Сегодня рынок небанковского кредитования Казахстана и розничный рынок кредитования БВУ показывают удивительную динамику, чему способствует внедрение новых технологических решений и продуктов. В этой связи ключевым трендом уходящего года эксперты Первого кредитного бюро (ПКБ) называют всеобщую цифровую истерию. О том, почему участники финсектора делают ставку на розницу, почему необходимо минимизировать участие государства в IT-сфере и что необходимо участникам банковского рынка для развития, «Къ» рассказала исполнительный директор ПКБ Асем Нургалиева.
– Расскажите, что сегодня происходит на рынке розничного кредитования?
– Есть ряд моментов, которые можно отметить. Во-первых, это рост кредитной активности. На протяжении 2015– 2016 годов наблюдалась определенная стагнация портфеля банков. Он был на уровне 4,5 трлн тенге. К августу 2017 года мы достигли 5 трлн тенге, а к концу декабря текущего года скорее всего Казахстан пересечет рубеж в 6 трлн тенге по ссудному розничному портфелю. Это говорит о том, что кредитная активность стала достаточно высокая, и этому в свою очередь способствует ряд факторов. Во-первых, все банки очнулись от кризиса ликвидности и начали уходить в активное наращивание розницы.
– Почему?
– Потому что розница – высоко маржинальная. Этот тот сегмент рынка, где можно очень быстро зарабатывать. Здесь все довольно быстро и четко работает. Все процессы выстроены так, что сегодня можно брать кредиты в on-line. А ведь несколько лет назад это было еще недоступно, потому что многие процессы еще не были готовы к этому.
К слову, мы, как кредитное бюро, к выходу on-line готовились уже достаточно давно. И сейчас мы формируем наши кредитные отчеты всего за 1,5 секунды. Если помимо кредитных отчетов требуются какие-то дополнительные данные, то в среднем весь процесс занимает не более трех минут. Это удобно для всех участников, поскольку растет скорость, естественно, растут и обороты, и нет необходимости ждать решения банка сутками.
– Какой же второй фактор?
– Это качество портфеля. Доля NPL (кредиты с просрочкой свыше 90 дней. – «Къ») держится на уровне 15%. Сейчас собирается все больше и больше данных о заемщике, и это дает возможность более точно прогнозировать его поведение, что в конечном итоге отражается на качестве портфеля БВУ.
Главным трендом этого года является программа по рассрочке. Даже если у заемщика есть возможность оплатить что-то сразу, он все равно предпочитает брать товар в рассрочку. Фактически это тот же самый кредит, но гораздо выгоднее для клиента. Он получает займ по нулевой или какой-то незначительной ставке. Это очень удобно, поэтому сейчас на рынке кредитов лидирует товарное кредитование.
– Так кто же сегодня на этом рынке на первых позициях, а кто оказался в аутсайдерах?
– Скажем так, в лидерах сегодня те, кто давно начал работать над внедрением технологий и разработками новых продуктов. В бизнесе самое главное – это проактивность и скорость. Сейчас те, кто может увидеть тренды хотя бы на три года вперед и кто сможет быстро настроить свои процессы, и будут в лидерах.
Есть и те, кто в настоящее время находится в позиции догоняющих: все еще использует какие-то старые маркетинговые инструменты, не может наладить у себя определенную IT-гигиену. Про таких уже сейчас можно сказать, что они проиграют. Потому что инновации идут вперед, а внедрять новые технологии, не имея нормальной архитектуры, нереально. Это все равно что заниматься, к примеру, Big Data, не имея нормальной платформы.
Такая же ситуация наблюдается и в продуктовой линейке. Сейчас все ударились в рассрочку и кроме этого придумать что-то новое не могут. Тот, кто действительно сделает какой-то инновационный кредитный продукт, кто решится потратить на это время, деньги, ресурсы, тот, конечно, будет впереди.
