Министерство образования и науки Казахстана подготовило пакет приказов и постановлений, согласно которым часть школ станут вести более прозрачную деятельность, создав юрлица и открыв счета. Однако возникает впечатление, что МОН РК готово пойти и на более радикальные меры, готовя эксперимент по приватизации. Член Комитета по финансам и бюджету мажилиса парламента Республики Казахстан, профессионал системы образования Ирина Смирнова поделилась с Kursiv своими соображениями по поводу реформ минобразования.
Поводом к разговору с Ириной Смирновой стал подготовленный МОН проект, согласно которому полнокомплектные школы планируется переводить на форму государственного предприятия на праве хозяйственного ведения. В майском приказе МОН РК, где вносятся изменения в стратегический план министерства на 2017–2021 годы, говорится о том же самом. При этом отмечается, что «это позволит повысить конкуренцию между образовательными организациями и качество образовательных услуг». Более того, в документе говорится о проработке вопроса передачи школ в доверительное управление. При этом разработчики не слишком мотивированно ссылаются на ранее принятые документы, касающиеся вопросов расширения академической и управленческой самостоятельности высших учебных заведений.
– Ирина Владимировна, при ознакомлении с проектом постановления невольно напрашивается аналогия с минздравом. Ведь перевод объектов здравоохранения на форму ГП на ПХВ был первым шагом к дальнейшей их приватизации.
– Насколько я помню, раньше был закон о том, что школы не могут приватизироваться. Но если их переводят в другую форму хозяйствования, все может поменяться. Вы полагаете, что есть опасность приватизации школ?
– Даже не в этом дело. По причине этих реформ могут пострадать стандарты качества образования.
– А разве они сейчас не страдают? Тем не менее, я попытаюсь дать объяснение этим процессам. Ранее был принят закон о Государственной образовательной накопительной системе (ГОНС) и дополнения к нему. Я была руководителем рабочей группы по нему. Этот закон касался того, что родители могут откладывать средства на обучение своего ребенка, при этом предлагались неплохие условия для этого. В этот же документ были внесены поправки по поводу подушевого финансирования. Это благоприятная вещь, принятая во многих ведущих странах. Она заключается в том, что за каждого ребенка государство начисляет образовательным учреждениям деньги. Регламентируется и то, что родители могут выбирать школы, в том числе и частные. При этом за ребенком «пойдут» эти деньги. Благодаря такой системе ребенок становится «интересен» всем участникам образовательного процесса, и все будут биться за то, чтобы создать ему все условия и научить его всему необходимому. Уже более семидесяти школ по стране стали участницами пилотного проекта по подушевому финансированию. В этом году в Астане 80 школ получили подушевое финансирование, и десять из них перейдут на ПХВ.
– То есть, можно сказать, что перевод на ПХВ – благо для школ и учащихся?
– Я разговаривала с некоторыми директорами, причем в основном это были сельские школы. Мои собеседники говорили, что такое финансирование выгодно для школы, потому что деньги не уходят в управление образования, где какой-то человек занимается тем, что делит поступившие средства, думает, что нужно купить конкретной школе. И часто оказывается – школе такие приобретения не нужны. А так школа сама распоряжается финансами. Более того, она может самостоятельно выбирать дополнительные курсы для детей и т. д. И если заведение переходит на право хозяйственной деятельности, средства, которые приходят в школу, а они немалые, минуют все управления образования, районные отделы образования и т. д.
В действующей системе распределения средств школа является государственным учреждением, которое должно потратить поступившие средства в течение определенного времени, иначе будет нарушение, поскольку не использован бюджет.
Теперь, если школа переходит на право хозяйственной деятельности, она меняет форму собственности.
– Не получится ли, что поменяли шило на мыло? Если раньше финансы распределял чиновник из управления образования, то при переходе на ПВХ финансы опять же сконцентрируются в руках одного человека – директора школы?
– Это дается на откуп скорее не директора школы, а попечительского совета. Эти советы уже реально существуют в каждой школе. В них не входят учителя и директор. Отбор желающих работать в попечительском совете проводится в электронном виде. Эти люди наделяются некими полномочиями, которые пока еще размыты и носят форму рекомендаций для директора. Понятно, не каждый сегодня еще понял, что это за структуры и чем они будут заниматься. Но они уже участвуют в формировании бюджета и выборе учебных планов для школы.
