Тимур Турлов: «Сейчас как никогда важно вернуть доверие к финансовой системе страны»

Новый деловой сезон в Казахстане начался очередным падением курса тенге к доллару. По итогам утренней сессии торгов на KASE 13 сентября средневзвешенный курс составил 375,66 тенге. С 29 августа нацвалюта обесценилась на 13,1 тенге (с 362,56 тенге). При этом цены на нефть растут и торгуются сейчас на уровне $79. Своим видением ситуации в финансовой системе Казахстана и в частности на валютном рынке поделился генеральный директор «Фридом Финанс» Тимур Турлов.

— Тимур Русланович, что на Ваш взгляд, происходит с тенге? Какие факторы двигают его вниз?

— Цены на нефть сейчас на своих исторических максимумах. Если вы посчитаете стоимость бочки в тенге (условно 375 умножаем на 76), то получаем 28 500 тенге за бочку. Если посчитать по курсу в 150 тенге за доллар, то это 190 долларов за баррель! В Казахстане никогда не было такой цены на нефть и такой благоприятной конъюктуры по торговому счету. Торговый баланс у страны как никогда положительный. Мы сейчас продаем существенно больше, чем покупаем, во-первых, из-за снижения покупательской способности, во-вторых, из-за благоприятной конъюктуры на рынке сырья.

Объективных макроэкономических предпосылок для девальвации тенге нет.

Но люди следят за событиями, читают новости и начинают нервничать из-за неопределенности. Мы видим, что, несмотря на принудительное стимулирование тенговых депозитов путем снижения ставок по долларовым, население все равно предпочитает размещаться в валюте. На фоне неопределенной политической ситуации в рублевой зоне и тесной корреляции рубль/тенге и информационного вакуума вокруг самых разных слухов, а также в условиях отзыва лицензии уже у нескольких казахстанских банков с большим числом частных вкладчиков, наша индустрия ощущает, что речь идет уже не только о доверии людей к тенге, но и о доверии ко всей финансовой системе.

Действительно, сейчас наблюдается корреляция за конъюктурой рубля в первую очередь. Мы неизбежно сейчас пытаемся копировать весь российский опыт и все то, что происходило в России. Мы смотрим на российские проблемы, которые вызваны отчасти санкциями, отчасти усилением оттока капитала со всех развивающихся рынков, включая рынки, которые не находились под санкциями.

— А отток капитала из Emerging Markets был связан с повышением ставки ФРС?

— Нет, это не было связано с повышением ставки ФРС. Да, продолжающееся повышение ключевой ставки по доллару неизбежно приводит к сокращению привлекательности валют развивающихся рынков. Другое дело, по тем же самым развивающимся рынкам мы увидели определенные паники на рынках Турции и Аргентины, которые оказали существенное давление и спровоцировали некий системный отток спекулятивного капитала.

У каждой страны своя история, и у той же Турции и Аргентины совершенно не так выглядит торговый счет, как у Казахстана. Они не являются крупными сырьевыми экспортерами и для них ситуация в принципе выглядит иначе. Те причины, которые привели к дестабилизации их финансовой системы, не совсем справедливы для Казахстана. Но это спровоцировало отток спекулятивного капитала со всех развивающихся рынков.

Повышение ставки ФРС – это не новость, это то, что мы ждем уже много лет. Само по себе оно не вызывает таких сильных штормов. Там скорее стечение нескольких обстоятельств, которые дестабилизировали валюты ряда крупных развивающихся экономик и на фоне усиления санкционного давления на Россию, это спровоцировало в том числе отток капитала из России. Иностранцы стали довольно резко выходить из российского государственного долга. Мы наблюдаем в России сейчас определенное бегство спекулятивного капитала.

— Почему происходит отток вкладов физических лиц?

— Между тем, чтобы одалживать банкам доллары за 1% годовых и тем, чтобы держать доллары в ячейке, большинство людей выбирают второе. Один процент не выглядит адекватным вознаграждением за кредитные риски, которые вкладчики вынуждены принимать в казахстанских банках.

Таким образом, главная причина текущей девальвации тенге – утрата доверия. И это выливается в отток вкладов населения и превращается либо в ячейки самих же банков (а это по сути неработающие деньги), либо перевод этих денег в иностранные банки, инвестиции и другие валютные активы.

Эти деньги действительно уходят из страны – и это главная причина давления на курс тенге.

