В Алматы завершена работа над первым казахстанским художественным фильмом о фондовом рынке. В основу картины «Финансист. Игра на вылет» легла современная казахстанская история, где главным героям предстоит пройти испытание деньгами. По словам генерального продюсера Ерболата Байганина, бюджет фильма составил $0,5 млн. В преддверии выхода картины на широкий экран мы поговорили о тонкостях съемочного процесса, а также о казахстанском коммерческом кино в целом, с режиссером «Финансиста» Еленой Лисасиной.
– Елена, как появилась идея фильма о фондовом рынке? Как вы пришли в этот проект?
– Идея принадлежит генеральному продюсеру фильма Ерболату Байганину. Она появилась у него достаточно давно. Если не ошибаюсь, еще в 2015 году. Он несколько раз делал попытки ее реализовать, работал с разными сценаристами, с разными командами. А в мае 2017 года получилось так, что он обратился к сценаристу, кинорежиссеру, заслуженному деятелю казахстанского кино Сатыбалды Нарымбетову. И Сакен-ага порекомендовал меня в качестве режиссера. Почему он меня порекомендовал? Я думаю, это связано с тем, что когда-то я уже работала над одной из его картин «Мустафа Шокай». У нас остались теплые хорошие взаимоотношения. Он знает меня как творческого человека, знает мой уровень таланта и профессионализма. И, видимо, посчитал, что я смогу помочь реализовать эту идею.
Так я пришла на этот проект. Вообще не могу сказать, что я мечтала снять фильм на тему финансов. Правда. Но когда мне предложили дебютировать в полном метре… «Финансист» – это мой режиссерский дебют. У меня два высших образования. Оба режиссерские. Но до этого я снимала сериалы, ролики, короткометражные фильмы. И я посчитала, что это очень хороший шанс. По мере погружения в тему финансов, взаимоотношений героев, мир денег становился для меня все понятнее и интереснее. И, конечно же, я постаралась как можно правдоподобнее передать его на экране.
– Вам было сложно? Согласитесь, чтобы хорошо представлять себе мир финансов, надо быть финансистом. А вам эта тема изначально близка не была…
– Конечно, человеку не из мира финансов погрузиться в тему очень сложно. Потому что нет профильного образования, а с финансами ты сталкиваешься только на уровне покупок в магазине. Но в чем плюс: наш генеральный продюсер Ерболат Байганин – финансист по образованию. И первые, самые полезные консультации были получены от него. Потом, когда мы с Дмитрием Богомоловым приступили к написанию сценария, мы пошли на курсы. В инвестиционной компании «Фридом Финанс» учились работе на бирже. Чтобы понимать, с чем сталкиваются финансисты, знакомились со способами работы на рынке ценных бумаг, учили термины, разбирались в процентных ставках, индексах и прочем. Что от чего зависит, на что нужно ориентироваться. Технический анализ, фундаментальный анализ… Не могу сказать, что мы получили знания в полном объеме, как финансисты за четыре-пять лет обучения в институте, а потом еще и в процессе работы, но у нас и не было задачи снять учебное пособие.
Главное, мы прониклись атмосферой. Поняли, что может быть, а чего – нет. Кроме того, в течение всего процесса написания сценария и съемок фильма с нами всегда были консультанты – брокеры, работающие каждый день на фондовых рынках. Не только казахстанских, но и мировых – нью-йоркской, лондонской, московской. И нам с ними очень повезло. Благодаря этому сотрудничеству, к примеру, мы четко знали, что может быть написано, например, на доске героя или на стикерах. Мы утверждали все подобные мелочи.
– Раз уж мы заговорили о сценарии, расскажите, что легло в его основу. Это вымышленная или автобиографичная история?
– Фабульная завязка близка нашему автору идеи. Ерболат стоял у истоков основания Казахстанской фондовой биржи. Некоторые моменты, которые есть в фильме, были и в жизни. Но очень давно. А дальше мы сделали упор на современные реалии и характеры героев – на их взаимоотношения и взаимодействие, как они проявляются в условиях современного рынка, в современных социальных условиях. Все же хотят быть богатыми, правда?
– И что стало основной идеей фильма?
– Для меня… Если в двух словах, то это фильм о том, как система ломает человека. Все хотят быть богатыми, но на что вы готовы ради этого? Собственно, слоган нашего фильма – «Испытание деньгами».
– Кстати об этом. «Финансист» – это коммерческое кино или фестивальное?
– Изначально передо мной стояла задача сделать хороший качественный коммерческий продукт. То есть тот продукт, который будет интересен широкому кругу зрителей. Но любой творец, и я не исключение, вносит свое видение в любое свое произведение. И там, на мой взгляд, есть определенные размышления на более глубокие темы, чем мир финансов, в том числе о каких-то явлениях, присущих современному миру.