Вместе с тем, школа должна будет выполнить государственный стандарт, который очерчен определенным количеством часов и определенным количеством учебного материала.
Если до недавнего времени был один типовой учебный план для массовой школы, то теперь их много и можно выбирать. Кроме того, попечительский совет сможет рекомендовать кандидатуру директора, если действующий администратор не справляется.
Цель этого нововведения – постараться сделать так, чтобы директор не мог авторитарно влиять на политику, философию, бюджетную дисциплину учебного заведения. Потому что не секрет, что за последнее время несколько срастились такие должности, как директор школы, бухгалтер и другие фигуры, которые влияли на финансовую политику учебного заведения.
– Как раз подобная бесконтрольность и вызывает нарекания с разных сторон. В чем причина явления?
– У нас записано, что директор школы – это человек, который единолично принимает решения. Вместе с тем, директора школ не получали образования менеджеров, управленцев, чаще всего это учителя. Так, я – учитель биологии, но я прошла какие-то ступени: была завучем, организатором. Став директором, я не была знакома с финансовой деятельностью и не понимала, как это делается, не понимала, как архивировать документы. Был только опыт прежнего директора. Лишь проработав пять-шесть лет, ты начинаешь что-то соображать. Но метод проб и ошибок – не самый лучший, тем более сегодня, когда все меняется. Поэтому люди находят выход в авторитарности, пытаясь удержать ситуацию, возникает и много соблазнов. А ведь самое важное – чему мы научим детей в школе.
– Вы упомянули, что даже директора сельских школ говорят о том, что для них благо – подушевое финансирование. А если школы некомплектные?
– Если более 700–1000 человек – это возможно. А малокомплектные школы – очень дорогие для государства. Министерство говорит о том, что эти школы не будут подлежать подушевому финансированию. В обычной школе выделяется примерно 17 тыс. тенге в месяц на ребенка. А на малокомплектные – более миллиона тенге, чтобы содержать здание, административный ресурс, обеспечить отопление дизелем, доставку воды – в зависимости от ситуации. При этом в государственной программе развития образования на 2016–2019 годы сообщается, что малокомплектные школы составляют 44% от всего количества организаций общего среднего образования. В Северо-Казахстанской области таких МКШ 80%. Закрыть их нельзя, потому что как только закрывается школа – село тоже пустеет, люди уезжают.
С другой стороны, если школа перегружена, как происходит практически со всеми такими учреждениями в Астане (некоторые вынуждены заниматься практически в три смены, и там необходимость сейчас в 50 школах), она, будучи сама распорядителем своих средств, за пару лет может аккумулировать поступившие из местного бюджета деньги. Тогда можно обратиться в республиканский бюджет, чтобы сделать пристройку, либо что-то еще.
В любом случае, мы надеемся, что это будет работать так, и все сделано не для того, чтобы приватизировать школы.
Впереди паровоза?
На данный момент в еще одном проекте постановления, подготовленном МОН РК, пока сохраняется старая формулировка по поводу того, что министерству запрещается вступать в договорные отношения с субъектами предпринимательства на предмет выполнения обязанностей, являющихся функциями МОН РК. Но этот мотив вполне может поменяться, особенно в свете того, что в стратегии обозначена запланированная проработка вопроса передачи школ в доверительное управление.
Разработчики из МОН РК видят конкурентную среду благом, однако уже сейчас нет унификации стандартов среднего образования: школы могут выбирать образовательные программы самостоятельно. Какой в таком случае результат хотят получить при эксперименте с передачей школ из госсектора? И стоит ли говорить о том, что эксперименты над детьми могут дать достаточно предсказуемый результат, который уже наблюдается в ряде бывших союзных республиках и в том числе в Казахстане?
Важно и то, что зарубежные спонсоры образовательных реформ в РК, проведя исследования, сделали вывод: «Согласно данным 2012 года, около 45% 15-летних учащихся в Казахстане неспособны понимать и решать простые математические задачи. В чтении картина еще хуже – около 57% казахстанских учащихся не имеют базовых навыков чтения». А для них это показатель способности страны поставлять на рынок адекватно подготовленные трудовые ресурсы.
Отметим, что Концепция приватизации объектов здравоохранения одобрена постановлением правительства Казахстана 3 мая 2000 года. То есть, этот процесс готовился много лет, и до сих пор мы наблюдаем работу над ошибками – после уже проведенных приватизаций.