То же самое касается и интернет-банков. Качество интернет-банков в этом году сильно упало. Во-первых, сыграл свою роль уход игроков с рынка цифровых банков. Во-вторых, у нас произошло объединение двух крупных банков, что отражается на качестве предоставления услуг. Поэтому интернет-банкинг – это ниша, которая на сегодняшний день имеет достаточно свободных мест.
– Получается, что сегодня правительству нет необходимости подгонять банковский и финансовый сектор в целом, поскольку за него это сделает время?
– Конечно. Сейчас на самом деле в концепции «Цифровой Казахстан» меньше всего написано про цифровизацию финансовых услуг, потому что финсектор, в отличие от других секторов экономики страны, наиболее цифровизирован.
А если мы внутрь финсектора заглянем, то можно сказать, что банковский сектор более или менее приближен к финтеху, тогда как, к примеру, страховой сектор, наоборот, сильно отстает. Тем не менее программа «Цифровой Казахстан» направлена на какие-то инфраструктурные вещи, есть отдельные темы, посвященные краундфандингу, биометрии. То есть это то, чего сейчас, можно сказать, вообще нет и даже взаконодательстве не прописано. По идее, программа «Цифровой Казахстан» как раз и направлена на то, чтобы выявить определенные тренды и подвести под это какую-то регуляторную среду.
Допустим, если говорить про тот же краундфандинг, он как бы есть, он не запрещен, но в то же время каких-то прописанных норм под него нет. То же самое касается и биометрии. Те биометрические решения, которые сейчас есть, работают в рамках закона о персональных данных. Но помимо этого, например, вопросы о том, как это дальше работает, почему на ней можно делать идентификацию, где должны храниться эти данные, куда их безопасно сдавать, пока все еще остаются без определенного ответа и решения. Поэтому в концепции «Цифровой Казахстан» больше внимания уделяется общим стратегическим направлениям. А в самом финсекторе толчком для развития является сам потребитель, который требует от банков усовершенствований. При этом он сам скажет, как ему удобно и что необходимо. К примеру, в «Фейсбуке» мы уже сейчас банкам диктуем свои условия: мы хотим вот это или то, не хотим стоять в очереди, и там же банки нам отчитываются: мы сделали то-то и то-то….
– Почему одни банки предпочитают разрабатывать процессы и платформы самостоятельно и кто-то использует уже готовые, разработанные кем-то решения?
– На самом деле все это зависит от IT-стратегии каждого банка. Есть БВУ, которые используют исключительно на внутренние разработки; есть мультивендорные организации, направленные на покупку готовых технологий. Все это зависит от размера кошелька и времени. Обе стратегии имеют право на жизнь. Ведь для кого-то разрабатывать такие стратегии долго, но дешево и эффективно. А кому-то внедрить чью-то технологию оказывается быстрее, пусть она и выходит ему намного дороже.
– ПКБ уже не первый год проводит конференцию FCB: Key To Customer, где как раз обсуждаются вопросы современных решений и технологий. Дает это что-то для рынка?
– В этом году это было у нас одно из крупных мероприятий. Мы делали все, чтобы сама концепция охватывала более глобальные вопросы, причем в основе оставались знания о клиенте и технологии. Если технологии нечего не приносят для клиента или для компании, то они ничего и не значат. То же касается и баз данных. Соответственно трендом этого года и последующих нескольких лет будет являться управление данными.
Сегодня можно сказать, что мы уже научились собирать данные. Теперь стоит вопрос о том, где их добирать, как обрабатывать и как монетизировать. Впрочем, выгода здесь может быть разная. Например, улучшается клиентский сервис, он становится лояльнее, удобнее, и клиент приходит снова. Вот на это мы и делали основной упор, чтобы показать, как можно и нужно с этим работать. Также в формате выставки мы собрали больше 30 вендоров и показывали новые IT-решения для финансового сектора.
Мы все это решили сделать потому, что наше бюро сейчас является чем-то вроде центра потребности банков. Если банк хочет что-то сделать или внедрить новую бизнес-модель, он в первую очередь обращается в ПКБ.