Что касается авторского кино, то этот период я пережила во время создания учебных и дипломных работ. У меня – еще раз повторюсь – два режиссерских образования. Но однажды я для себя поняла, что авторское кино можно снимать на телефон. По большому счету, авторскую историю можно снять и без больших финансовых вложений. Если идет материальный вклад в создание фильма, то…. Знаете, речь не просто о том, что он должен окупиться – это само собой разумеется, – он должен быть интересен больше, чем трем-пяти зрителям. Я думаю, зрителя нужно уважать. И если уж в создание продукта вкладываются значительные финансовые средства, то этот продукт должен быть качественным. С точки зрения обычного зрительского восприятия, да, в него может быть заложен какой-то глубокий смысл, который создатели хотели бы донести до зрителя, но по форме и по подаче это должно быть близко к восприятию среднестатистического человека, а не поклонника Тарковского.
– Говорят, на «Финансиста» большое влияние оказал «Волк с Уолл-стрит» Мартина Скорсезе…
– Слухи… В качестве не референса даже, а некоей точки отсчета, мы взяли отнюдь не «Волка с Уолл-стрит», который мне, к слову, совершенно не нравится. Честно говоря, у меня остались неприятные ощущения после просмотра этого фильма. Я пересмотрела все ленты, касающиеся брокерской тематики и фондового рынка, и при работе над «Финансистом» мы отталкивались скорее от «Уолл-стрит» Оливера Стоуна 1986 года.
– То есть, в какой-то степени вы равнялись на этот фильм?
– Я не равнялась ни на что. Я подсматривала некоторые инструменты, которым пользуются в Голливуде. Причем не как это получилось на экране, а как это было снято. Я смотрела очень много фильмов о фильме, чтобы понять, почему у них это получается, а у нас – нет. Это такие профессиональные вещи, например, о том, как они могут в одной локации двумя камерами снимать две разные сцены в одно и то же время. Тогда как у нас возникают сложности со звуком, освещением и т. д. Кроме того, я просматривала фильмы о монтаже. Вообще мне было интересно, как работает голливудская система кинопроизводства.
В конечном итоге пришла к выводу, что не все у нас будет работать. К примеру, оказалось, что с нашими актерами нужно работать от обратного. В Голливуде снимают сначала общий план, а потом уже идет укрупнение. Это классика съемок, которая у нас не работает. Поскольку наши актеры не так часто снимаются, они выкладывают весь свой потенциал на первых трех дублях. В результате, когда ты укрупняешься, почти ничего не остается. А на крупном плане эмоции виднее, чем на общем. Поэтому мы снимали крупные планы, а потом выходили на общий план, где не требуется игры глазами, мимикой.
– Если говорить о финансировании «Финансиста», сколько стоит хорошее качественно кино в Казахстане?
– А вот этого я сказать не могу. Прежде всего потому, что весь период съемок мне удалось не касаться финансовых вопросов. Мне так легче живется, и у меня была возможность подходить к созданию картины творчески, а не производственно. С этим проектом мне очень повезло. Я не сталкивалась с деньгами и не могу назвать каких-то точных цифр. Я не знаю, сколько стоил фильм, сколько стоил тот или иной актер и в какую сумму обошелся пост-продакшн. Когда мне приходила мысль привлечь того или иного артиста, я просто обращалась с вопросом к продюсерам, можем ли мы себе это позволить. Продюсеры совещались и говорили, да или нет.
– Кто отвечал за кастинг?
– Команда кастинга сменилась неоднократно. С самого начала Ерболат Байганин, который действительно очень болел за этот проект, рассматривал на одну из ролей Чингиза Капина. Чингиз Капин – мой однокурсник по ВГИКу. Я его очень хорошо знаю и считаю, что это гениальный актер. Когда мы писали сценарий, я уже знала, что одна из ролей будет писаться именно для него. Тем не менее, чтобы не быть голословными, мы провели достаточно большой кастинг. На главные роли пробовалось не менее 25 артистов. Но сложность и в то же время интересность «Финансиста» в том, что это партнерское кино. В центре сюжета два мужских образа. И это должно быть очень четкое партнерство. То есть актеры, исполняющие главные роли, должны были дополнять друг друга, создавать гармоничный ансамбль.