— А о чем в этой связи говорит индустрия?

— В индустрии давно уже созрела идея, что можно пересмотреть определенные политики, которые позволили бы вернуть доверие вкладчиков к коммерческим банкам в целом. Для этого можно было бы адаптировать модель работы фонда гарантирования депозитов.

Мы видим, что с момента наступления фактически неплатежеспособности банка до момента выплаты возмещения проходит срок порядка года. Безусловно, это давит на доверие вкладчиков. Большинство людей не готовы ждать целый год, чтобы получить свои деньги и на всякий случай снимают их.

Можно же прописать правила, что страховым случаем является сама неплатежеспособность банка, а не принятие судом решения об отзыве лицензии.

Сейчас в России с момента, когда у банка образуется картотека неисполненных платежей, Центробанк обязан ввести мораторий на удовлетворение средств кредиторов в достаточно короткий срок. И после того как этот мораторий вводится, еще до момента принятия решения приостановления действия лицензии или ее отзыве, у вкладчика сразу же возникает страховой случай и осуществляется выплата.

Важно поставить точку в текущем кризисе ликвидности, и мне кажется, что для этого можно было бы расширить инструменты рефинансирования, позволить банкам рефинансировать свои наиболее качественные активы – ипотечный портфель, портфель ценных бумаг в том числе портфели корпоративных ценных бумаг.

Например, обсуждается идея выработать и существенно расширить ломбардную политику Нацбанка, которая позволила бы коммерческим банкам при необходимости получить доступ к достаточно большому объему ликвидности.

Это собственно механизм кредитования под так называемые нерыночные активы – портфели стандартных кредитов – в первую очередь ипотека, возможно стандартизированные портфели по розничному кредитованию, которые с определенным дисконтом также могут передаваться регулятору. Это бы тоже позволило получить существенный доступ к ликвидности и выполнить растущие требования.

Это стимулирование секьюритизации ценных бумаг – формирование определенных правил, при которых банки были бы заинтересованы покупать ценные бумаги своих заемщиков, а не выдавать им займы и создавать по сути говоря возможность для вторичного обращения выданных кредитов. Потому что одно дело, когда ты выдаешь корпоративному заемщику кредит на 100 млрд тенге, другое дело, когда ты покупаешь его облигации на ту же сумму и в случае необходимости ты можешь под эти бумаги получить займ, ты можешь эти бумаги кому-то продать, полностью или частично, то есть по сути ценные бумаги улучшают ликвидность самих активов банков.

В индустрии сложилось общее ощущение, что такой набор инициатив мог бы привести к определенному росту доверия к финансовой системе Казахстана и мог бы дать какие-то импульсы для роста кредитования, потому что в противном случае мы так и будем продолжать наблюдать дальнейшее сворачивание кредита. Сейчас как никогда важно вернуть доверие к финансовой системе страны. 

— 4 июня ваша компания выпустила облигации на сумму 10 млрд тенге, привязанные к курсу доллара (ставка 8% годовых). Каким был результат размещения?

— Мы довольны результатами размещения. Поскольку данное размещение изначально было розничным, оно не предполагало участия институциональных инвесторов, которые сразу же могли разобрать весь объем размещения. Нам было важно понять заинтересованность частных инвесторов в этом финансовом инструменте. По ставке мы ориентировались на доходности коммерческих банков в Казахстане, в том числе крупных финансовых институтов, ставка по облигациям которых сейчас находится выше 8% годовых, в то время как ставка по депозитам в долларах находится на очень низком уровне.

Мы довольны результатами нашего размещения и более того сейчас на фоне роста спроса казахстанцев на валютные активы и очередной девальвации тенге мы приняли решение с 1 октября 2018 года снижать доходность по ним до уровня 7% годовых.

Понимая, что объем финансирования, который мы собираемся привлечь достаточно ограничен, мы приняли решение сбалансировать спрос в том числе снижением доходности.

— Вы не боитесь, что в связи с этим спрос на ваши облигации сократится?

— Нет, мы видим, что спрос есть и он высокий. Мы успешно выполняем свою программу по заимствованию и существенно сократили долг за последние 6 месяцев. Просто мы не видим потребности в столь дорогом привлечении ресурсов.

Безусловно, для всех клиентов, которые уже купили наши ценные бумаги доходность остается фиксированной на весь период обращения облигаций. Для новых клиентов доходность будет уже 7%.