– Зачем?
– Во-первых, чтобы выяснить, какие у нас есть данные, чтобы решить ту или иную задачу. Во-вторых, есть ли у нас партнеры, которые могли бы технологиями это все поддержать. Так вот, на выставке, которая шла параллельно с форумом, вендоры показали банкам новые решения, которые последние с удовольствием посмотрели. Я считаю, что такие мероприятия для банков очень практичны и полезны. Важно, чтобы можно было хотя бы на один день отвлечься от рутины, получить много информации и увидеть что-то новое.
Опять же, если мы говорим о проактивности, мы должны понимать, куда вообще движется будущее. Для этого мы должны видеть, что делается в других странах. Ведь пока мы разбираемся с биометрией по лицу и отпечаткам пальцев, в Китае уже определяется человек по походке. Они уже могут через камеры сканировать всех на улицах и присваивать рейтинги.
Поэтому мы считаем, что нужно открывать больше горизонтов для рынка, для того чтобы игроки могли сфокусироваться не только на том, в чем они живут.
– Если говорить о госсекторе, есть ли какие-то проблемные моменты, которые стоило бы в данном направлении еще решать?
– В конце ноября я была в Астане в Академии госуправления, там читают свои мини-лекции представители рынка. И я как раз читала лекцию для госслужащих, которые только были назначены на руководящие должности, о стандартах General Data Protection Regulation (GDPR), которые были приняты в этом году в Европе. В частности речь шла о защите персональных данных. И опять мы говорим о том, что это пока там, на Западе, но в течение пяти лет придет и в Казахстан. Поэтому уже сейчас госслужащие должны видеть риски и в улучшенном виде предложить для нас что-то, что будет работать в течение ближайших трех – пяти лет. Потому что, несмотря на предпринимаемые меры, защита персональных данных в Казахстане сейчас минимальная.
Но здесь надо хорошо понимать и то, что персональные данные – это собственность человека, и только ему решать, давать личную информацию куда-то или нет. Европа именно так и подошла: это мои данные, и только я могу решать, распространять информацию о себе или нет. Это я и пыталась донести нашим госслужащим. Но, кажется, мне этого так и не удалось.
– Однако, если говорить о финансовой грамотности населения, можно сказать, что она демонстрирует рост…
– Можно отметить, что в последнее время население в каких-то моментах стало чересчур грамотным. Бывают интересные судебные иски, которые потребители предъявляли нашим партнерам или тем же банкам. К примеру, был случай, когда клиент опасался за риски в будущем. Он заранее просчитал, какой риск его может ожидать через три года, и уже сейчас подал в суд.
Но в целом мы не проводим какие-то опросы, мы лишь отслеживаем, какое количество людей интересуется своей кредитной историей и как часто они заказывают кредитные отчеты. Мы понимаем, что, однажды получив свой кредитный отчет, человек уже не будет таким, как вчера, и если он внимательно ознакомится с этим документом, то его уровень финграмотности сразу поднимется на несколько пунктов. Так, если в 2017 году мы выдали около 350 тыс. кредитных отчетов, то в октябре текущего года мы эту планку превысили и до конца года мы выдадим более 400 тыс. отчетов.
С учетом того, что у нас 9 млн экономически активного населения, мы посчитали, что примерно каждый 20-й казахстанец проверяет свою кредитную историю. Может быть, по рынку СНГ это не самый лучший показатель, но и не самый худший. Для сравнения: в 2012 году мы выдавали в год 7 тыс. отчетов. Очевидно, что 7 тыс. тогда и 400 тыс. в 2018 году – это, безусловно, разные показатели. Причем 90% людей берет отчет один раз в год. Есть и такие, кто по 20 раз берет отчеты в месяц. Обычно такие люди имеют несколько кредитов и для них важно, чтобы кредитная история была положительная.
– Возвращаясь к вопросу IT-сектора, хотелось бы выяснить, не мешают ли ПКБ конкуренты?
