавали американцам свои товары в кредит, навязывая им довольно дешевую цену. Таким образом, американский спрос в Китае был очень большой, и китайцы именно таким образом и накопили достаточно большие резервы, стимулируя более высокий уровень производства, чем сложился бы в естественных условиях. Трамп это и имел в виду, заявляя, что Китай занимается демпингом, занижением курса нацвалюты, удешевлением труда и нечестно конкурирует с США, поскольку товары американского производства становится невыгодно покупать. Для того чтобы сделать китайские товары более дорогими, были введены таможенные пошлины. Именно за счет взимания налогов, а не за счет того, что доллар к юаню подешевел, потому как, если Китай продолжает скупать американские доллары в промышленных масштабах, доллар будет оставаться дорогим к юаню. Но что бы Америка не делала, Китай продолжает скупать доллары и складывать их в мешок. Это большая война, потому что Китай и США – это самые большие торговые партнеры в мире, никто так много не торгует между собой, как они. И, собственно, их торговые войны в конечном счете бьют по всем странам. Но сейчас, повторюсь, рынок считает, что страны договорятся, и это достаточно важный фактор. 17 августа было объявлено о том, что они готовят дорожную карту по снятию взаимных претензий и должны будут определить какие-то правила игры. В целом, мировому рынку будет выгодно, если не будет дальнейшей эскалации этой торговой войны. Все прекрасно понимают, что любая атака на международную торговлю будет приводить к росту издержек и сокращению экономического роста, который и так в мире, по большому счету, не такой уж и высокий. У нас глобальная экономика растет пока далеко не везде хорошо. Если в Китае и Америке все неплохо, то в остальном мире есть с этим проблема.
– Например, в Турции? США и против этой страны ввели санкции…
– США вообще очень понравилось вводить санкции: сначала были тарифы на китайские товары, потом тарифы в отношении Турции, усиление санкций против России. Американцы, мне кажется, это уже ставят на поток, и турки, наверное, пострадали от санкций больше всех. В России девальвация нацвалюты произошла даже не столько на фоне санкций, сколько на фоне падения цен на нефть. Это действительно было сверхважным фактором, которому было тяжело противостоять. В этом плане пострадал и тенге, пострадали валюты большинства стран-экспортеров нефти. А в Турции валюта «схлопнулась» почти в два раза на фоне просто заявлений об удвоении тарифов. В обмен на рост пошлин в два раза турки ответили снижением уровня жизни своих граждан еще в два раза, по сути говоря, создавая очень вредную спираль. Это вопрос уже утраты доверия к национальной валюте. Но не исключено, что фундамент в Турции гораздо сильнее, и в конечном счете при поддержке правительства и каких-то европейских институтов развития они свою ситуацию в экономике стабилизируют. Важно, что в Турции относительно стабильная политическая ситуация и не произошло никаких резких изменений в структуре экономики. Да, они производят много стали, но я не думаю, что это должно оправдывать такую масштабную девальвацию валюты, так как это порождает высокую инфляцию, ставки по госбумагам выше 20%. Но, с другой стороны, масштабная девальвация — это хорошая помощь для крупного бизнеса, особенно экспортоориентированного, ему жить становится легче. Плюс – это большая помощь для банковской системы, особенно если у нее довольно много валютных активов. На примере Казахстана: если бы не произошло той ужасной девальвации, которую мы наблюдали два года назад, то проблем в банковском секторе было бы еще больше, и на самом деле банкирам тогда девальвация скорее помогла, чем помешала. В Турции примерно все то же самое. Банкирам и крупному бизнесу стало жить легче, населению – тяжелее. Я полагаю, что теперь уже все заинтересованы в том, чтобы максимально быстро стабилизировать ситуацию. Потому что в этой игре победителей не будет.