Мы столкнулись с тем, что создать этот ансамбль очень сложно. Когда мы определились с Асылханом (Асылхан Толепов. – «Къ») и Чингизом, и они сделали несколько партнерских проб, мы поняли, что это стопроцентное попадание. То же самое было и с женской ролью. Очень долго искали актрису. Асылхан обладает определенными физическими данными и подобрать для него партнершу, которая бы ему соответствовала и при этом обладала определенными актерскими способностями, оказалось очень сложно. Мы искали долго. С момента начала работы над сценарием. Это было начало июня, а окончательно актрису мы утвердили в конце августа.
– Сложно было работать с театральными актерами? Ведь актерская игра в театре и кино сильно отличаются.
– Конечно. Прежде всего тем, что кино – это крупный план. В театре ни один зритель так близко актера не увидит. Техника владения голосом, пластикой и мимикой очень отличаются. И конечно, с театральными актерами иногда сложно, потому что их приходится в кадре «гасить». Спускать даже не на две, а на пять ступенек вниз. Нужно объяснять, что, к примеру, сейчас не надо говорить голосом. Если сказать просто губами, без голоса, это будет в разы лучше. Но, к счастью, со многими в этих случаях срабатывает тактика playback, когда актер на камеру сначала играет свой вариант, потом ты его приглашаешь к монитору и показываешь, что получилось. И он понимает, что что-то не так. В драматическом театре с 28-го ряда это смотрелось бы здорово, а на камеру – нет. И потом ты просишь его сыграть именно так, как это видишь ты. И снова показываешь результат. И если это хороший актер, то между вами возникает доверие и сложностей больше нет. Он перестает спорить и начинает полагаться на мнение режиссера.
– Лена, а вы авторитарный руководитель?
– Да. Я знаю, что кино – это командное творчество. От момента задумки идеи до выхода готовой картины в прокат. Это коллективная работа. И когда каждый живет картиной и вкладывает в нее частичку себя, она от этого становится только лучше. Но есть некоторые моменты, когда приходится отстаивать свое мнение, причем иногда в жесткой форме. Кроме того, на площадке очень важно понятие субординации. Когда каждый понимает, что на площадке есть человек, на которого можно положиться, который примет решение, это очень облегчает процесс. Людям так значительно комфортнее, чем в хаосе. Но это не значит, что я не рассматриваю идеи, которые приходят художникам, операторам, актерам. Просто важно принять их мнение, но при этом держаться своей линии.
– И немного сакраментальный вопрос: в конечном итоге вы довольны тем, что получилось?
– Мне кажется, ни один режиссер не доволен до конца последним вариантом.
– Тем не менее в целом у вас получилось донести до зрителя то, что вы хотели?
– С уверенностью могу сказать, что у меня получились некоторые эпизоды. Именно так, как я хотела. Но поскольку я этот фильм на момент пост-продакшна видела уже неоднократно, то у меня сейчас уже некое индифферентное отношение к происходящему на экране. У меня было пять вариантов монтажа, пять так называемых драфтов. На момент старта съемок мы просчитывали хронометраж, у нас получалось 96 минут. И в эти 96 минут мы в итоге и уложились – я убрала из хронометража буквально две сцены. То есть у нас получилось не так много лишнего материала. Так вот, на втором и третьем драфте я поняла, что мне это не нравится. Но на этот случай есть так называемая фокус-группа в виде продюсеров, консультантов, авторов сценария, которая тоже все просматривает. Им понравилось.
– Что было самым сложным?
– Подводные съемки и сцена в больнице. Это была эмоционально сложная сцена и для актеров, и для меня. Я хотела ее видеть максимально правдивой и цепляющей за душу. Но в момент съемок мы столкнулись с каким-то невероятным количеством сложностей. Палата была на пятом этаже, и чтобы ее правильно осветить, нужно было загнать «кобру». «Кобру» не пускали во двор, и нам пришлось загонять ее с другой стороны. Потом включили отопление, и у нас начал шуметь звук. А в момент дубля, когда все получалось просто классно – один из героев заплакал прямо в кадре и было видно, как собирается слеза и как она льется – опять что-то случилось со звуком! Я уже не помню, что – то ли холодильник заработал, то ли еще что-то, но, в общем, брак по звуку. И тогда заплакала я. Потому что не случилось того, чего я так хотела.
– А вы работали с чистовым звуком?
– Чистовой звук мы писали на площадке. Правда, потом, когда дорабатывали образы персонажей, нескольких актеров все же переозвучили. Это тонкие моменты. Мне всегда голос актера дает возможность создать полный образ, и иногда приходится работать с другими голосами.
– Елена, давайте немного отвлечемся от фильма. Вы упомянули, что у вас два профильных образования. Режиссерских. Зачем вам это было нужно? И насколько вообще в кино важен профессионализм? Кто-то считает, что достаточно просто таланта или желания снять фильм.
