Председатель правления АО «Рахат» Константин Федорец: «Крупный кондитер

Как развивается рынок кондитерских изделий, какие есть свободные ниши и как корейский конгломерат влияет на продукцию Алматинской кондитерской фабрики, рассказал председатель правления АО «Рахат» Константин Федорец.

– Как Вы оцениваете сегодняшнее состояние кондитерского рынка? Насколько сложнее или проще кондитерам сегодня, в сравнении, например, с началом 2000-х годов?

– Говоря о рынке, он очень динамичен, меняется, игроков становится больше, особенно если сравнивать с началом 2000-х, в основном за счет игроков стран СНГ. В первую очередь из России, Украины, Беларуси. Уже практически все крупные производители этих стран представлены на рынке, и за их счет в основном и нарастает конкуренция. Что касается возможностей для новых игроков, то их становится меньше в силу конкуренции. Рынок достаточно зрелый, сформированный, в него труднее войти. Производство достаточно технологично с высокими требованиями к процессу, сырью, сотрудникам. Поэтому не самая лучшая идея начинать стартап – становиться кондитером, по крайней мере большим. Хотя, с моей точки зрения, какие-то ниши для небольших проектов на рынке есть.

– Какие, например?

– Крафтовые. Есть тенденция крафтовости, местечковости, когда в кондитерских производят не только торты и пирожные, но и шоколад. Хотя, как правило, шоколад производят из шоколадных масс уже известных производителей. Не нужно путать: то, что создано в кондитерской, это все же немного не то, что производится большим игроком. Не каждая кондитерская может покупать какао или какао-бобы, а потом превращать их в шоколад, потому что это сложный технологический процесс с дорогим оборудованием. А крафтовая выпечка, печенье – за этим есть будущее. Можно бесконечно экспериментировать и привлекать хипстерствующую часть аудитории к себе, тех потребителей, которые любят как раз уникальные продукты.

– Сейчас довольно часто можно услышать от производственников, что требуется помощь государства… А что кондитерам нужно от государства?

– Самый важный аспект – уравнивание условий для всех производителей. Крупным производителям нужно, чтобы все игроки действовали в рамках регламента Таможенного союза с жестким обязательным контролем его исполнения государством. В основном вызывает вопросы состав сырья. Есть регламент – он должен выполняться. Если за этим будет контроль, то импортеры и местные игроки будут в более-менее равных условиях. Как показывает практика, местные регламент исполняют.

– Как Таможенный союз повлиял на отрасль? Производителям стало проще или сложнее конкурировать?

– Когда не было союза, все импортеры имели примерно равные стартовые возможности. Сейчас в условиях ТС возможности импортеров изменились: те, кто имеет производство в рамках Таможенного союза, получают явное преимущество за счет единого пространства, отсутствия пошлин, налогов и так далее. При этом у большинства крупных международных игроков есть производство в России, и, имея глобальный бренд, они тем не менее являются местными игроками. Конечно, масштаб имеет значение. У крупных игроков более приятные условия в плане закупочных цен, что сказывается на окончательной цене. Фактически, если взять РФ, любой российский производитель больше всех вместе взятых казахстанских производителей. Соответственно, отсюда вопрос масштаба, закупочной цены и маркетингового бюджета. Маркетинговые бюджеты грандов отличаются в десятки раз от масштабов бюджета самого большого игрока казахстанского рынка – «Рахата», что уж говорить о более мелких производителях.

– По экспорту двери должны бы открыться шире, но вопрос с товарными знаками все еще тормозит процесс…