– Но все же Турция сейчас переживает беспрецедентную девальвацию, например, по сравнению с Казахстаном. Тот уровень, на сколько снизился тенге за последние 5 лет, турецкая лира потеряла практически одномоментно. Это не может не настораживать…
– Единственный вопрос, который заставляет волноваться Европейский центральный банк и, в принципе, весь финансовый рынок, – а не приведет ли эта сверхмасштабная девальвация к утрате финансовой и гуманитарной стабильности в самой Турции? То есть проблема не о том, что ваши деньги обесценились в два раза, а в том, что деньги продолжают обесцениваться. Это может привести к совсем плохим последствиям – к гиперинфляции, а в этом случае последствия могут быть самыми опасными для любой экономики. Но, на мой взгляд, серьезных, существенных предпосылок к гиперинфляции в Турции нет. Эта сверхэмоциональная реакция рынка может быть совмещена с не совсем верными действиями со стороны регулятора на фоне уже довольно длинного тренда, накопившихся проблем в банковской системе. Но если сейчас ситуацию стабилизировать, то курс лиры может установиться в районе 5-6 лир за доллар, и это может послужить неким дополнительным драйвером для восстановления рынка. Мой прогноз заключается в том, что эту неприятность Турция переживет, неважно даже, договорится она с США или нет. Скорее всего, самое плохое уже позади, предпосылок для резко негативного сценария сейчас нет, как минимум, их нет в полном объеме.
– А как, по Вашему мнению, обстоят дела с американской экономикой?
– Я неоднократно говорил о том, что, по сути, Америке удалось трудоустроить практически всех безработных. Сейчас у них феноменально низкая безработица, и это на самом деле достаточно хорошо видно. Крайне тяжело найти специалистов, хотя зарплаты растут не так быстро, как хотелось бы ФРС, но найти квалифицированного специалиста становится очень тяжело, и это неудивительно, когда безработица ниже 4%. По большому счету, ФРС полностью решила все свои задачи по снижению безработицы. В США это показатель того, что можно уже думать о сворачивании стимулов, потому что есть экономический рост, очень низкая безработица, можно делать кредит чуть более дорогим. Бизнес, видимо, и так сейчас сильно растет, и ему скоро некого будет нанимать на работу. Но, как я упоминал, несмотря на то, что занятость достаточно низкая, пока это не приводит ни к какому существенному росту ни зарплат, ни расходов со стороны американцев. То есть они не наращивают потребительского кредита, он остается на довольно низком уровне в сравнении с 2007 годом. Они довольно сильно сейчас сжались в этом сегменте, и роста потребления не происходит. Богатые богатеют, а средний класс остается примерно на том же самом уровне, и это не давит на инфляцию. Рынок порадовала инфляция, которая упала ниже целевого уровня и опять стала 1,9%. Это говорит о том, что ставку можно пока не повышать. Существенных рисков по инфляции пока не наблюдается.
– А как на это реагирует фондовый рынок США?
– Фондовый рынок продолжает свой рост. Он находится вблизи своих максимумов, причем корпоративные прибыли сейчас заметно выше по сравнению с началом этого года. Последние два квартала американские корпорации отчитывались о росте своих доходов. Налоговая реформа, рост процентных ставок, рост доходов банковского сектора и масса других факторов, эффект от которых проявится только в начале следующего года. Тем не менее, несмотря на это, компании зарабатывают все больше и больше. Можно в целом сказать, что тот рост, который мы видим, весьма неплохо подкреплен документально. Растут не только акции, но и доходы корпораций, доходы на каждую акцию тоже продолжают расти, причем растут гораздо более уверенно и не менее волатильно, чем растет сам фондовый рынок. Мы наблюдаем бычий тренд не только в ценах, но и в корпоративных прибылях. Есть основания полагать, что и следующий год в силу налоговых стимулов в следствие сохранения многих других трендов останется очень хорошим для американской экономики.
Компании Facebook, Apple, Amazon, Google, Netflix – так называемый FAANG, крупнейшие IT-компании, которые сейчас монополизировали целую индустрию США, оказывают очень существенное влияние на фондовый рынок. От того, как себя чувствуют эти компании, во многом зависит то, как вообще себя ощущает американский фондовый рынок. Капитализация одной только компании Apple в триллион долларов существенно выше капитализации всего казахстанского фондового рынка, и в целом не только казахстанского. Она и для американского рынка большая. Если смотреть на тот же самый S&P500, то придется взять несколько десятков компаний, которые будут стоить столько же, сколько стоит компания Apple. Мы живем в мире, в котором капитал еще больше концентрируется, в котором победитель получает все, в котором возникают сверхбогатые, те, кто может очень маленьким количеством ресурсов обеспечивать блага для огромного количества людей.