– В кино, как и везде, профессионализм очень важен. От него во многом зависит доверие казахстанского зрителя к казахстанскому продукту. Слабые фильмы – это не просто неуважение к зрителю, но и падение индустрии в целом. Посмотрев пару неудачных картин, зритель перестает ходить на казахстанские фильмы – теряется доверие. Я не хочу обсуждать творчество своих коллег. Ведь, как вы понимаете, никто не хочет снять плохое кино, ни у кого изначально нет такой задачи. Все стараются и делают все, что могут. Но иногда получается то, что получается. А связано это именно с тем, что люди не ценят важность базового образования. Мне очень нравится одна фраза из книги «История на миллион долларов» Роберта Макки, когда он задается вопросом, почему люди считают, что работать в кино, писать сценарии и снимать фильмы – это просто? Никто же не считает, что, прослушав 18 симфоний и два концерта, можно за выходные написать Концерт для фортепиано и скрипки. В этом случае все понимают, что надо для этого надо учиться, нотную грамоту хотя бы знать. А вот с кино почему-то создается иллюзия, что это легко. Есть идея – и все, этого достаточно. Но ведь это совсем не так. В результате, когда начинается работа, весь этот непрофессионализм проявляется на экране. Да, люди не хотят сделать плохой фильм, они просто не умеют снимать кино. Не умеют обращаться с инструментом, которым работают.
Когда я сталкиваюсь с вопросом: «Разве у драматургов есть дипломы?», я даже комментировать это не могу. Если люди не хотят открыть дверь в мир и увидеть, что образование для драматурга – это нормально… В конце концов, драматург должен понимать, что такое драматургическая структура, что такое арка характера. Это удивительно, но как объяснить человеку без образования, что драматургия и литература – это разные вещи? Единственный выход – образование. Я допускаю, что не у всех есть возможность учиться в каких-то киношколах. Но некоторые люди просто начинают читать нужную литературу, смотреть фильмы, проверяя полученные знания, – это тоже один из вариантов образования. А вот одного желания просто снять фильм мало.
– Образование – это хорошо. Но, к примеру, Рашид Нугманов как-то отметил, что для режиссера важен еще и возраст. То есть, если даже ты выучился на режиссера сразу после школы, то образование-то у тебя будет, а вот необходимого жизненного опыта – нет.
– И это совершенно правильно. С возрастом человек начинает смотреть на мир глубже. Замечает не только поверхностные вещи, а пытается проникнуть в суть взаимоотношений между людьми. В суть явлений. Когда я поступила в первый институт, мне было 17 лет, а закончила его в 21 год. Но тогда я четко понимала, что как режиссер сырая. Потому что уровень историй, которые рождаются в это время в мозгу, и способ их показа и восприятия – достаточно поверхностный. И я пошла работать на площадку «Кочевников», очень долго была вторым режиссером. Потом поняла, что мне нужна уверенность в себе именно как в режиссере, и поступила во ВГИК.
– Как вы думаете, в чем основная проблема казахстанского кинематографа?
– У нас состоялось авторское кино. Сейчас казахстанские фильмы артхаусного порядка представлены на фестивалях. Они заслужено получают призы, приносят статуэтки и известность Казахстану во всем мире. То есть талантливые люди у нас есть. Проблема существует как раз в коммерческом кино, которое рассчитано на массового зрителя. А вот тем, кто создает коммерческий продукт, гораздо сложнее. Одной из причин этого я считаю то, что у нас очень маленький рынок. И на этот маленький рынок приходится большое количество фильмов. В прошлом году было снято около 53 казахстанских картин, рассчитанных именно на широкую аудиторию. Сами представьте, если в месяц выходит семь отечественных фильмов, а наш зритель в среднем в кино ходит один-два раза в месяц…. Коммерчески успешными становятся только те, которые действительно заинтересовали зрителя. На хорошее кино зритель пойдет, прислушавшись к тому же «сарафанному радио», к рекомендациям друзей, а все остальные остаются за бортом. И это связано прежде всего с низким качеством продукта. Если фильм был не классный, никто рекомендовать его не будет. И как итог – низкая касса.
К тому же нашему зрителю есть с чем сравнивать. Помимо фильмов, которые идут в кинотеатрах, существует интернет. То есть очень много продукта хорошего качества.
– До выхода «Финансиста» на экраны осталось совсем чуть-чуть. Как вы думаете, как картину примут зрители?
– Как думаю или как надеюсь? Я почему-то думаю, что фильм вызовет интерес. Правда, тема не свадьба и не той, но это драма, в которой главный акцент ставится именно на характер героев. Я думаю, это понравится зрителю.