– Спасибо Ассоциации кондитеров, они проверяют иностранцев на въезде, что недопроверили они – проверяем мы, потому что у нас есть патенты, защищенные товарные знаки. История с товарными знаками тоже регулируется, но, скажем так, гораздо в более узком коридоре. Если это защищенный товарный знак, условно конфета с названием «Коктем», то на конфету «Весна» он уже не действует. В России немного по-другому. Что касается экспорта, по задумке плюсов много, наверное, РФ должна быть открыта – да, мы там продаем, но могли бы продавать больше, наша доля экспорта в Россию снижается именно потому, что местные производители, владеющие товарными знаками, в частности объединенные кондитеры, трактуют названия, написанные кириллицей и латиницей, а «Зеленый кузнечик» и «Кузнечик», «Зазнайка» и «Зайка» – названия, с точки зрения юристов, сходны до степени смешения. Скажем так, все эти конфеты – наследие Советского Союза, и по-хорошему, они сейчас уже все за объединенными кондитерами, но с нашей точки зрения, «Зазнайка» – это все же не совсем «Зайка», а «Ракушка-завитушка» не совсем «Рачки». Тем не менее наши клиенты вынуждены снимать с продаж такой продукт, и этот вопрос для нас актуален.

– Нет возможности урегулировать отношения с объединенными кондитерами?

– Позиция кондитеров нам понятна: они защищают свой рынок и свою долю. Товарные знаки за ними – они их честно защитили и получили. Просить их поделиться – наверное, это можно, но опять же в экономическом поле за это придется платить, а есть ли тогда смысл экспортировать? Наверное, нет, договориться вряд ли получится. Поэтому экспортировать продолжим конфеты с казахскими названиями – это исконно наши, невозможно зарегистрировать их на территории РФ. Да, это уменьшает наши возможности, но все же ключевой рынок для нас – Казахстан. Мы — казахстанский производитель, делающий казахстанский продукт для казахстанского потребителя.

– Что касается казахстанского потребителя: лоялен ли он при возрастающей цене на продукцию?

– Конечно, он голосует кошельком, но чувство патриотизма у казахстанцев стоит отметить отдельно. Оно присутствует, по крайней мере, в кондитерской отрасли ярко выражено, в том числе и у покинувших страну граждан: попробовав на новой родине, в путешествии, командировке продукты неказахстанского производства, понимают, что отечественный продукт более качественный. Да, я искренне считаю, что казахстанский продукт более качественный.

– Свой ассортимент планируете сокращать или расширять?

– У нас сейчас более 400 наименований продуктов. Вообще, ассортимент – вещь живая, меняющаяся в зависимости от спроса. У нас есть неосвоенные текущие категории, в которые мы активно стратегически заходим, и там могут появляться новые продукты, но в то же время есть продукты, которые в силу определенных причин отжили свое и перестали пользоваться спросом, – это процесс естественный. Мы и будем жить примерно в рамках 400 наименований.

– Что отжило?

– Категория ириса – она отживает свой срок, потому что ирис – продукт из прошлого, который сейчас замещается другими видами конфет. Есть эксперименты в бисквитной группе с какими-то вкусами вафель, которые не прижились, – не прижившиеся выводим. Есть и шоколадные конфеты, которые перестают пользоваться спросом. Это не хорошо и не плохо, а просто факты.

– А что еще, кроме печенья, производите в Шымкенте и почему именно там открыли фабрику?

– Фабрика приобретена в 2013 году. Решение стратегическое, так как фабрика расположена в регионе с самой высокой плотностью населения, причем население молодое, активно растущее. Вообще, само здание изначально построено по американскому проекту в последние годы существования Советского Союза – очень хорошее технически и инфраструктурно оснащенное производство. Строилось именно как кондитерская фабрика, и до 2000-х годов в этом здании работала Шымкентская кондитерская фабрика. Фактически мы купили здание без оборудования и техники, но это было очень правильное, важное стратегическое приобретение.

Фабрика производит бисквитную продукцию, зефир, мармелад и некоторые виды карамели – всего порядка 27% от нашего общего объема. Там работают около 800 человек. Шымкент – хорошее место для продолжения развития производства: много места и условия для создания рабочих мест прекрасные – всегда есть спрос на работу и достаточно много квалифицированных сотрудников. В этом году запускаем дополнительную могульную линию по производству мармелада, в следующем запустим линию по производству печенья. Это как раз та площадка, в которую мы планируем инвестировать и развивать. Сейчас ее общая загрузка порядка 90%, а у алматинской, на которой работают 2 800 сотрудников, наверное, уже порядка 105%. Дополнительных производств строить пока не планируем.