– Сейчас по правилам Yellow Pages если есть частная компания и если она уже присутствует на рынке, то государственная компания не может осуществлять деятельность в этом секторе. Вообще на это наложен полный запрет. В случае с ПКБ это правило было нарушено. И понятно, что те преференции, которыми сейчас снабжают нашего государственного конкурента, ставят под угрозу наш бизнес. Но, тем не менее, мы продолжаем работать и доказывать, что рыночные методы работают гораздо эффективнее, чем административные.
Если в целом говорить об IT-секторе, то отмечу, что айтишники бьются за свое место под солнцем. Сейчас реализуется программа о приватизации ряда государственных компаний, чтобы полностью вывести IT в частный сектор. И для этого на базе «Зерде» создается очень много программ. Для нас это тоже тема актуальная, потому что мы считаем, что участие государства в бизнесе должно минимальным, особенно в сфере IT. Потому что в этом случае при правильном регулировании, при правильном диалоге с правительством айтишники сами смогут вытянуть и «Цифровой Казахстан», и другие программы.
Недавно были озвучены статистические данные, согласно которым 60% наемных работников задействованы в госструктурах. На самом деле это не является хорошим показателем. У нас должна быть нормальная среда для развития бизнеса, в том числе и в IT-сфере. Чтобы наши айтишники оставались в Казахстане, чтобы они делали какие-то инновационные продукты для нашей страны. А то сейчас получается так: наши делают что-то на экспорт, а мы потом импортируем технологии. К сожалению, в настоящее время наблюдается большая утечка мозгов.
В этой связи возникает и вопрос об импортозамещении. В данном сегменте ведутся работы по внедрению отечественных IT-технологии, IT-решений. Конечно, заставить бизнес внедрить все это достаточно сложно, но в госструктурах это должно поддерживаться.
– А откуда ПКБ берет новые наработки, идеи, чтобы внедрять их в нашей стране? Есть ли сейчас что-то новенькое для бизнес-кредитования?
– У нас есть партнерская линейка, с помощью которой мы привозим новые технологии. Одна из таких разработок, которую мы начали еще два года назад, – это первая в Казахстане автоматизированная система финансового анализа, когда можно просто с карточных счетов поднять финансовую отчетность, проанализировать ее, визуализировать и выдать в виде какого-то финансового решения. Для сравнения: в стандартном процессе банка финансовый аналитик на одну компанию делает такую работу три дня. Поэтому у нас порой так долго БВУ принимаются решения. У нас же эта система может выполнить ту же работу за три минуты.
За два года только один банк сделал промышленное внедрение этой системы. И еще пара банков готовится к этому шагу. Когда мы это у себя реализовывали, мы столкнулись с тем, что в бизнес-кредитовании нет единых кредитных конвейеров, нет процессов, куда это все можно внедрить.
На самом деле финансовый анализ – это лишь маленькая часть кредитного процесса, и он должен быть полностью автоматизирован. А внедрять одну часть этого процесса не имеет смысла. К сожалению, мало в каких банках есть полный кредитный конвейер на МСБ-кредитование. Чаще есть отдельные куски от всего процесса либо есть какие-то отдельные продукты. Например, есть автоматизация на самые простые продукты, такие как гарантирование.
– Как же тогда все это работает?
– Пока вручную. Приходит клиент, приносит свои отчеты на бумажке. Их смотрит финансовый аналитик, который потом передает эти бумаги рисковику, рисковик посмотрел, передает юристу, юрист посмотрел, отдает залоговику, тот посмотрел, отдает СБ и так далее. И все это движется в бумажном процессе. В рознице это все работает в онлайн. Понятно, что в МСБ все гораздо сложнее, поскольку много участников процесса, суммы кредитов больше и, соответственно, риски тоже большие. Но в то же время это не говорит о том, что весь процесс нельзя автоматизировать. Так что впереди в этом финансовом сегменте IT-рынка еще немало работы.