– Какой объем инвестиций и какова их природа?

– В 2018 году было инвестировано 3,7 миллиарда тенге. В этом году продолжаем вкладывать в производство, порядки будут такие же. Средства идут на развитие производства – мы инвестируем только собственные деньги. Lotte не выводит отсюда дивидендов, и все заработанное аккумулируется в «Рахате» для дальнейших инвестиций в развитие производства. Мы не нуждаемся в заеме средств, не кредитуемся в банках. Если есть госпрограммы поддержки и к нам с ними приходят, то мы от них не отказываемся. У Минсельхоза есть масса программ для местных производителей этого сектора, иногда они субсидируют до 30% запущенных производств, если нас приглашают, то с удовольствием работаем.

– Обычно наоборот…

– У нас так получается. Наверное, глупо оказываться, когда предлагают, но если мы такого предложения не получаем, то нас это не останавливает – мы изначально на это не рассчитываем. Что касается других производителей, это очень хорошие возможности, знаю, что они ими пользуются, осваивают дотации.

– Lotte пока не изымает дивиденды. Это вопрос времени? Есть ли какие-то обозначенные финишные точки?

– Это стратегический подход. Конгломерату интересно войти на рынок, обозначить позицию, начать зарабатывать и развивать местное предприятие. Lotte участвует в нашей жизни только на стадии защиты инвестпроектов и разработки стратегии. Ни в производственные планы, ни в рецептуру никто не вмешивается – бережно относятся к традициям и качеству. Они, скажем, дают возможность нам и используют ее сами, чтобы продавать на домашнем рынке что-то новое. Продукция корейского конгломерата, которую мы продаем, – наше внутреннее решение. Мы успешно завели ряд брендов, весной будет еще новинка. Мы видим возможность и используем ее – продукт с проверенным качеством, недешевый, но потребитель голосует кошельком…. Кей-поп-культура сейчас в Казахстане на пике, ее продукты гораздо более востребованы, чем в других странах СНГ. Это прекрасно, что наша молодежь ассоциирует себя с быстро развивающейся страной с такой интересной культурой. Кей-поп-культура не только в Казахстане «бумит», но даже в США, это общемировой тренд. Почему бы его не использовать?

– Вы много говорите о качестве и традициях. Но тем не менее многие отмечают, что вкус продукции изменился…

– Мы слышим и читаем мнения, что вкус продукции изменился. Как производитель с традициями ревностно относимся к этому. Прокомментировать могу так: раньше потребитель был менее пресыщен, было меньше возможности для сравнения, существовали ограничения, в том числе и материальные, на рынке. Сегодня все мы живем в открытом мире, и у многих есть возможность путешествовать, пробовать разные продукты. Из тех, с кем я общаюсь, люди достоверно не могут вспомнить, с чем именно сравнивают текущий продукт. Сладости – продукты из детства. Есть такое выражение: «когда деревья были большими» … Все детские впечатления – самые яркие, их сложно перебить. Что касается рецептуры, то ничего не менялось. По сырью – только самое качественное. Все так же, как и раньше. Но недовольные будут всегда, и мне всегда хочется спросить: «а что вы сейчас предпочитаете и сколько это стоит?» – чтобы была единая система критериев. При этом даже критикующие с гордостью дарят нашу продукцию иностранцам, возят в качестве гостинцев. Критикующих, надо сказать, намного меньше, чем тех, кто хвалит. Мы очень уважаем и ценим потребителя.

– Как прокомментируете наличие соевых продуктов и пальмового масла в изделиях?

– Что касается сои в шоколаде, то это тоже очень расхожий штамп. Помните, в Советском Союзе была соевая плитка с названием «Пальма»? Это был отвратительный продукт, я помню. Он стоил раза в три дешевле, чем шоколадка, но его невозможно было отскрести от нёба, он даже не пах какао и был невкусный. При этом, если бы сейчас появилось желание воспроизвести его, это было бы очень дорого, дороже, чем делать шоколад из натурального какао, и при этом невкусно. Какой в этом смысл? Что всех толкает к этой мысли: на шоколаде написано «соевый лецитин». Вообще лецитин – природный эмульгатор, вещество, влияющее на вязкость продукта. Лецитин был в шоколаде всегда, его применяют все производители – без него просто невозможно придать шоколаду форму Его содержание в общей массе продукта менее 0,5%. Лецитин – естественный продукт, он входит в состав всех клеток организма, клеточной оболочки – я врач по образованию и могу долго об этом говорить. Соевый лецитин – самый подходящий в плане использования натуральный продукт, без которого невозможно произвести шоколад. Кто утверждает, что производит в промышленных масштабах шоколад без лецитина, мягко говоря, лукавит.

Пальмовое масло – та же история. Оно используется в кондитерской продукции всегда. Это один из видов растительного масла. В какой-то момент производители маргарина и других синтетических масел подняли волну, что пальмовое масло – вредный продукт. Пальмовое масло пальмовому маслу рознь. Есть дорогое пальмовое масло с низким содержанием трансизомеров (ниже 2% трансизомеров), именно его и используем. Местные кондитеры не применяют дешевые пальмовые жиры. Подсолнечное, рапсовое, сливочное масло, как показывает опыт, не обладают необходимыми качественными характеристиками, часто имеют специфический вкус, который ухудшает конечный вкус готовых изделий. С такими маслами мы можем печь печенье только в домашних условиях, потому что срок хранения невысокий – масло сливочное склонно к разложению и прогорканию на третьи сутки, подсолнечное живет чуть дольше – буквально в течение 18 дней начинаются необратимые процессы. Пальмовое масло стабильно, живет долго, переваривается, усваивается и растворяется полностью.

– Откуда привозите сырье и что кроме муки используете местного?

– Кроме муки из местного только вода. Соль везем из Беларуси и Польши, какао-бобы – из Ганы, сахар – из Польши, Украины, России, возили из Германии, орехи – из Бразилии, Калифорнии, Испании, Турции, Вьетнама, чернослив – из Испании, курагу – из Турции, вишню – из Сербии, мука местная, хорошего качества. На производстве ароматических добавок специализируется Австрия. У нас строгие технологи, и их не слишком волнуют экономические причины, в чем мы их поддерживаем. Картонная упаковка казахстанская, остальная – из России и Европы.

– Сахарный вопрос сейчас не так остро стоит, как осенью, но не теряет актуальности. Возможно же повторение прошлогодней ситуации: Россия увеличит цены на сахар, Казахстан своего не произведет в достаточном количестве, да и в конце 2019 уже закончится период льготного ввоза сахара из стран за пределами ТС?

– Да, в 2019 году льготные условия закончатся. В том, что происходит с сахаром, по моему мнению, у местных производителей с каждым годом возможность не выполнять программу все меньше и меньше. Я верю, что казахстанские производители начнут поставлять обещанное. Я думаю, что выбора особого у них нет…. Обещания и обязательства нужно сдерживать. Что касается цены на сахар, сейчас она на пике, и уже окончание льготного ввоза в 2019 году сильно на цену на сахар не повлияет. Рынок зависит от производства внутри СНГ – а там цена на пике. Опять же, немногие получили возможность ввозить льготно, не у всех производителей есть особый таможенный режим, соответственно, я не думаю, что для производителей в ближайшее время цена не сильно изменится.

– Этой осенью будет спокойнее?

– Сахар – волатильный товар, сильно зависит от урожая. В прошлом году была засуха в Германии, поздно созрел урожай в России, и его сбор пришелся на период дождей – масса совпадений, которая привела к удорожанию на мировом и российском рынке. Как видите, часть естественных причин, часть искусственных. Я сейчас много общаюсь с производителями муки и сахара – они сильно мониторят агентства, которые дают верный прогноз погоды, посещают конференции по прогнозированию. По прогнозам урожай будет хороший, а это значит, низкая цена. Пока мы смотрим на это со сдержанным оптимизмом.